— Мне больше не нужен этот отбор, я уже сделал выбор, — говорю я с вызовом. В эту минуту мне плевать, что он сделает.

Я слышу, как хрустит дерево под его пальцами и вижу, как подлокотники идут трещинами, не выдерживая его сильной хватки.

— К чему продолжать, если я не приму никакого другого варианта, кроме Адрианы?

— Ивар, ты примешь то, что выйдет в конце, и женишься на той, что выиграет отбор, — в голосе короля звучит холодная тёмная сталь. Он больше не улыбается, не шутит и не пытается казаться приветливым. На мгновение у меня возникает ощущение, что в комнате становится темнее, от этого пламя в его глазах полыхает ещё ярче, чем обычно.

— При всём уважении, ваше величество, но…

— Никаких "но", — отрезает он, — я не для того тащился сюда за тысячу миль, чтобы выслушивать твоё нытьё. Наш бог выберет для тебя ту, которая подходит тебе лучше всего, а я прослежу за тем, чтобы воля его осуществилась предельно ясно.

Он встаёт с кресла и подходит к моей кровати, нависая надо мной.

— Или твой рассудок повредился вместе с твоим телом? Возьми себя в руки и имей мужество принять то, что должно, иначе, боюсь, в нашем королевстве на одного дракона станет меньше, как ни жаль мне об этом говорить. Драконы не умирают своей смертью, но есть много других способов оборвать бесполезную жизнь.

Проклятый мерзавец вошёл во вкус… Что же, он угрожает мне расправой? Впрочем, чему я удивляюсь. Его душа давно разъедена червями, и стала рыхлой и лишённой сострадания.

Его душа. Обычная душа дракона, такая же как и моя. Будь у меня столько же власти, что бы делал я? Страшно признаться себе, что, возможно, то же самое.

— Не сглазил ли кто тебя, друг мой? — спрашивает король вкрадчивым шёпотом.

— Это просто усталость и перенапряжение, — говорю я, и пытаюсь прогнать из головы слова матери Элис, которые всю дорогу крутятся у меня в голове. Я погубил жену, а теперь по моей вине погибнет ещё и Адриана, мой второй шанс на счастье, и я ничего не смогу сделать? Вот что она имела в виду, когда говорила, что моим страданиям никогда не будет конца? Или это ещё только начало?

— Чтобы завтра был свеж и здоров. Это королевский приказ, — говорит король, и похлопывает меня по щеке своей огромной ручищей. — Иначе я лично сверну твою ослабевшую шею, князь.

Он улыбается, но я вижу, что здоровяк не шутит. Я не испытываю страха, только злобу и желание сломать его руку и затолкать её в его смеющийся рот.

Закрываю глаза и прошу у неба дать мне хоть немного сил.

— Отдыхай, Ивар, больше не буду тебя тревожить. Завтрашнее испытание будет очень необычным, и тебе будет крайне интересно за ним следить, ведь столь многое будет стоять на кону. Гораздо больше, чем ты можешь представить… — говорит король.

Я слышу его удаляющиеся шаги, через мгновение дверь хлопает, и я открываю глаза. В сердце закрадывается чувство неминуемой надвигающейся катастрофы.

Элис

— Что они строят? — спрашивает Клем, выглядывая в окно.

Всю ночь меня будил громкий стук и скрежет, и даже плотно закрытые окна не помогали избавиться от этого шума. Но я была настолько уставшей, что снова проваливалась в сон, едва проснувшись.

Теперь уже позднее утро. Я выбираюсь из постели, подхожу к окну, отодвигаю шторы и смотрю наружу.

Там, на лужайке перед замком, сотни людей, словно муравьи, облепляют огромный деревянный каркас, стуча молотками и работая пилами.

За одну ночь они умудрились возвести целый трёхэтажный дом.

— Зачем здесь строить дом?

— У меня плохие предчувствия, — говорит Клем. — Это наверняка король так готовится к следующему испытанию.

— Похоже на то.

У меня что-то тревожно сжимается в груди. Зная короля и его затеи, можно ожидать чего угодно.

Я смотрю, как несколько рабочих поднимают на верёвках огромные балки для крыши. Тут же суетятся люди, поднимающие вверх окна, и уже десятки рук принимают их и вставляют в проёмы. То, на что в обычное время уходили месяцы, эта толпа возводит с безумной скоростью. Но зачем?

