— Как ты уже могла убедиться, я умею метко кидать вещи. Поверь мне, я и во второй раз не промахнусь. Пошла отсюда, тварь!

Я вижу, как внутри у Марианны борется желание убить Аманиту и страх, что камень, который та держит в руке, может пробить ей череп, и она не отделается только лишь порезами.

— Я это так не оставлю, уж поверь мне, — злобно говорит она и окровавленной рукой выдергивает из рук своей подружки сосуд с рыбкой. — Дай сюда….

— Это моё! — вскрикивает было её подружка, но Марианна смотрит на неё таким уничтожающим взглядом, что та сразу затыкается и покорно опускает глаза. В лице Марианны такая злоба, что кажется, будто она может убить человека одним этим взглядом. Она смотрит на Аманиту, потом переводит взгляд на меня.

— Вы всё равно проиграли, неудачницы. А я выиграла этот отбор!

— Надеюсь, вы спустите эту гадину с лестницы, — мрачно говорит Аманита в спины девушкам, которые заслоняют своими телами Марианну, словно верные телохранительницы. Они лишь бросают на неё опасливые взгляды, видимо боясь, что она начнёт кидаться камнями в них, и все торопливо покидают зал, спеша за своей предводительницей.

Зал погружается в оглушительную тишину. Шаги на лестнице стихают, и так тихо, что я могу слышать, как бьётся моё собственное сердце.

Что же, она, получается, и правда победила?

Я подхожу к тому месту, где стояла Марианна, когда выронила свой сосуд, и наклоняюсь, приглядываясь.

Крошечная рыбка лежит среди окровавленных осколков. Я, повинуясь разгоревшейся вдруг надежде, осторожно хватаю её пальцами и бережно выпускаю в свой сосуд.

Но чуда не случается. Рыбка очевидно мертва.

Она медленно опускается на дно и остаётся лежать там, не подавая никаких признаков жизни.

— Проклятье, — шепчу я. — Мы проиграли. Всё кончено.

Аманита выпускает из руки камень, и он с гулким стуком падает на мраморный пол.

— Мы сделали всё, что могли, — говорит она и кладёт руку мне на плечо. — Пойдём отсюда.

— Я не могу проиграть, Аманита, я просто не имею права.

— Глупости. Каждый может проиграть. Даже я. Помнишь, что я тебе говорила? Я была уверена, что выиграю. Но эта Марианна оказалась сильнее и хитрее. Я смирилась, и тебе придётся смириться, девочка, — говорит она. — Ты по крайней мере постаралась. И знаешь, что я думаю? Этот князь не такой уж и приз. Он хромает, кашляет и как будто вот-вот развалится. Ему скоро нужна будет не жена, а сиделка. Так что к чёрту его и весь этот поганый отбор.

Она нагибается и бьёт пальцем по сосуду, словно пытаясь разбудить мёртвую рыбку.

— Символ жизни мёртв, — говорит она мрачно. — Но знаешь что? Хорошо, что хотя бы мы с тобой остались в живых. Пойдём отсюда. Я дьявольски хочу пить. Клянусь, ещё немного, и я напьюсь этой отравы. Пусть мы проиграли, но я приглашаю тебя в своё имение, приезжай вместе с братцем, мы отлично проведём время. А эти курицы пусть сражаются здесь за руку этого дракона.

— Спасибо, — говорю я, чувствуя, что Аманита и правда хочет меня поддержать. Но если бы она только знала всю правду… Жаль, что я не могу ей рассказать.

— Догоняй, — говорит она и убирает руку с моего плеча.

Я слышу её удаляющиеся шаги и долго прислушиваюсь к тому, как она спускается вниз по бесконечной лестнице.

Я тупо смотрю на плавающую в воде мёртвую рыбку, и мне кажется, что вместе с этой крошечной рыбкой умерла вся моя надежда.

Теперь я больше не смогу увидеть Лили, я не смогу найти мою вторую дочь. Я не смогу быть с ними рядом. Я не смогу забрать их.

Из глаз сами собой катятся слёзы и падают в сосуд с водой.

Я ставлю его на пол и снимаю с пальца кольцо, возвращая мой подлинный облик. Мир сразу становится чуть яснее, и с сознания словно спадает тонкая плёнка, которую я, нося кольцо так долго, уже перестала замечать.

Я запускаю руку в карман и достаю засохший уже стебель вьюнка, что сорвала по дороге сюда. Я сделала это машинально и уже забыла о нём. Я проникаю в самую суть этого растения, прослеживая путь его роста от маленькой семечки, потом я мысленно начинаю искать, какое место он мог бы занять в моей книге и с чем мог бы быть связан. И к своему удивлению я нахожу связь этого вьюнка и остролиста, который взяла с собой, чтобы подавлять боль, что создаёт моё кольцо.

Я осторожно отрываю листок и растираю его в пальцах, острый запах растения бьёт мне в нос, сообщая тончайшие детали о нём, детали, которые нельзя описать, но можно лишь почувствовать. Следом за этим я растираю в пальцах остролист и окунаю пальцы в воду, чувствуя, как отравленная жидкость пытается проникнуть сквозь поры кожи внутрь, чтобы отравить меня, но я знаю, что она не причинит мне вреда таким образом. Мельчайшая капля сока остролиста, смешанного с безымянным вьюнком, растворяется в воде, и я вдруг вижу, как плавник рыбки дёргается.

Сперва мне кажется, что это мне почудилось, и я выдала желаемое за действительное. Наитие, которое пришло мне в голову, заставив приготовить целебное снадобье, которое я изготовила только что, почти не осознавая, что делаю, было словно бы послано мне кем-то. Капля слезы, капля сока вьюнка и капля остролиста.

Как будто шёпот. Знакомый голос. Тёплый и родственный голос. Кажется, это голос моей матери, словно он прошептал мне, что нужно делать. А мне оставалось лишь следовать за ним.

Словно заворожённая, я смотрю на то, как рыбка оживает, расправляет плавники и начинает плавать внутри, сверкая пёстрой чешуёй.

— Надо признаться, идея с этими рыбами пришла мне в голову еще в столице, — шепчет мне на ухо король. Он уже изрядно захмелел, и язык его заплетается, но взгляд остается все таким же цепким и внимательным, как всегда.

Сидеть здесь и ждать, когда она там, в проклятом городе. Я думал, что проходил в своей жизни испытания, но это… Пожалуй, это одно из худших.

С интересом смотрю на стол, разложены столовые приборы, нож для дичи призывно сверкает в свете солнца, и я думаю не самые хорошие и праведные мысли, пока слушаю короля и его развязную речь.

И вот рядом с этим безумцем я хотел занять место? За годы, что я не видел его, кажется, его рассудок изрядно повредился. От выпивки ли, или от скуки и возни со скучными королевскими делами.

— Какими рыбами? — спрашиваю я и чувствую, как равнодушно звучит мой голос, словно и не мой вовсе. Все мои мысли сейчас с ней, там, куда она ушла и не возвращается уже несколько часов. Уже привели одну из девушек, которая, похоже, успела потерять рассудок. Еще две вернулись с пустыми руками и безутешно рыдают. Со смесью облегчения и досады я не нашел среди этих трех моей Адрианы.

Проклятое место. Я-то хорошо знал его, потому что был здесь и получил свой урок.

Нельзя было позволять королю это делать. Нельзя было разрешать даже приближаться к городу. Но как встать против него? Как убедить человека, который обладает всей полнотой власти, что есть вещи, которых делать не стоит, даже если они кажутся ему предельно забавными?

— Так о каких рыбах он толковал?