Рейн подхватил меня под ягодицы, приподнял и притиснул к себе, позволяя ощутить его твердое желание. Даже дыхание перехватило от новых ощущений. Он выпустил крылья и, закрыв нас от дождя в кокон, прижал меня спиной к дереву. Перехватил поудобнее и наклонился к моему лицу, ласково шепча:

— Ты такая маленькая! Твоя попка вся умещается у меня в ладонях. Такая упругая, гладенькая… МОЯ! Я должен, должен был убедиться, что ты хочешь меня, а не Дартвааля, когда подглядывал за вами и умирал от вожделения. Должен был убедиться, что нравлюсь, когда показывал себя. Хотел, чтобы ты увидела меня, грезила мной… А эти чешуйчатые твари нарушили мои планы… дотронулись до тебя… до твоих дурацких, но почему-то возбуждающих меня носочков… рррр…

Страстная речь прервалась. Рейн, поддерживая меня одной рукой, второй погладил по ноге, бедрам, прошелся по всему моему телу. Стиснул упругие холмики грудей, а потом, приподняв мое лицо, впился жестким поцелуем в губы.

Мой второй поцелуй произошел в лесу и был жестким и немного соленым на вкус. Смешался с дождем и капелькой крови из моей губы, Рейн клыком поцарапал ее, но ничего не замечая, упивался прикосновениями к моему телу, трогал, тискал, сминал и снова ласкал. А еще шептал: «Пчелка моя! Маленькая моя!»

Постепенно страх неизведанного и неуверенность от его решительных действий растаяли, сменившись жаждой обладания. Сначала, просто прилипнув к его влажному от дождя телу, повисла на нем, а по мере его чувственного напора, все сильнее выгибалась навстречу, все увереннее касалась ладонями мощных широких плеч. Чувствуя как нагревается его тело, ощущая гладкость кожи, силу мускулов под ней, осмелела и уже сама тянулась к его губам, пробовала на вкус и горела.

Рейн все сильнее терся между моих ног, вдавливаясь в меня и утробно рыча. Неожиданно раздался треск разрываемой ткани, и прохладный ветерок прошелся по чувствительному местечку между ног. Демон, не в силах больше терпеть, порвал мое белье, открывая для себя доступ. А потом я почувствовала, что сползли и его штаны, а в меня протискивается то самое — горячее и большое.

Запаниковала, попыталась отстраниться, но ни дерево за спиной, ни Рейн спереди не позволили. Он зарычал еще сильнее, просунул между нашими телами руку и начал ласкать меня внизу, находя чрезвычайно чувствительные местечки, посылая волны тепла по всему телу. Я видела по вздувшимся венам на шее и руках, чего стоит Рейну не торопиться, а медленно продвигаться внутрь меня, возбуждая еще больше и заставляя вскоре начать самой подаваться навстречу его пальцам и его твердости. Прохрипел у меня над ухом: «Такая тугая, нетронутая, моя, моя, только моя…»

Стоило ему начать двигаться мощными сильными толчками, как я забыла обо всем на свете. О том, что это мой первый раз, о страхе, о первых неприятных ощущениях, я слышала лишь утробное довольное рычание своего невозможного демона, который крепко держал меня за ягодицы и все сильнее прижимал к дереву, ритмично двигаясь во мне. Закрыв глаза, подняла лицо навстречу мелкому моросящему дождю, наслаждаясь новыми ощущениями и чувствуя, как что-то дикое и невероятное нарастает во мне, грозит взорваться прямо внутри шаровой молнией.

В какой-то момент все же испугалась, что волна ощущений захлестнет меня с головой, поэтому рефлекторно схватилась за основания рогов Рейна, от чего он еще сильнее зарычал, и толчки стали еще мощнее и интенсивнее. Буквально через секунду мой крик наслаждения слился с его ревом победителя. Демон неистово прижал меня к себе. Я чувствовала, как он пульсирует, и что-то горячее разливается внутри. Не выдержав накала эмоций, заплакала и прошептала:

— Я так сильно люблю тебя, мой демон, ты не представляешь!

Рейн впервые за все время нашего знакомства легко и весело захохотал. Я же ощущала его смех и внутри себя, там, где мы все еще были соединены. Наверное, поэтому тоже улыбалась сквозь слезы, глядя на смягчившиеся черты лица любимого.

