— Вы должны непременно приехать к нам в гости. Я покажу вам нашу мясную лавку. Она вам понравится. И вы там понравитесь!
— Когда я в следующий раз приеду в Штаты, обязательно загляну к вам. — Английский Катерины становится лучше с каждой выпитой рюмкой. Она протягивает мне вырезанную из журнала картинку, что стоит в рамке на ее рабочем столе. — Моя внучка. — На фотографии юная красавица-модель с длинными светлыми волосами и карамельно-розовыми губами. — Это журнал «Севентин».
— Очень красивая!
— Да! Спасибо!
— Непременно позвоните мне, когда поедете к родным в Штаты. Я свожу вас в свою лавку.
На листке бумаги я записываю свое имя, телефон и электронный адрес. Все это немного напоминает сборище выпускников через десть лет после окончания колледжа. Вы встречаете там кого-то, чье имя вспоминаете с большим трудом, и под влиянием малого количества еды и большого количества алкоголя решаете, что этот человек создан для того, чтобы стать вашим лучшим другом. Вы обмениваетесь с ним телефонами, обнимаетесь и при расставании роняете слезу. И чаще всего записанные телефоны в скором времени теряются, а дружба так и не начинается. Хотя, надо признать, бывает и по-другому.
Нам пора уезжать. На парковке мы целуемся и обнимаемся с хозяевами.
— Спасибо! Приезжайте к нам еще!
— Dyakuyu! Непременно приеду!
На прощанье Катерина вручает нам большую сумку с колбасой.
Обратно мы едем медленно, чтобы не угодить в одну из колоссальных ям на дороге. Они заполнены водой, и сегодня, в первый со времени моего приезда солнечный день, в них отражаются яркие осенние листья стоящих вдоль дороги деревьев. Это очень красиво, хотя, возможно, все дело опять же в коньяке и навеянной им сентиментальности.
В отеле на кухне мы застаем Виталия и заглянувшую в гости молодую американку по имени Андреа. Пока мы выгружаем на стол подаренную колбасу, она в ужасе причитает: «Это же так вредно!». Разумеется, подобные высказывания не настраивают меня в ее пользу. Мне лично кажется, что гораздо более вредно быть вегетарианкой на Украине. Правда, надо учитывать, что Андреа — волонтер Корпуса мира, а потому имеет право на некоторые свойственные либералам заблуждения. Я вручаю все подарки Ире, чем вызываю бесконечный поток благодарностей. Она тут же достает палку сервелата, режет на тоненькие кружочки и выставляет на стол вместе с хлебом. Мы с Оксаной и так съели куда больше, чем нужно, колбас, но все равно не можем удержаться и берем по кусочку.
Пару часов мы — Оксана, Виталий, Андреа и я — сидим за столом и болтаем, а Ира все это время непрестанно хлопочет на кухне. Вчера вечером специально для меня она приготовила капустные рулеты с начинкой из говядины: по идее, блюдо тяжелое и пресное, со специфическим «советским» вкусом, но на деле оказавшееся прелестным, легким и ароматным. Оно здорово подняло мне настроение, которое уже начинало портиться оттого, что я сидела на кухне практически в одиночестве, не в состоянии обменяться ни словом с обслуживающей меня женщиной, и старалась есть как можно медленнее, чтобы подольше оттянуть момент, когда мне совершенно нечего будет делать. А этим утром на завтрак я получила восемь тончайших, кружевных, хрустящих блинчиков с вареньем. Сейчас Ира что-то моет, хотя, по-моему, кухня и так безукоризненно чистая; похоже, она из тех женщин, которые не присядут, пока не протрут все мыслимые поверхности в доме и не сделают все, что возможно, для своих гостей.
Андреа, как скоро выясняется, проводит тут большую часть своего свободного времени. Она работает в той же школе, что и жених Оксаны, двухлетний срок ее пребывания уже подходит к концу, и она спит и видит, как бы поскорее вернуться домой. Ей не нравится Украина. Не нравятся люди: «Женщины все страшные, а мужчины совершенно не следят за собой и все до одного женоненавистники — присутствующие, разумеется, не в счет!». Ей не нравится местная кухня: «Еда ужасно тяжелая и сплошь мясная. Единственное, что я могу есть, это Ирины varenyky. Я практически только ими и питаюсь».
Ира с Оксаной обмениваются за спиной гостьи выразительными взглядами, которые замечаю только я. Ира что-то говорит по-украински, и Оксана переводит для меня: «Ира научит тебя, как делать varenyky. Они правда очень вкусные».
