Здал вновь пришёл во дворец СиЛёзы, он не забыл подготовится, и уверенно распахнул двери в залу где восседали Лёзя и Сикулин. В глубине залы, полукругом располагался диван, отделанный, как и всё в этом зале, золотом, с рюшками, которые висели неподвижно, свисая с дутых с виду очень мягких подлокотников. Лёзя и Сикулин сидели друг на против друга.

— Здал, — ошарашил его пугающий громогласный звук, — Мы знали, что ты придёшь, мы всё знаем, мы ждали тебя.

— Сольмидий уплывает, вам не добиться власти над «Гоктанией», и в этом городе твоей власти пришёл конец.

— Говоришь ты что, сам понимаешь себя? Знаешь ли ты как страдают люди, только из-за того, что там нет правителя.

— В городе «Гоктания» правит совет капитанов. И только они там принимают решения, и ты, вы оба, после-человеки, выпытали это у Сольмидия, одного из этих капитанов поэтому его и не отпускали, хотели, чтобы к вам остальные капитаны пришли.

— Разве «Совет капитанов» заменит настоящего правителя, это же всего лишь жалкое сборище людишек, выходцев из того же дикарского племени по среди мирового океана.

— Вы хотели знать истинную цель моего пришествия сюда так вот, слушайте: вы Лёзя Метостой и Митрий Сикулин именуемое как нечто СиЛёза, воплощение ужаса и носители мрака этого города, своим существом противны природе, бредовое отродье эволюции. И своим правлением вы противоречите цивилизованному развитию мира. Вы есть корень зла. Я прибыл в «Санкт Петербург» от имени Московского правительства за тем что бы положить вышей гнилой власти конец.

Когда Сикулин с Лёзей встали со своих мест, Здал узрел истинного монстра. Они поплыли по блестящему золотом паркету к нему на встречу, сросшиеся тенью по середине которой была голова из рта которой высовывались паучьи ножки, быстро перебирая щетинистыми коготками по полу.

— Я помню тебя Здал, удивляешься моему существованию, тогда как сам загадка природных явлений.

— СиЛёза, ты противоестественное явление, твое существование противоречит адекватному, — Здал отходил в сторону от плывущего к нему чудовища, озираясь назад и по сторонам, и не смело ступал на всю площадь ноги ожидая боль от камня в ботинке, — Вы, ты противное природе, бред эволюции, тебя просто не должно быть.

Чудовищная голова, соединяющая Сикулина и Лёзю, — одноухое, одноглазое, без рта и носа; убить чудовище не представлялось возможным. Оно приближалось всё ближе и холодный, цепенеющий страх завладевал Здалом. Он подумал, что единственное что их соединило, единственное что с ними могло сотворить такое — с двумя когда-то людьми — это больная радиацией атмосфера и уникальность происхождения в согласии и понимании, объединили их в слиток извращённого разума. Здал понял это так, что надо рассорить их, надо устроить ихнему сознанию диверсию приводящей к внутреннему дисбалансу. Пока они соединены другого выхода нет, пока они соединены в одно существо и существо — это ужасно в своём единстве.

— Только один из вас, — Здал выкрикивал сквозь поднимающийся шум в своей голове по мере приближения СиЛёзи, — может сбирать информацию из покалеченных вашим разумом умов жителей этого города и только один из вас говорит, доводя эту информацию до логического вывода. Только один!

Фигура остановилась, Здал замер в ожидании действий СиЛёзы, в зале добавился румянец.

— Уже давно, ради продуктивности разумной жизни уже давно всё решено. И в нашем единстве достигнут баланс, но попытка провокации понятна и смешна она, в своей простачковой наивности. Человечишка, кто ты чтобы иметь дерзновенность так говорить, с нами и пытаться спровоцировать нас — единый слиток чистого разума?!

