– Богдан, я понимаю, что у вас семьи, дома. Но послушай, новые воины – это бывшие служилые, которых князь Бледный… ну, скажем так, не очень хотел у себя держать. Понимаешь, о чём я?

Десятник усмехнулся шире.

– Понимаю. Сброд, значит или неугодные… или и то, и другое. Но это твоя забота, Дмитрий Григорьевич, не наша. Мы приказ исполнили. А дальше – твоя вотчина, твои люди, твоя головная боль.

Я выдохнул, понимая, что переубедить его не получится. Дружинники Великого князя были людьми дисциплинированными, но они служили Ивану Васильевичу, а не мне. Приказ был до конца зимы – значит, до конца зимы. И что февраль только начался, их не волновало. Формально они могли уже уходить.

– Хорошо, – сказал я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Не могу держать. Спасибо за службу. Григорий вам припасов на дорогу даст, и пару саней запряжём, если нужно.

– Не откажемся, – кивнул Богдан. – Дорога неблизкая, припасы пригодятся.

А следующим утром дружинники Великого князя покидали Курмыш. Было видно, что они рады. Чтобы кто не говорил, а домой всегда хорошо возвращаться.

Григорий подошёл ко мне, как всегда хмурый.

– Уезжают, значит, – проворчал он. – Вовремя.

Я повернулся к нему.

– Отец, ты же понимаешь, что это не вовремя совсем. Скоро новые воины прибудут. Мне нужна была их помощь.

Григорий пожал плечами.

– Помощь их, это хорошо, но они не твои люди. Они служат Великому князю.

– А если татары весной придут, – возразил я. – Как раз, когда новые воины прибудут. И нам нужно будет время, чтобы их обучить, сколотить, проверить.

– Вот и проверишь в бою, – усмехнулся Григорий. – Лучшая проверка. Кто побежит, кто станет насмерть, сразу видно будет.

Я покачал головой. Григорий был прав, конечно. Но мне хотелось избежать ситуации, когда проверка превращалась в бойню.

– Ладно, – сказал я. – Всё равно уже ничего не поделаешь.

Проводив дружинников, я пошёл в сторону терема, где меня ждал сюрприз.

У крыльца стояли трое молодых парней. Годов по шестнадцать‑семнадцать, не больше. Одеты они были скромно, но чисто. А рядом с ними стоял довольный отец Варлаам.

– Дмитрий Григорьевич! – увидев меня воскликнул он. – Вот, привёл тебе учеников, как и обещал.

Я остановился, оглядывая троицу. Парни стояли, потупив взгляды, явно волновались.

– Учеников? – переспросил я, хотя прекрасно помнил про приказ Великого князя. Иван Васильевич велел мне обучить троих отроков лекарскому делу. Я согласился, но как‑то забыл об этом в суете.

– Да, да, – закивал Варлаам. – Великий князь велел, и митрополит Филипп распорядился… вот вчера по вечеру прибыли и проводили ко мне. Я уж не стал по темноте к тебе идти. Но зато у меня было время с ними пообщаться, и поверь, стыдно за отроков мне не будет.

Он подтолкнул вперёд первого парня.

– Это Фёдор. Он учился в Москве при монастыре, грамоте обучен, счёт знает.

Фёдор поклонился мне в пояс.

– Здравствуй, господин Строганов. Буду рад учиться у тебя.

Я кивнул.

– Здравствуй, Фёдор.

Затем Варлаам подтолкнул второго. Его звали Матвей, широкоплечий невысокий юноша, тоже поклонился мне до пояса, после чего сам рассказал, что тоже учился монастыре вместе с Федором. Третий был по виду самым молодым. И звали его Антон. Он был сиротой и вырос при монастыре под Владимиром. Тем не менее, он тоже был обучен грамоте и желал у меня учиться.

Я обвёл их взглядом.

– Хорошо, – сказал я. – Раз Великий князь велел, значит, будем учиться. Но сразу предупреждаю: дело это непростое. Тут не только книжки читать и травки запоминать. Тут кровь видеть придётся, гной, вонь, помои выносить за больными, а иногда терять тех, кому помощь оказать нельзя. Выдержите?

Фёдор кивнул первым.

– Выдержу, господин.

Матвей и Антон переглянулись, но тоже кивнули.

– Хорошо, – повторил я. – Отец Варлаам, где они жить будут?