— Нам надо срочно убираться отсюда. Ещё одно такое испытание — и ты можешь не выжить. Всё, что устраивает этот безумец, — это какое-то сумасшествие. Мне рассказали, что было вчера, и, клянусь, я бы лично плюнула в лицо этому Маркусу.

— Нельзя так говорить про нашего монарха, нас могут услышать, — с горечью говорю я. — Хотя, признаюсь, у меня были мысли и похуже.

— Пусть слушают, — отмахивается Клем. — Я всегда думала, что короли — благородные и справедливые. Честные и заботятся о народе! А этот? Сколько народу уже погибло по его вине? Просто ради прихоти. Судя по тому, что я слышала, благородства в нём не больше, чем у бандитов из трущоб на набережной.

— Ты права, — говорю я. — Если бы могла, я бы ушла отсюда прямо сейчас, забрав Лили, но я должна найти вторую дочь. Клод намекнул, что есть хорошие новости, что Блэйк…

— Клод хороший мальчик, но он ничего не знает, — вздыхает Клем. — Я облазила весь замок, но есть места, куда меня не пускают. В восточном крыле есть два этажа, куда разрешено подниматься только князю и больше никому. Возможно, он прячет её там. Я было сунулась туда, но солдаты чуть не упрятали меня в замковый острог, еле удалось от них отбрехаться.

— Так почему же ты молчала, Клем? Где это?

— Я только что узнала, вот сейчас и говорю. Ты не представляешь, как тяжело что-то выудить у местных слуг. Они такие подозрительные, никого к себе не подпускают, лишнего не говорят. Их будто розгами лупят, чтобы не болтали.

— Так что же мы здесь сидим?

Я спешно надеваю платье и кольцо. Иллюзорная личина выглядит, как всегда, безупречно.

— Пойдём, покажешь мне, куда идти.

— Да подожди ты, — останавливает меня подруга. — Туда невозможно попасть. Там круглосуточная охрана, целый отряд здоровенных мужиков. Я же говорю тебе, меня чуть не схватили для разбирательства. Вряд ли ты сможешь с ними совладать, если решишь проникнуть туда. Да и, возможно, твоей дочери там вовсе нет. Может, он там свои богатства хранит или то, над чем драконы обычно чахнут…

— Вот мы и проверим, — говорю я. — Только скажи мне, где это место.

Я берусь за ручку двери и бросаю взгляд на Клем.

— Я уже и забыла, как тебя тяжело остановить, если ты что-то решила сделать, — говорит она с улыбкой. — Возможно, вдвоём у нас что-то и получится.

Клем проводит меня по замку коридорами, о которых я, живя здесь как хозяйка, даже не подозревала.

Темными, мрачными ходами, которые почти не освещены, оказывается, был пронизан весь замок, чтобы слуги могли свободно перемещаться, не мешая господам.

— Осторожно, не испачкай платье, — говорит Клем, — и пригни голову, тут низко. Так мы попадём в восточное крыло, здесь есть подземный переход. Нам повезло — похоже, сейчас им никто не пользуется из-за этой суматохи со строительством.

Проходя по коридору, я обращаю внимание на чёрные, непроглядные ходы со ступенями, ведущими куда-то вниз. Оттуда веет сыростью и холодом.

— А что там?

— Туда никто не ходит, — шёпотом отвечает Клем. — Да и у меня нет большого желания. Даже смотреть туда страшно. А вообще, я хотела у тебя спросить. Ты же здесь была главной?

— Теперь мне кажется, будто это была совсем другая я, — говорю я искренне. Я жила, не понимая и половины того, что происходит, и не зная о половине вещей, что меня окружают. Да что говорить — я даже не знала человека, за которого вышла замуж…

— Может, потому что он не человек, а дракон. Пока что все драконы, которых я видела и о которых слышала, — настоящие подонки. Начиная с твоего князя и заканчивая королём.

— Он умирает, — говорю я едва слышно, вспоминая умоляющее лицо Ивара, когда он лежал на земле, задыхаясь, и тянул ко мне руку, как будто прося о помощи. В бреду ли он это делал или сознательно? И что он хотел сказать? Неужели признаться в содеянном?