Чудовищная голова резко ринулась к Здалу, оттенившись не успевая, но всё же медленно следуя за ведущей тенью, Лёзя и Сикулин скользили за ней. Здал не успел отойти и допустил ошибку, когда отходя назад, он зашёл в угол, чудовищная голова сшибла его с ног и СиЛёза приступил к испытанию его своим интеллектом, задавливая его полу, так что Здал испытывал сильнейшие муки головной боли и было желание залезть под половое покрытие. Но до Здала, в тот момент, когда он уже чуть ли не облизывал пол, будто из резервов самосохранения, дошло что говорить.

— Всё решено, но кто решил? Кто? — Здал сумел отлепится от пола, на котором вдруг очутился на четвереньках, — Один из вас лишился личности, один из вас придаточное звено вашего так называемого единого разума, один из вас просто идиотическая часть мозга, сбирающая в себя информацию, безликий хранитель и всё, только лишь бесконечный во времени, безмолвный склад. — чем больше Здал говорил, тем крепче становилось его сознание, тем больше он чувствовал силу чтобы подняться вновь на ноги, — Один из вас идиотическая часть мозговой массы! — последнее наверное сильно задели это чудовище за живое. По крайней мере одну его половину.

Лицо Лёзи заметно исказилось и застыло в уродливом оскале, он медленно повернул голову и поднял глаза на Сикулина. Во взгляде Лёзи было явное сгущение мятежных мыслей, Сикулин в молчании обдумывал сумбур мыслей Лёзи и напряжённо соображал, что ответить с точки зрения своих рациональных измышлений. Собственные мысли расторгающие единый разум, думы, граничащие с шизофренией; да, наверное, две головы лучше, чем одна и понимай, как хочешь. Сикулин протяжным истошным звуком взвыл в сторону Здала, он отшатнулся, больше не подчиняясь гипнотической власти СиЛёзи, чудовище закрыв глаза раскачиваясь в разные стороны ни сходя с точек своей тени хлопнулись с треском яичной скорлупы головами, расколов тем самым чудовищную голову даровавшую им столь долгое существование.

«Тогда, когда я был там после той жизни, которая казалась мне единственной, я попал к высшему созданию, на суд судеб к межгалактической судье Синоко Бо. Хотя то что он есть самое высшее существо, это только моё предположение, там было невообразимо, но раз так, значит должны быть ещё такое нечто что не умещается в сознании, только потому, что раньше этого не видел, не слышал и не нюхал. Пройдя жизнь полную страданий и попав туда, где мне была даровано жить, я понял смысл, но понял я смысл жизни только сейчас. Надо жить, и жизнью своей надо сделать жизнь лучше.» Здал медленно шёл, не думая куда и зачем, погружённый только в мысли о собственной жизни. Есть время разбрасывать свою жизнь по кусочкам, но рано или поздно приходит время думать о каждом кусочке своей жизни.»

Невероятно! Не верится самому, СиЛёза повержен и зло угасло в этом городе. Зла в этом мире стало меньше. Здал медленно направился в порт, он не знал и не думал зачем он туда идёт, может рассказать Алесу хорошую новость, что его отец отмщён, а может его тянет туда, чтобы лично попрощаться или просто вновь повстречаться с Галлой.

Он общался в своей голове сам с собой, изредка взмахивая руками и говоря что-то не разборчивое в слух, он хмурился и опровергал собственные измышления.

Дорога, по которой шёл Здал проходила через лес, граничащий с окраиной города с одной стороны и побережье портовой территории с другой. Он остановился на узкой извилистой тропе, сквозь ветви, окружающих в лабиринте, деревьев прорывались золотые солнечные лучи, а в них искрились медленно плывущие крошки пыли. Неподвижными казались монументальные кроны деревьев, но всё же опадающая листва, навязывала мысли об ушедшем или потерянном здесь времени.

Внезапно Здал сунул руку в карман, он что-то нащупал и вытащил из кармана сложенный в маленький квадратик кусочек бумаги. Он развернул и прочитал записку. Это письмо было от Галлы, наверно она подложила его в карман Здала, когда он уходил в последний раз из порта.

Письмо.