– У меня, – ответил дьякон. – В моей избе места хватит. Я их и кормить буду, и присматривать.

– За мой счёт, само собой, – уточнил я.

Варлаам улыбнулся.

– Само собой, Дмитрий Григорьевич. Я же не благотворительностью занимаюсь. Тебе велел Иван Васильевич учеников набрать. Я тебе с этим помог, но уж остальное, прости, не моя ноша.

Я усмехнулся.

– Твоя правда, отче. И спасибо за помощь. – Я сделал паузу, ещё раз оглядев учеников. – Ладно, пусть сегодня располагаются, погуляют по Курмышу. А завтра с утра начнём.

Варлаам поклонился, после чего повёл троицу к своей избе.

Я же прошёл в свою комнату, сел за стол и потёр лицо руками. Ученики… Ещё одна головная боль. Как их учить я совершенно не представлял. О системном образовании заикаться даже не стоит. Для этого нужно… ДА МНОГО чего нужно!

Мало того, что скоро сорок воинов прибудут, которых надо будет обучать, проверять, кормить, так ещё и этих троих учи лекарскому делу.

– «Хотяяяя, если подумать, это могло быть и полезно. Обучу этих, откатаю практику, потом возьму ещё учеников. А там видно будет. Может, из этого дела что‑то путное и выйдет. И рано или поздно начинать придётся…»

Утром я встал рано, как обычно. Размялся, облился холодной водой из бадьи во дворе, позавтракал овсяной кашей с салом. Потом вышел на крыльцо и увидел троицу учеников, стоявших у ворот терема.

Они явно ждали меня.

– Здорово, – поздоровался я.

– Здравствуй, господин, – хором ответили они.

– Ну что, готовы учиться?

– Готовы, – снова хором.

Я усмехнулся. Хор какой‑то.

– Ладно. Пошли.

Я повёл их к себе в светлицу, которую после переезда в терем использовал как приёмный кабинет. На втором этаже у меня была операционная, в которую после отбытия Ратибора и Ко, были перевезены все инструменты, травы, хлебное вино и так далее.

Что же до своего дома, то я отдал его Григорию. Честно, было немного жалко, но вот только зачем мне два дома? Но в пользу переезда в боярский терем было несколько фактов. Во‑первых, статус. Во‑вторых, он в несколько раз больше, и даже когда у меня жили Артём с женой, я почти не замечал их присутствия. Ну и последнее, третье, терем стоял в самом защищённом месте. Он так удачно располагался, что если вражеские лучники начнут стрелять подожженными стрелами, до него вряд ли достанут.

– Вот, – обводя рукой помещение сказал я, – здесь мы будем заниматься. Но сначала – важный вопрос. Вы знаете, что такое гигиена?

Трое переглянулись. Фёдор нахмурился.

– Гигиена? Нет, господин, не слышали такого слова.

Я кивнул. Так и думал. Слово‑то греческое, откуда им его знать?

– Гигиена, – начал я, – это, по сути, чистота. Чистота тела, рук, одежды, помещения. Это то, что в большинстве случаев помогает не заболеть и не заразить других.

Матвей почесал затылок.

– А разве это не само собой? Мы же моемся, одежду стираем…

– Моетесь, – согласился я. – Но недостаточно. Особенно руки. Вот скажи, Матвей, когда ты в последний раз мыл руки?

Он задумался.

– Ну… утром. Умывался перед завтраком.

– А после того, как в туалет сходил?

Матвей смутился.

– Ну… не всегда.

– Вот это и есть проблема, – сказал я. – Руки надо мыть всегда. Перед едой, после еды, после туалета, после того, как с больным поработал. Всегда! И не просто ополоснуть, а хорошо, с щёлоком, тереть, чтобы вся грязь ушла.

Антон робко поднял руку.

– Господин, а зачем так часто? Руки же чистые вроде.

Я посмотрел на него.

– Чистые на вид. Но на них живут твари, которых не видно. Они маленькие, меньше пылинки. И они вызывают болезни. Понос, лихорадку, гнойные раны. Всё это от грязных рук.

Трое уставились на меня, как на помешанного. Фёдор осторожно спросил:

– Господин, а откуда вы это знаете? Про тварей этих невидимых?

Я вздохнул. Вот тут‑то и начиналось самое сложное. Объяснить им про микробов, не упоминая микроскопов и бактериологии, было задачкой не из лёгких.