Стивен Кинг

Пятая четвертушка

Перевел с английского Виктор Вебер

Я припарковал свою колымагу за углом, посидел в темноте, потом вылез из кабины. Хлопнув дверцей, услышал, как ржавчина с крыльев посыпалась на асфальт. Ничего, думал я, направляясь к дому Кинана, скоро у меня будет нормальный автомобиль.

Револьвер в наплечной кобуре прижимался к моей грудной клетке, словно кулак. Револьвер сорок пятого калибра принадлежал Барни, и меня это радовало. Вроде бы затеянное могло служило торжеству справедливости.

Дом Кинана, архитектурное чудовище, расползшееся на четверть акра, с немыслимыми башенками и изгибами крыши, окружал железный забор. Ворота, как я и рассчитывал, он оставил открытыми. Раньше я видел, как он кому=то звонил из гостиной, и интуиция подсказывала, что разговаривал он с Джеггером или Сержантом. Я бы поставил на Сержанта. Но ожидание подходило к концу.

Я ступил на подъездную дорожку, держась поближе к кустам, прислушиваясь к звукам, отличным от завывания январского ветра. Ничего постороннего не услышал. По пятницам служанка, постоянно жившая в доме, отправилась на какую=нибудь вечеринку. Так что этот мерзавец пребывал в гордом одиночестве. Дожидался Сержанта. Дожидался, хотя и не подозревал об этом, меня.

Открытыми он оставил и гаражные ворота, и я скользнул в темноту. Различил силуэт черной "импалы" Кинана. Попробовал заднюю дверцу. Тоже не заперта. Кинан не годился на роль злодея, отметил я: слишком доверчив. Я залез в машину, устроился на заднем сидении, затих.

Теперь сквозь ветер до меня доносилась музыка. Хороший джаз. Возможно, Майлс Дэвис. Кинан, слушающий Майлса Дэвиса со стаканом джин=тоника в холеной руки. Идиллия, да и только.

Ожидание затянулось. Стрелки часов ползли от половины девятого к девяти, потом к десяти. Да уж, времени на раздумья мне хватило. Думал я, главным образом, о Барни, потому что другие мысли не шли в голову. Думал о том, как он выглядел в той маленькой лодке, когда я его нашел, как он смотрел на меня, какие бессвязные звуки слетали с его губ. Двое суток его носило по морю и цветом кожи он напоминал свежесваренного лобстера. А на животе, в том месте, куда попала пуля, запеклась черная кровь.

Он все=таки сумел добраться до коттеджа, но лишь потому, что ему повезло. Повезло в том, что добрался, повезло в том, что все=таки смог что=то сказать. Я держал наготове пригоршню таблеток снотворного, на случай, что говорить он не сможет. Я не хотел продлевать его страдания. Если бы для этого не было веской причины. Как выяснилось, причина была. Он рассказал мне очень любопытную историю, почти всю.

Когда он умер, я вернулся в лодку, нашел его револьвер сорок пятого калибра. Он держал его в маленьком рундуке, в водонепроницаемом пакете. Потом я отбуксировал лодку на глубину и затопил. Если б пришлось писать эпитафию на его надгробном камне, я бы написал бы о том, что простофили рождаются каждую минуту. И большинство из них - хорошие ребята... такие, как Барни. Но вместо сочинения эпитафии я начал разыскивать тех, кто замочил его. Мне потребовалось шесть месяцев, чтобы выйти на Кинана и убедиться в том, что Сержант каким=то боком тоже к этому причастен. Настырность - не самая худшая черта характера. Вот я и оказался в гараже Кинана.

В двадцать минут одиннадцатого фары осветили подъездную дорожку, и я присел на пол "импалы". Автомобиль остановился у самых гаражных ворот. По звуку мотора я определил, что это старый "фольксваген". Потом водитель повернул ключ зажигания, открыл дверцу, что=то пробурчав, вылез из маленькой машины. Зажглась лампа на крыльце, открылась входная дверь.

- Сержант! - крикнул Кинан. - Ты припозднился. Заходи, пропустим по стаканчику.

Я еще раньше опустил стекло. А теперь высунул ствол, держа рукоятку обеими руками.

- Не шевелиться!

