Прислушиваясь к запахам и звукам, я совершенно забываю, зачем я здесь. Лес пьянит меня, шепчет и взрывается в моём сознании тысячей голосов. Но половинка листа в моей руке вдруг отвлекает меня, заставляя обратить на неё внимание. Она дергается так, словно то, что я ищу, совсем рядом.

Я останавливаюсь возле высокого дерева с большими ветвями и смотрю наверх. Там, на высоте, почти на самой верхушке, я вижу что-то ярко блестящее, переливающееся на солнце.

— Кажется, это оно, — говорю я и пытаюсь ухватиться за ветку и подтянуться. С трудом, но это мне удаётся. Я собираюсь с силами и подтягиваюсь на следующую ветку.

Это будет нелегко. Но я должна это сделать. Нужно думать только об одной ветке за раз. Об одном движении. И самое главное — не смотреть вниз.

Когда я залезаю на вторую ветку, я вдруг слышу шуршание вверху. А в следующее мгновение появляется кошка, которая держит в зубах ленту, с нанизанной на неё второй половиной знака.

— Ты принесла его мне?

От изумления я чуть не падаю, успевая в последний момент ухватиться за торчащий сук.

— Спасибо, — говорю я.

Дрожащими руками я вытаскиваю ленту из зубов кошки и убираю в карман.

Когда я спускаюсь, я ловлю себя на том, что крики я уже давно перестала слышать. Лес теперь полон привычных для него звуков птиц, мошкары и треском старых деревьев, которые раздумывают, не стоит ли им упасть, освобождая место молодым.

— И вот ради этого всё было, — шепотом говорю я и соединяю две половинки.

Большая кошка внимательно смотрит на меня, словно пытаясь что-то сказать.

— Мне нужно возвращаться, — говорю я. — И я не могу взять тебя с собой. Если я приведу прирученную дикую кошку, боюсь, меня не поймут и сразу же обвинят в колдовстве.

Она немигая смотрит на меня, и мне кажется, что она понимает, что я говорю. Вот бы только была возможность передать ей то, что я чувствую. Этот зверь теперь считает меня своей хозяйкой или даже вожаком своей стаи, а мне придётся бросить её здесь.

— Беги туда, куда тебе хочется. Найди себе новую семью. Я не могу быть твоей семьёй.

Я вспоминаю волка, которого оставила в великом западном лесу, прежде чем отправиться на отбор. Ему я тоже приказала найти себе новую стаю. И всё это время надеялась, что он сумел найти волков, которые приняли его. Не проходило и дня, чтобы я не думала о том, как он там и на что теперь похожа его жизнь.

Однако кошка не слушает моих приказов, она просто сидит и смотрит на меня, как будто ожидая совсем не этих слов. Я вздыхаю и разворачиваюсь.

Мне нужно идти, времени осталось совсем немного. Сжимая в руке свой символ, который теперь, под воздействием неведомой силы, слился воедино, как будто так изначально и было, я выбираю кратчайшую дорогу к выходу из леса.

Кошка ещё дважды пытается идти за мной, и дважды мне приходится уговаривать её остаться в лесу.

— Тебе нельзя со мной, прости. Ты должна уйти.

Она прижимает ушки и трётся об меня, словно прося не уходить. Потом смотрит мне в глаза и громко мяукает.

— Я вернусь за тобой, если будет возможность, — говорю я. — Главное, не попадайся в лапы людям короля. Никогда не попадайся.

Я даю себе твёрдое обещание, что разыщу её, когда всё будет кончено и я наконец окажусь на свободе с моими дочерьми.

Когда я выхожу из леса, пересекая ограду замка Ивара, я слышу жалобные всхлипы, а потом ловлю на себе взгляд пары яростных, ненавидящих глаз знакомой девушки.

Леди Дамп едва сдерживает слёзы. Она стоит рядом с солдатом, не осмелившись войти в лес, особенно после тех зловещих звуков, которые доносились из его глубин.

— Ты вернулась с пустыми руками? — её голос дрожит, когда она подбегает ко мне так близко, что мне приходится отшатываться. Она отчаянно пытается ухватить меня за руки. — Скажи, что ты вернулась ни с чем.

