Снова оказавшись в теплом офисе, я вспомнил о нашем незавершенном деле. Свалившись на диван, я тотчас же принялся говорить: «Сократ, у меня есть парочка вопросов».

Он сложил руки в молитвенном жесте, глядя вверх, на потолок конторы, будто прося божественной помощи или божественного терпения.

«Давай, – вздохнул он, – свои вопросы».

«Итак, я, по-прежнему, хочу узнать про крышу, а также, почему ты сказал „было приятно увидеть тебя снова“, а еще я хочу знать, что я могу сделать для тебя и, как ты можешь быть для меня полезен. И, я хочу знать, сколько тебе лет».

«Давай начнем с самого простого. Мне девяносто шесть лет, по твоему времени».

Ему никак не могло быть девяносто шесть. Пятьдесят шесть, может быть; шестьдесят шесть, в крайнем случае; семьдесят шесть, возможно, но невероятно. Но девяносто шесть. Он лгал. Но зачем ему лгать? И потом, мне еще нужно узнать о том, другом, о чем он пока умалчивал.

«Сократ, что это значит „по твоему времени“? Ты что живешь по Восточному Времени или, – попытался пошутить я, – ты из Внешнего Космоса?»

«Разве мы все не оттуда?» – ответил он. К этому моменту, я уже считал это твердой возможностью.

«Но я, все равно, хочу знать, что мы можем сделать друг для друга».

«Только одно: Я не возражаю против еще одного последнего ученика, а тебе определенно нужен учитель».

«У меня много учителей», – поспешил сказать я.

«В самом деле?». Он помолчал. «Подходящий у тебя учитель или нет зависит от того, чему ты хочешь научиться». Он легко поднялся с кресла и пошел к двери. «Пошли со мной. Я тебе кое-что покажу.

«Мы вышли на угол, откуда, вниз по авеню, открывался вид на деловой район, и дальше, на огни Сан-Франциско».

«Мир перед нами, – сказал он, взмахнув рукой вдоль горизонта, – это школа, Дэн. Жизнь является единственным настоящим учителем. Она предлагает много различного опыта, и если бы опыт, сам по себе, приносил бы мудрость и совершенство, тогда бы все люди в возрасте были бы счастливыми, просветленными существами. Однако, уроки опыта скрыты. Я могу помочь тебе получить уроки из твоего опыта, чтобы ты мог видеть мир ясно, а ясность это именно то, чего тебе сейчас отчаянно не хватает. Твоя интуиция знает, что это правда, но твой ум сопротивляется; ты много испытал, но мало чему научился”.

“Я ничего не смыслю в этом, Сократ. И я бы не заходил так далеко”.

«Пока, Дэн, ты не знаешь об этом, но ты узнаешь много больше этого, могу тебя уверить».

Мы как раз направлялись к заправке, когда подъехала красная «Тойота». Сократ продолжал говорить, открывая крышку бака. «Как большинство людей, тебя учили собирать информацию вне себя: из книг, журналов, от экспертов. Он вставил заправочный пистолет в горловину бака. „Подобно этой машине, ты открываешься и позволяешь фактам вливаться. Иногда, информация высокого качества, иногда нет. Ты покупаешь свои знания по текущим рыночным ценам, практически также как ты покупаешь бензин“.

«Спасибо, что напомнил. Через два дня мне нужно оплатить счет за учебу в университете.

Сократ только кивнул и продолжал заливать бак клиента. Когда бак наполнился, Сократ продолжил закачивать топливо, пока оно не начало выливаться на землю. Поток бензина побежал по тротуару.

«Сократ! Бак – полный! Смотри, что ты делаешь!»

Не обращая внимания на бегущий поток, он продолжал: «Дэн, как и этот бак, ты переполнен предубеждениями, тебя переполняют бесполезные знания. Ты хранишь много фактов и мнений, однако ты мало знаешь о себе. Прежде чем учиться, тебе придется опорожнить свой бак». Он усмехнулся, подмигнул мне и, щелкнув выключателем насоса, добавил: «Пожалуйста, наведи порядок».

У меня появилось такое чувство, будто он подразумевал нечто большее, чем пролившийся бензин. Я спешно смыл топливо струей воды. Сок взял у водителя деньги и, улыбнувшись ему, дал мелочь на сдачу. Мы вошли обратно в контору и устроились.

«Что ты собираешься делать? Наполнишь меня своими фактами?», – ощетинился я.