Сержант уже поднялся на три ступеньки. Кинан, радушный хозяин, вышел на крыльцо, чтобы встретить его и проводить в дом. Их силуэты четко прорисовывались в свете, падающем из двери. Едва ли они видели меня, а вот револьвер, скорее всего, видели. Револьвер крупного калибра.

- Кто ты такой, черт бы тебя побрал? - спросил Кинан.

- Джерри Тарканян, - ответил я. - Только шевельнитесь, и я проделаю в каждом по дыре, через которую можно будет смотреть телевизор.

- Шпана какая=то, - пробурчал Сержант, но не шевельнулся.

- Главное, не дергайтесь, и тогда все будет хорошо, - я открыл дверцу "импалы", осторожно выскользнул из кабины. Сержант посмотрел на меня через плечо, я заметил злой блеск его глаз. Рука ползла к лацкану двубортного пиджака пошива 1943 года.

- Руки вверх, говнюк.

Сержант поднял руки. Кинан успел опередить его.

- А теперь спускайтесь с лестницы. Оба.

Они спустились, и в свете лампы я разглядел их лица. Кинан выглядел испуганным, а Сержант словно слушал лекцию о таинствах буддистской религии "Дзэн" или особенностях технического осмотра мотоцикла. Возможно, именно он уложил Барни.

- Встаньте лицом к стене. Обопритесь об нее руками. Оба.

- Если тебе нужны деньги... - начал Кинан.

Я рассмеялся.

- Я=то собирался для затравки предложить тебе купить бытовую технику с приличной скидкой, а уж потом перейти к деньгам, но ты меня раскусил. Да, мне нужны деньги. Четыреста пятьдесят тысяч долларов. Закопанные на маленьком островке неподалеку от Бар=Харбор. Зовется островок Карменс Фолли.

Кинан дернулся, словно я всадил в него пулю, а вот лицо Сержанта, словно вырубленное из скалы, даже не дрогнуло. Он повернулся и оперся руками на стену, перенеся на них вес своего тела. Кинан последовал его примеру. Первым я обыскал его и нашел револьверчик тридцать второго калибра с трехдюймовым стволом. Не оружие, а игрушка. Из него можно промахнуться, даже приставив дуло к голове. Я бросил его через плечо, услышал, как он стукнулся об один из автомобилей. Сержант приехал без оружия, и я облегченно вздохнул, отступив от него на шаг.

- Мы идем в дом. Ты первый, Кинан, потом Сержант, я - последним. И чтобы никаких фортелей, понятно?

Колонной по одному мы поднялись по ступеням, проследовали на кухню. Большую, безукоризненно чистую, сверкающую кафелем и хромом. Где=то на Среднем Западе их штамповали сотнями и тысячами. Я даже подумал, что на ней обходились без вульгарной ручной уборки. Раз в неделю Кинан просто закрывал дверь, нажимал кнопку и подаваемый из специальных форсунок раствор сам смывал всю накопившуюся грязь.

После кухни наш путь лежал в гостиную, тоже порадовавшую глаз. Декоратор, видать, так и остался большим поклонником Хемингуэя. Камин размерами мог соперничать с кабиной грузового лифта, огромный буфет из тика приковывал взгляд, бар на колесах ощетинился бутылками. Стереосистема выключилась сама.

Я указал револьвером на диван.

- По углам.

Они сели. Кинан - у правого подлокотника, Сержант - у левого. Сержант занимал чуть ли не половину дивана. Сквозь волосы проглядывал старый шрам. Весил он никак не меньше двухсот тридцати футов, и оставалось только удивляться, что человек с внешностью и габаритами Майка Тайсона ездит на "фольксвагене".

Я пододвинул к себе стул, сел на него. положил револьвер на бедро. Кинан уставился на него, как птичка - на змею. Сержант, наоборот, смотрел на меня так, будто он - змея, а я - птичка.

- Что теперь? - спросил он.

- Поговорим о картах и деньгах.

- Я не понимаю, о чем ты толкуешь, - буркнул Сержант. - Но знаю, что маленьким мальчикам нельзя играть с оружием.

- Как нынче поживает Кэппи Макфарленд? - небрежно спросил я.

Сержант не отреагировал, а вот Кинана словно ткнули шилом.

- Он знает! Он знает! - выкрикнул он.

- Заткнись, - осадил его Сержант. - Закрой свою гребаную пасть.

Кинан аж застонал. Такого я и представить себе не мог. Так что мои губы искривились в улыбке.