— Простите, — шепчу я, выдёргивая своё потрёпанное платье из её цепких пальцев.

Она всхлипывает и опускается на колени в траву, явно погружаясь в бездну отчаяния. Мне было бы её жаль, если бы речь не шла о моих детях, которых я должна вызволить. На мгновение в голову приходит абсурдная мысль пойти в лес вместе с ней и помочь ей, но я тут же отбрасываю её, понимая, что время на исходе. Да и это было бы очень глупо, учитывая, что я должна победить любой ценой. Если леди Дамп не нашла в себе сил даже попытаться, значит, одной конкуренткой меньше. По крайней мере, она не подвергла свою жизнь опасности, там, в лесу, где бродят хищники, выпущенные королем.

— Мне очень жаль, — снова говорю я, уходя прочь, оставляя её позади. Ноги с трудом пробираются через высокую траву, которая режет нежную кожу, оставляя болезненные царапины. Однако эта боль ничто по сравнению с головной болью, что не отпускает меня ни на мгновение, пока кольцо на моём пальце. Я готовлюсь к тому, что она усилится в десять раз, когда я выйду к людям, ожидающим нашего возвращения.

Оглянувшись, я вижу Аманиту, спокойно выходящую из леса. Она ухмыляется, глядя на рыдающую леди Дамп, достаёт из кармана свой знак, собранный из двух половинок, и демонстрирует его. Затем она дарит мне улыбку, полную чувства собственного достоинства и превосходства. Конечно, ей бы и в голову не пришло никому помогать...

— Какая же она дура, — говорит Аманита, догоняя меня. — Проторчала здесь всё это время и даже не попыталась отыскать свой знак. Ну и славно. Одной соперницей меньше.

— Она испугалась, — отвечаю я, не сбавляя шага. Впереди виднеются люди, машущие руками в знак приветствия. Две девушки уже стоят возле стола, потрёпанные, но целые. Они счастливо улыбаются, поглядывая на нас с Аманитой с высокомерием и сожалением, что мы сумели отыскать то, что требуется, и вернуться невредимыми. На меня они бросают особенно неприязненные взгляды.

— Им тоже удалось, похоже. Они не испугались, — говорит Аманита. — Особенно удивительно, что Сефира Родрикс здесь. Я думала, она вылетит первой. У неё всё время глаза были на мокром месте.

Она указывает на высокую девушку с платиновыми волосами, едва заметно отливающими розовым цветом.

— Для тебя это, похоже, было совсем просто, — говорю я Аманите.

— Не то чтобы просто, но я знала, что со мной ничего не случится, — её голос звучит настолько уверенно, что на мгновение мне кажется, будто она действительно способна видеть будущее, а не выдаёт свои желания за реальность.

Пока мы идём, Аманита старательно снимает со своего платья налипшие колючки и листочки. Когда мы подходим к инквизитору, стоящему рядом с часами, она выглядит почти так же, как когда отправлялась в лес. Практически безупречно.

Я боюсь взглянуть на себя. От платья оторван кусок, руки в ссадинах и порезах, ноги поцарапаны о колючую траву и кустарник.

— Третья и четвёртая участницы выполнили задание, — сухо говорит Блэйк, но в его глазах я вижу искреннюю радость от моего возвращения. Он принимает из моих рук и из руки Аманиты наши целые знаки и кладёт их на положенные места, рядом со знаками двух других девушек.

На поле появляется ещё кто-то, но я не могу разглядеть, кто именно. Времени остаётся всё меньше. По моим прикидкам, около сорока минут до завершения испытания.

Когда девушка подходит ближе, я узнаю её — это Марианна. На её шее глубокая царапина, оставленная явно кошачьими когтями. Она гордо несёт свой знак перед собой, словно величайшее сокровище, и, подходя к нам, с шумом бросает его на стол.

Наши взгляды встречаются, и она тихо говорит, чтобы не слышали остальные:

— Ну конечно, у меня была надежда, что ты не справишься, но я понимала, что шансов мало. Поздравляю, подруга.