Добродетель, сверкая глазами, гордо молчала.

– Значит?!. – усмехнулся Порок…

– На ваш пост, милостивый государь!.. – властно сказала Добродетель.

– Так на кой же чёрт вы завели эту идиотскую беседу, сударыня?.. – злобно крикнул Порок…

– Вы забываетесь!.. – грозя ему пальцем, отвечала Добродетель.

– Ну… и что же теперь?.. Будем снова канителиться?.. Хорошо, – будем канителиться… Пусть будет так, – но это глупо и ненужно. Люди, если мы сами им не поможем придти к одному знаменателю, не дадут нам покоя, – они будут истязать и насиловать нас. Нам нужно слиться, нам нужно слиться в едино, – это моё мнение. Но – до свиданья!.. Я иду!..

И он ушёл на свой пост, а она осталась стоять на своём. И когда он шёл, то напевал про себя вполголоса:

Кругом всё было тихо… Изумлённо мигали звёзды в небе, и порой мимо их во все лопатки пробегали куда-то тучи. И когда они пробегали, то звёзды стыдливо скрывались за ними, и луна, широко раскрыв рот, смотрела на землю, и её физиономия была гораздо [2 – 3 слова не разобраны]. А в морщинах неба появились крупные капли пота, выступившего от напряжённого ожидания конца этой грустной сцены, и, холодные, тяжёлые, падали на землю и на моё чело. А я сидел в кустах моей фантазии, и сердце моё сочувственно сотрясалось по адресу жалкого Порока и бедной Добродетели. И вот я решил сообщить вам, милостивые государи и государыни, о их печальном положении и, в свою очередь, в ваших сердцах вызвать сочувственное сотрясение по их адресу и тем напомнить вам о необходимости для жизни поступков цельных, крупных и дело жизни оживляющих.