— Хочу помочь Сольмидию.

— Помочь ему, и я хотел, но он сам ушёл. Чтобы ему помогали, не хочет сам.

Голос Сикулина сливался и все им произнесённые слова сливались в одно, связное, но непонятное предложение. Это всё больше и больше заставляло Здала вслушиваться в его речь и усыпляло его бдительность.

— Нет-эт, обманываешь нас, знаем мы, и знаешь ты. Ты обманываешь нас. Мы знаем, что надо капитану Сольмидию, который сейчас в порту. Мы рассказали тебе, то чего не знал ты, правду о твоём товарище, а ты нас обманул и рассказал то, что мы знали и без твоего пришествия. Расскажи нам чего незнаем мы. Какова цель твоего пришествия к нам, истинная?

Лёзя замерши сидевший вдруг распахнул глаза и подался вперёд грудью и пронзительно уставился на Здала. И в этот момент Здал почувствовал, как его дыхание затруднилось. Вдруг стало слышно собственное тяжелое дыхание. При малейшем движении глаз все видимые предметы медленно перемещались, оставляя за собой шлейф блеклых красок.

Здал начал кричать, бить ладонями себя по ушам, топать обеими ногами, потому что в этот момент он не мог вспомнить в ботинке на какой ноге камень, и вообще, забыл про свой анти-гипнотический способ, подсознательно лишь помнил установку, которую дал себе, «топнуть ногой и надавить на носок если будет плохое самочувствие», а вот какой именно ногой и какой должен последовать результат вылетело из его головы. Организм Здала потерял чувствительность. Здал отплясывал в истерическом танце, и его отпустило от удушения гипнотизёра. Как будто ему просто помогло чрезмерное усердие.

— Фу, — выдохнул Здал, смахивая с лица слюни с испариной.

Лёзя принял первоначальную позу, вдавился спиной в подушки, спинки позолоченного дивана, служившего троном, и закрыл глаза. С криком в прыжке Здал отлетел подальше от того места где восседали Сикулин с Лёзей.

— С нашей последней встречи, ваши методы сильно изменились. — Потирая уши и барабаня себя по щекам сказал Здал.

— Нет, — донесся эхом до Здала голос Сикулина, — Это ты просто исчез, это ты знаем мы, мёртвым был, эту информацию твой товарищ Итгор дал. Он, все наши методы, узнал сполна. А ты, странно это. Ты не хочешь погрузить себя в метод наш. Тогда скажи, нам скажи, ты здесь зачем?

— Я пришёл помочь капитану Сольмидию.

Лёзя опять открыл глаза, на этот раз устало, он вдумчиво посмотрел на Здала. Сикулин склонил голову и искоса посмотрел на Лёзю как будто совещаясь, но немо и без проявления каких-либо эмоций.

— Не выходит. Дай же нам тебя понять. Мы честны были с тобой, прозрачны желания и действия наши, прилагаемые для достижения желаемого.

— Я сказал всё, что нужно понять! — Здал говорил громко и внятно, так чтобы в большом зале слышать раскаты собственного эха, и от этого он чувствовал себя уверенно и крепче стоял на ногах.

— Ты сказал, что хочешь помочь капитану.

— Я сказал, что надо помочь капитану Сольмидию, надо дать ему всё что он просит для города «Гоктания».

Чувствуя напор Здала, и уверенность с которой он произносил слова, Сикулин и Лёзя осознали, что им не справится своими гипнотическими силами с ним, но и стало понятно, что помощь капитану Сольмидию лишь предлог, а значит уступив в этом Здалу будет уже легче свергнуть нынешнее правление, над «Питером». Вот истинная цель Здала, устроить переворот власти. Скинуть СиЛёзу.

Лёзя с закрытыми глазами носом подался в сторону Сикулина, как будто передавая ему что-то, и Сикулин заговорил.

— Хорошо. Но и ты помоги нам.

— Что?

— Всё как в давно забытом, — прозвучал сладкий голос Сикулина, в голове Здала зазвучал голос ностальгии и в зале добавились оттенки заскорузлого жёлтого. — Помнишь, как вы вместе с твоим товарищем Итгором, помогали нам всем в этом городе, как вы помогли прийти к обоюдной власти нам с Лёзей. Тогда, несколько десятков лет назад, мы были заодно и доверяли друг другу, ты помогал нам. В том мире, по среди ядерной разрухи.