«Нет, я не собираюсь обременять тебя другими фактами; я собираюсь показать тебе „мудрость тела“. Все, что тебе понадобится узнать, находится внутри тебя; секреты Вселенной отпечатаны в клетках твоего тела. Но ты еще не знаешь внутреннего видения; ты не знаешь, как читать тело. Твоим единственным источником были книги и эксперты, и тебе оставалось полагаться на них в надежде, что они правы. Когда ты овладеешь мудростью тела, ты будешь Учителем среди учителей».

Я криво усмехнулся. Этот заправщик обвинял моих профессоров в невежестве и намекал, что мое образование в колледже было бессмысленным. «Ах, Сократ, конечно, я понимаю, что ты имеешь в виду под идеей „мудрость тела“, но я не стану ее покупать».

Он медленно покачал головой. «Ты понимаешь много вещей, но практически ничего не осознаешь».

«Как прикажешь это понимать?»

Понимание – это одна плоскость. Это – интеллектуальное осмысление, ведущее к знаниям, которые у тебя накопились. Осознание – это три измерения. Это одновременное постижение «всей целостности тела» – головы, сердца и физических инстинктов. Оно приходит только из непосредственного переживания».

«Я, по-прежнему, в недоумении».

«Ты помнишь, как впервые ты научился водить машину? До этого момента, ты был пассажиром; ты только понимал этот процесс. Но осознал ты его только, когда впервые сделал это сам».

«Правильно! – сказал я, – Помню, как я почувствовал: „Так вот, что это такое!“

«Точно! Эта фраза описывает опыт осознания в совершенстве. Однажды, ты скажешь ее в отношении жизни».

Какое-то мгновение я сидел в задумчивости, затем встрепенулся: «Ты еще не объяснил смысл идеи „мудрость тела“.

«Пойдем со мной, – Сократ поманил меня пальцем к двери с табличкой „Не входить“. Внутри, было абсолютно темно. Я даже напрягся, но страх уступил место жгучему предвкушению. Сейчас, я узнаю свой первый секрет: мудрость тела.

Вспыхнул свет. Мы находились в туалетной комнате, и Сократ громко писал в унитаз. «Это и есть, – гордо сказал он, – мудрость тела». Его раскатистый смех эхом отражался от кафельных стен. Я вышел, присел на диван и тупо уставился в пол, на ковер.

Когда он появился, я сказал: «Сократ, я все еще хочу знать…»

«Если ты собираешься звать меня „Сократ, – перебил он, – то, по меньшей мере, ты бы мог отдать дань уважения этому имени и позволить мне, время от времени, задавать тебе вопросы и получать ответы. Как тебе такое предложение?“

«Прекрасно! – отозвался я, – Ты только что задал свой вопрос, и я на него ответил. Теперь моя очередь. Поговорим о трюке с полетом, который ты проделал недавно вечером…»

«Ты упорный молодой человек, не правда ли?»

«Да, я такой. Я не стал бы тем, кто я есть сегодня без упорства и это второй вопрос, на который ты получил прямой ответ. Давай перейдем теперь к моим вопросам».

Игнорируя меня, он спросил: «Где ты находишься сегодня, в настоящий момент?»

Запальчиво, я стал рассказывать о себе. Хотя и заметив, что отвлекаюсь от теперешних своих вопросов, я рассказал ему о своем далеком и недавнем прошлом, а также о своих необъяснимых депрессиях. Он слушал терпеливо и внимательно, как будто располагал всем временем в мире, до тех пор, пока я не закончил несколько часов спустя.

«Очень хорошо, – сказал он, – Но ты, по-прежнему, не ответил мне, где ты находишься».

«Нет, ответил. Помнишь, я говорил тебе, посредством чего я оказался тем, кто я есть сегодня: посредством тяжелого труда».

«Где ты находишься?»

«Что ты хочешь сказать, где я нахожусь?»

«Где ты находишься?» – тихо повторил он.

«Я – здесь».

«Где это здесь?»

«В этой комнате, на этой заправочной станции!» – от этой игры у меня кончалось терпение.

«Где эта заправочная станция?»

«В Беркли».

«Где находится Беркли?»

«В Калифорнии».

«Где находится Калифорния?»

«В Соединенных Штатах».

«Где находятся Соединенные Штаты».

«На земной поверхности, на одном из континентов Западного Полушария. Сократ, я…».