Он посмотрел на меня с такой нежностью, и сжал в объятиях так крепко, словно боялся, что испарюсь как дождь с наших разгоряченных тел.

— А ты меня? — буркнула я, неожиданно уязвленная тем, что он молчит и не говорит мне ничего в ответ.

Он посверлил меня темными в ночных сумерках глазами, а потом все же ответил:

— Хель, любой демон, решивший соединить судьбу с избранной, уже по-своему любит ее. И чем дальше, тем сильнее. Правда, сила этой любви не всегда адекватно воспринимается женщиной.

— Меня другие не интересуют! Меня волнует лишь тот демон, который сейчас во мне!

Снова заразительный смех, а потом ласковые нежные поцелуи всюду, куда дотягивались его губы.

— Люблю! — можно сказать заставила, выдавила из него, выжала по капельке.

А ладно, главное — сказал, а то с его манерой разговаривать раз в неделю я могла бы еще долго не услышать заветного признания. Мы еще немного постояли и, постепенно приходя в себя, отметила, что дождь прекратился, а крылья демона давно не накрывают нас, но в лесу сейчас тепло и сыро, пахнет свежестью и можжевельником, и я, счастливо улыбаясь, вдыхаю его полной грудью.

Наконец, меня осторожно опустили на землю, оказалось, для того, чтобы в первую очередь натянуть собственные штаны. Только успела, привалившись к дереву, потому что собственные ноги отказывались держать еще дрожащее тело, рассмотреть плачевное состояние своих панталончиков и подумать, что ванну бы принять не мешало, Рейн поднял меня на руки, предварительно укутав в уже сухой эльфийский плащ, вновь укрыл крыльями и быстрым шагом двинулся через лес. Неожиданно резко свистнул, заставив вздрогнуть и вцепиться в него еще крепче, и вскоре к нам вышел лошвар Рейна — Темный. Посмотрел на нас недолго, повел мордой, словно принюхиваясь, а потом привычно мерзко, нет, не захихикал — загоготал. Гад страшный!

В город мы вернулись под утро, но слава богам, почти никого не встретили, лишь городская стража проводила нас из будки напряженными изумленными взглядами. Видимо крылья демона и им показались достойными внимания.

Я же всю обратную дорогу дремала, убаюканная мерным покачиванием Темного, жаром, исходящим от тела Рейна, тесно прижатая к его груди и закутанная в крылья. Царившая до этого пару дней духота исчезла, и ночная прохлада после прошедшей грозы дарила упоительное ощущение свежести и чарующего аромата цветов и трав.

На подъезде к таверне тихонько спросила, чувствуя как жар стыда заливает щеки:

— Ты не поранил крылья?

— Когда? — не понял Рейн.

— Ну, э-э-э, когда мы, хм-м-м… возле дерева… — сбивчиво пояснила я.

Мои «э-э-э» и «хм-м-м» вызвали тихую усмешку у демону, его руки собственническим жестом прошлись по моей спине, поглаживая, а потом, склонившись надо мной, серьезно поинтересовался:

— С крыльями все в порядке, они и не такое выдержать могут. А у тебя ничего не болит?

Мощный хвост забрался под плащ, скользнул по обнаженным ногам и погладил мои бедра. Действие походило на завуалированное извинение.

Положила ладошку на его обнаженную грудь, погладила, уж очень полюбилось мне это простое прикосновение. И только потом смущенно ответила:

— Спина не болит, твои крылья защитили от жесткой коры, а вот ТАМ немного саднило, но я уже залечила.

Рейн наклонился еще ниже, прошелся губами по моему виску, легко целуя, и хрипло прошептал:

— Прости!

— За что? — тут же поинтересовалась я.

— За то дерево! За отсутствие должного антуража, ведь это был твой первый раз, а я как зверь накинулся. С трудом сумел удержать контроль, не поранить тебя… Если честно, со мной такое впервые. Даже в молодости всегда полностью контролировал себя, а с тобой… С тобой я забываю обо всем! Теперь понимаю других демонов, которые в паре.

Я обняла его, пройдясь руками по мощной и широкой груди, потом мои ладони легли на спину, чувствуя как под кожей перекатываются тугие мышцы.

— А мне понравилось, нашу брачную ночь уж точно никогда не забудешь, неважно сколько пройдет веков.