— Не надо, я помню, что тогда случилось как вчера. Вы хотели предать нас с Итгором ещё тогда, когда мы помогли вам. А помогали мы вам по тому, что была война и требовалась ваша помощь, но и вам требовалась наша помощь. А потом вы предали и убили Итгора.

— Конечно, всё помнишь, такой же молодой ты, как и был тридцать лет назад и не изменился ни сколько, — странно это.

— Зато вы изменились, это тоже не нормально!

— Мы, — мы не изменились, просто мы окрепли в своём желании.

— Желании? Ах ну да, людишки ничтожны и требуют управления над собой. Так?

— А ты действительно не изменился, только стал свежей это чувствуется, но ты обладаешь памятью не свойственной запаху твоих прожитых лет. Как? Как тебе это удалось? Расскажи и мы выполним любое твоё желание.

— Что надо сделать?! — крикнув, Здал прервал бессмысленный усыпляющий разговор.

— Всё что надо сделать, наладить железнодорожное сообщение с другими городами. И всё, вот что надо сделать.

— И всё?

— И всё. Не уехать в другие города, никто не может приехать, люди страдают.

— То, что уехать от сюда нельзя, действительно угнетает, а вот что приехать сюда люди не могут, так они только рады этому.

Сикулин промолчал в ответ на шутку Здала.

— Ты это сделаешь? Тогда и топливо можно будет подвести в порт и, если потребуется к другим городам.

Пловцы разгребали ещё не убранный мусор в порту, развлекались, ныряли с причала, столпившись показывали находки, поднятые со дна или найденные в порту во время уборки. В порту убирались женщины, а пловцы занимались портовыми стенами и всё что было связанно с прибрежной территорией и конкретно с водой, кроме стирки.

Гоктайки сидели на «Акуле», они занимались своими делами и пели грустную песню о том, как они скучают по «Гоктании», но со счастливым концом о том, что скоро отправятся домой:

«Ветра солёного океана подуют и унесут домой. Я вспоминаю счастливых людей, которых не счесть. Это счастье. Это Гоктания. Счастье живёт на синем блюдце океана. Слепящее солнце, на котором оставляет разводы воздух синего океана, своим лучом пронзит моё сердце. Я очнусь от сна под звуки разбивающихся волн о борт моего дома, и влажная пыль разбудит меня.»

Здал шёл в порт, он вытащил «Анти-гипнотический» камень из своего ботинка, но всё же прихрамывал. Чтобы сократить путь он срезал и прошёл лесом, не заходя в глушь окраины. Он вышел в портовый район и встретил там Милу с незнакомым ещё Ругманом.

— Здал! — Мила заметила его первая.

— Мила, здравствуй.

Здал посмотрел на Ругмана, и он ответил ему тем же взглядом.

— Ну, Сольмидий вернулся, он говорит, что ты поможешь. Ты уже помог. Ну что?

Мила говорила быстро и много, у неё это очень хорошо получается. Но не понятно, её слова прозвучали как вопрос, обязывающий помочь, или это был вообще не вопрос, а констатация. «Да, помог Сольмидию выбраться из плена СиЛёзы», или «Обязан добыть всё что нужно Сольмидию и гражданам Гоктании, но ещё не смог этого сделать. Должен отчитаться», — думал Здал, но не стал ни чего отвечать.

— Ругман. — протянул руку Здалу, высокий мужчина с доброй улыбкой на лице, нисколько не портящей серьёзного выражения на его лице.

— А что вы так далеко от «Акулы» ушли. — спросил Здал.

— Не далеко.

— Я живу здесь рядом. — ответил Ругман.

— Ругман познакомит меня со своими родителями. — сказала Мила.

— С матерью, отца то нет. — вставил Ругман.

— Мила тебя не потеряют?

— Галла знает где я, этого достаточно.

— Ругман, ты местный, ты что-нибудь знаешь о железной дороге? — Здал обратился к новому знакомому, не выпуская его ладонь из рукопожатия.

— Железная дорога? Вот она, — он выдернул руку и раскрытой ладонью указал на рельсы в широкой ложбине на разбитом асфальте не далеко от того места, где они стояли, — только подчистить надо, не разу не видел, чтобы эти рельсы хоть как-то использовались.