На следующий день мы с Оксаной обследуем магазины и музеи Коломыи. На ланч мы заходим в кафе, часть которого располагается в саду, прелестном даже в этот сырой холодный день. Оксана уверяет, что летом здесь собирается весь город. Я заказываю борщ, а она — banosh, как выясняется, традиционное западноукраинское блюдо, внешне очень похожее на когда-то так любимую мной техасскую мамалыгу с сыром и чесноком. Оксана дает мне попробовать, и я обещаю себе, что не уеду отсюда, не раздобыв рецепта.
Что я в конце концов и делаю. Вот он!
2 стакана сметаны (можно больше)
1 стакан белой или желтой кукурузной муки
2 ст. ложки сливочного масла
соль по вкусу
1/4 стакана раскрошенной брынзы из козьего молока
Вылейте сметану в небольшую сковородку и на среднем огне, непрерывно помешивая, нагрейте, но не давайте закипеть.
Постепенно добавляйте кукурузную муку, продолжая помешивать, и тоже не доводите до кипения. Готовьте 15 минут. Смесь должна оставаться довольно жидкой; если она начнет густеть, добавляйте по паре ложек сметаны.
За пару минут до готовности положите в смесь масло, дайте раствориться, перемешайте и снимайте с огня. Накройте крышкой и дайте постоять 5 минут.
Разложите по А мисочкам и подавайте, посыпав сверху брынзой.
Правда же, у вас возникло чувство, будто ваши детские воспоминания перевели на украинский язык? И это является неопровержимым доказательством того, что все мы в этом мире очень похожи.
В этот раз за едой я, как это часто со мной бывает, становлюсь не в меру разговорчивой, о чем впоследствии жалею. Ночью в постели я напишу:
Почему это со мной происходит? С какой стати я выворачиваю себя наизнанку перед случайными знакомыми по всему миру? Зачем неопрятной кучей вываливаю перед ними все эти плаксивые воспоминания о тебе и об Эрике? Всё — размеры и склонности, ссоры и минуты нежности — я в мельчайших подробностях анализирую перед чужими людьми за бутылкой какого-нибудь отвратительного алкоголя. И ведь дело не в том, что я ищу у них утешения или сочувствия. Скорее, мною движет то же желание, которое заставляет расковыривать еще незажившую ранку или выдавливать кровь из пореза. А возможно, мне хочется, чтобы наша вынужденная разлука выглядела романтичней, чем есть на самом деле. Мне нравится представлять себя героиней какого-нибудь трагического романа девятнадцатого века, а не пошлой современной истории о том, как мужчину без устали преследует нелюбимая им женщина.
— Мне кажется, это только у вас в Америке такие проблемы, — заявляет Оксана. Она, не торопясь, деликатно доедает свой banosh, а я уже давно расправилась с борщом.
— Какие проблемы? В смысле — неконтролируемая страсть?
— В смысле — измены. Ну и вообще вся эта путаница. На Украине люди женятся и потом так и живут семьей. Наверное, мы не ожидаем от брака так много, как вы. А может, мы просто счастливее, потому что знаем, чего хотим.
— Может, и так.
Я берусь уже за вторую бутылку чешского пива. Неужели то, что говорит Оксана, правда? Или она просто еще очень молода, и потому все в жизни кажется ей простым и ясным? А может, и в самом деле существуют народы, которые, благодаря своей истории, традициям, религии или обстоятельствам, более способны к счастью, чем другие? Сомнительно, конечно, но все может быть. Счастье, вообще, вещь чрезвычайно загадочная.
Я много думаю о тебе, Псе Роберте и о кошках. Как там у вас дела? «Что слышно на Риальто?» — как спрашивала Баффи, цитируя Шекспира. Ну ладно, продолжаю свой рассказ, который, по-моему, уже становится похожим на эпос. Сегодня после ланча мы с Оксаной ходили в Музей пасхальных яиц, даже выстроенный в форме огромного яйца. И внутри — десятки тысяч по-разному украшенных пасхальных яиц — здесь их называют pysanka. Они собраны со всей страны и расписаны с учетом традиций разных регионов. Есть даже яйцо, расписанное лично Раисой Горбачевой; и еще одно — подарок от Юлии Тимошенко. Еще мы сходили в Музей гуцулов: обычный этнографический музей, который тебе бы очень понравился, но на меня нагнал тоску. А потом мы отправились в гости к родителем Оксаны, и там я познакомилась с ее женихов; его зовут Натан, и он волонтер американского Корпуса мира.
