- Господин следователь, прошу вас, отпустите моего брата, - с надеждой смотрю на мужчину напротив. У него карие добрые глаза и куцая бородка.

- Не могу, - вздыхает с сожалением и косится на дверь. Через окно в аскетичный кабинет заглядывает солнце.

- Ему всего семь, - я цепляюсь пальцами в стул, сделанный из бамбука. - Он просто глупый мальчишка. Он так сильно хотел сделать мне подарок на день рождения, что решил украсть тот браслет.

- Да-да, - мужчина кивает и склоняет голову, будто чувствует вину.

Он знает Вилана и меня с самого рождения. Мы всю жизнь прожили в этом маленьком городке. Но сейчас следователь скорбно поджимает губы. Моего брата поймал за руку сам доверенный дознаватель префекта - главы нашей префектуры.

- Тебе уже восемнадцать, - мужчина бессмысленно перебирает бумаги на столе. - Такая взрослая...

- Господин следователь! - восклицаю с отчаянием. Сердце, кажется, готово выпрыгнуть из груди, подгоняемое страхом за младшего брата. - Умоляю! Назовите цену, я найду любые деньги. Только не позволяйте продавать моего брата! Он ведь ребенок, если его купят рабом на шахты, он не протянет там целый год! У меня, кроме него никого нет. А у него нет никого, кроме меня.

- К сожалению, это не так, - следователь вздыхает. Его рука замирает над бумагами, пальцы медленно сжимаются в кулак. Сквозь зубы он признается мне: - Когда люди дознавателя пришли в ваш дом, твой отец уже был в стельку пьян, а солнце еще даже до половины неба не дошло. Когда он узнал, что случилось, то согласился с приговором. Дал свое дозволение, чтобы твоего брата продали в рабство на год.

Мне хочется выть от обиды.

Чжан Вэй! Да сколько же ты еще будешь портить нам жизнь?!

Мой отчим и родной отец Вилана - второй муж нашей матери. Болезнь забрала у нас маму четыре зимы назад. И с тех пор отчим пил. Он просаживал деньги, оставленные еще моим родным отцом, которого не стало, когда мне было девять. Он жил в доме моего отца, водил туда своих друзей по бутылке, относился ко мне как к служанке, а в последнее время еще и начал бить Вилана.

Этим утром я была на работе. Хоть кто-то должен приносить деньги. А Вилан решил «сделать мне подарок».

Сделал.

Молодец.

Как только мне сообщили о случившемся, я примчалась в небольшой домик следователя, в одной половине которого он работал, а во второй жил.

- Прошу вас, - шепчу, старательно сдерживая слезы. - Не продавайте Вилана. Сегодня я стала совершеннолетней, я смогу опекать его.

- Не сможешь, - вздыхает следователь, будто обдумывал этот вариант. - По закону, чтобы оформить опеку над братом и забрать себе дом, - последние три слова он добавляет очень тихо, а потом продолжает: - Девушка должна быть замужем.

Сжимаю зубы от бессильной злобы.

Знаю! Я знаю это глупое правило! Из-за него маме пришлось второй раз выйти замуж после смерти моего отца. Потому что женщине неприлично жить одной без мужчины, да и некоторые ограничения это накладывает.

И отчим тоже хорошо знает, что пока я не выйду замуж, я не могу претендовать на наследство отца. Точнее на то, что мама смогла сохранить от родственников, которые налетели после его смерти, как падальщики, чтобы оторвать лучшие куски. Из-за этих правил Чжан постоянно отгоняет от меня мужчин. А если ему кажется, что я с кем-то говорю дольше положенного, мне могут достаться несколько ощутимых ударов мокрым полотенцем.

- Амелис, - следователь тихо окликает меня. Подняв голову, быстро стираю со щек слезинки. Мужчина неловко мнется, но все же произносит: - У вас могут отобрать дом за долги.

Что?

Я едва не падаю со стула. Кажется, земля под ногами начинает качаться и кружиться.

- Дом? - повторяю слабым шепотом. - Но это ведь все, что осталось от отца…

Мой родной отец был достаточно зажиточным. У него было свое дело по выращиванию и продаже лекарственных трав. Мама всегда помогала ему и меня учила. У него была мастерская и своя лавка в нашем городке, домик и собственная земля с выходом к речке. Но после его смерти, внезапно объявились его родственники, они будто выпрыгивали из-под земли. Ни я, ни мама, никогда не видели их прежде. Но они смогли отобрать и мастерскую, и лавку, и землю с огородиком. Не осталось папиных работ, и многочисленных ваз, дорогих тканей, станков. Остался только полупустой дом. Единственное, что смогла отвоевать мама. Единственное, что я не хотела терять.

- Я не могу потерять дом! - вскакиваю с места. Упираю руки в столешницу и нависаю над ней. - У меня есть хоть какой-то шанс спасти дом и брата? Помогите мне!

Следователь поднимает голову и несколько долгих мгновений просто смотрит мне в глаза. Затем кривится, словно слова даются ему через боль, и произносит:

- Да, есть один вариант.

- Какой? - наклоняюсь, стараясь поймать взгляд человека. - Я готова на все!

- Продай себя вместо брата.

- Себя? - ошарашено замираю. Следователь кивает:

- Ты взрослая девушка, сможешь стать помощницей в доме. Готовить, убирать умеешь, с детьми посидеть сможешь.

По телу пробегает дрожь.

После смерти мамы я почти сразу пошла работать. Нанималась помощницей то к пекарю, то портному, то обувщику. Бралась за все, что предлагали. Платили мало, но опыта я набралась. Принимали меня скорее из жалости, но я всегда старалась выполнять работу хорошо, никогда не жаловалась, готова была трудиться и днем и ночью.

Ведь мне предстояло найти способ вытащить брата. Я мечтала оплатить ему образование и помочь вырваться из нашего городишки.

На себе я давно поставила крест. Какая судьба может ждать девушку? Муж, дети.

В лучшем случае, конечно.

Только на Вилана надежда. Если он уедет, то сможет со временем помочь и мне. Потому брата сейчас точно надо вытащить.

Детей обычно покупают для работы на шахтах, которыми славится наша префектура. Туда продают почти всех мужчин, которых угораздило попасть на рынок. Ведь ребенок мало что умеет, только и сгодится для механической работы.

Но… продать себя?

Что могут сделать с девушкой, оказавшейся в рабских браслетах?

- Дознаватель не отпустит Вилана, - следователь кривится и снова отводит глаза. - Мне жаль, Амелис, но денег у вашей семьи нет. Отец пропил все, до чего мог дотянуться. Ты не сможешь откупиться. Остается только отработать долг. Поверь, год - не такой уж долгий срок.

Отступаю на шаг. Затем еще на один. Под коленями оказывается стул, и я падаю на него.

Следователю легко говорить. Это не он станет бесправной игрушкой в руках покупателя.

Но с другой стороны…

Какой у меня выбор?

Брата увезут уже завтра. И как только его купят на рынке, я могу больше никогда его не увидеть.

Какое бы отвращение я не испытывала к Чжану, но вот Вилана я любила. Он единственный родной мне человек в этом мире. А еще он ребенок. Сейчас ему меньше лет, чем было мне, когда умер мой отец.

Вилан даже не помнит нашу маму. Знает ее только по моим рассказам. А видел лишь на портрете, который когда-то заказал отец у проезжего художника.

Я стараюсь пресекать любые попытки Чжана рассказать сыну о том какой неблагодарной и распутной была моя мама. Напившись, отчим любит порассуждать о нравах современных женщин и отсутствии у них благодетелей.

Я сделаю все, чтобы воспоминания Вилана о маме остались светлыми и радостными.

Но для этого нужно вытащить его из западни, куда он угодил по глупости, и вернуть домой.

Приходится признать правоту следователя. Дознаватель точно не уедет с пустыми руками. Он стал свидетелем преступления и должен совершить правосудие. Моей семье нужно заплатить большой штраф или же отработать его.

Отчаянная мысль забирается в голову. Хочется предложить следователю забрать Чжана. Пусть отец отрабатывает наказание за сына. В шахтах ему самое место.