«Папа?» — невинно стрельнул умными карими глазками Ромка.

И я не выдержала — засмеялась. Нет, даже не просто засмеялась — истерично захихикала, привалившись боком к косяку двери.

Понимая, как это выглядит со стороны, я, пытаясь удержать слезы, простонала Валееву о Ромкиной большой любви к зефиру.

Рафаэль перевёл взгляд на сына.

«Но это же полезно», — важно заявил сын. — «Почти как каша».

«Знаешь, я не уверен…» — ответил Валеев Ромке, покосившись на меня. — «Оксана, но может быть сегодня в честь исключения?»

Значит, моим мнением все-таки интересуются.

Да и вообще, всё это здорово походило на оливковую ветвь примирения.

«Хорошо», — вздохнула я. — «Но только одну штуку».

«Спасибо мамочка. Спасибо папа».

Обняв нас по очереди, ребенок самостоятельно долез до полки, где хранился вожделенный зефир.

«Мамочка ты сегодня такая красивая».

«Это правда», — кивнул Валеев, вслух добавив. — Тебе очень идут распущенные волосы.

— К сожалению, в салон красоты попасть мне не удалось, — вскинув голову, я посмотрела прямо на Валеева. — Все салоны в округе ночью закрыты.

Я кивнула на карточку, которая так и осталась лежать на столе.

— Так что забери, пожалуйста.

— Нет. Тебе это пригодится для ведения хозяйства.

— Мне не нужны твои деньги. Я работаю и могу сама себя прокормить.

— Ты сегодня увольняешься с работы. Забыла? — нахмурился Валеев.

— Даже если я подам заявление, мне надо будет отработать две недели, — я, конечно, цеплялась за соломинку… Но кто бы в моей ситуации не цеплялся.

Валеев многозначительно улыбнулся.

— Никаких двух недель, Ксан.

Он покосился на Ромку, облизывающего пальцы после зефира и на жестовом попросил его идти одеваться.

«А то в школу опоздаем».

И лишь когда Ромка покинул кухню, Валеев, улыбнувшись, спокойным тоном заявил мне, что я уволена ещё вчера.

— Я же сказал тебе вчера, что ты можешь попрощаться с коллегами и забрать свои вещи — если у тебя на работе хранится что-то важное.

Он встал из-за стола и навис надо мной, подавляя своим ростом, своей мощью… и жестким, почти нечеловеческим выражением на его лице.

— Ксан, давай сегодня не будем сориться, — внезапно предложил Валеев. — В конце концов, это день нашей свадьбы.

«А разве это не просто день очередной покупки?» — хотелось закричать мне, но я сдержалась и даже, чуть помедлив, кивнула — заминка вышла не специально, просто я оказалась живым человеком с чувством собственного достоинства, которое нелегко было задвинуть в самый дальний угол своей личности.

— Хорошо. — Валееву определённо пришелся по душе мой кивок. — Пошли, а то опоздаем.

— Почему ты не хочешь, чтобы Ромка поехал с нами в ЗАГС? — спросила я, следуя за ним следом.

— Потому что в отличие от его друзей, чьи родители женились как полагается, у нас все будет более буднично. Ребенок обязательно начнёт делиться своими впечатлениями с друзьями, и тогда станет ясно, что у нас все было иначе.

— А если он не будет присутствовать — то сможет дофантазировать?

— Мне понравилась та история, которую ты сочинила по поводу моего отсутствия, — кивнул Валеев.

— Какую историю?

— Про то, что мы потерялись. И о том, что ты не меняла фамилию, так как ждала, что я вас отыщу.

Я открыла рот от изумления. Да, вроде бы я говорила что-то подобное, но как…

— Давай придерживаться этой истории. Просто, романтично… и совершенно не понятно, когда и как мы поженились. Иногда женщины в браке сохраняют девичью фамилию.

— То есть мне не надо будет менять документы? — с надеждой спросила я. На что Валеев громогласно рассмеялся.

— Ну, уж нет, Оксан! Твой лимит на фамилию Кукушкина давно исчерпан.

Рафаэль

Утром, когда сиротка не открыла мне дверь после первого звонка, я напрягся. Что, если Оксана решила взбрыкнуть и отказаться от свадьбы?

Сжав руку в кулак, я уже приготовился выбить к чертовой матери этот хлипкий замок на её двери, но вовремя услышал звук воды.

«Что, если сиротка просто не слышит?»

Переведя дыхание, я вспомнил про смарт-часы, которыми мы все обзавелись — и просто послал сообщение Ромке. Если сиротка в ванной, то пацан явно находится в комнате или на кухне. Значит, сможет открыть мне дверь.

Так и вышло.

«Папа?» — удивился Ромка. — «А что ты здесь делаешь?»

«Приехал проводить тебя в школу», — улыбнулся я, заметив удивленное, но в то же время радостное выражение на его детском личике.

«А мама?» — не понял ребенок. — «Она тоже с нами поедет?»

Ну вот, опять.

«Разумеется», — заверил я ребенка. — «Без твоей мамы мы никак не обойдемся».

Ромка кивнул, а затем позвал меня на кухню, где у него остывал завтрак.

В кругу моих друзей была только одна женщина, которая любила готовить — и баловала своего мужа домашними разносолами. Остальные либо терпели ресторанную жрачку, либо вынужденно обзаводились домработницами.

Понятно, что доходы сиротки не предполагали ни того, ни другого, но уже одно то, что она даже в такой день нашла время приготовить ребенку полезный завтрак, говорило о многом.

«Мама заставляет меня есть кашу каждое утро», — скривился Ромка. — «Ну… кроме выходных».

«Каша — это очень хорошо. Овсянка помогает растить мускулы».

Положив себе немного овсянки, я оценил мастерство кухарки — несмотря на недовольство пацана, каша была приготовлена прекрасно.

Пока я вспоминал, как правильно сказать об этом на языке жестов, дверь ванной открылась — и в коридоре показалась сиротка… в образе Королевишны. Или принцессы? — О чем там все девочки грезят? Сказки я никогда не читал, а любимые мультики Галии давно выветрились из памяти.

Но Оксана выглядела… огонь! Приталенное платье казалось намного проще, чем все то, что продавалось в ГУМе, все же было неплохо сшито, и главное — очень шло моей девочке.

А распущенные волосы и нежный макияж напомнили мне о реальном положении дел: девчонки её возраста ещё по ночным клубам бегают и парней перебирают, а она с восемнадцати растит моего сына.

Молоденькая… и взгляд невинный.

Я решил, что сегодня постараюсь на неё особенно не наседать. Конечно, мне не понравилось, что она не выбрала на сегодняшнюю регистрацию ничего из новых шмоток. Но может, это платье какое-то для неё особенное или обновки просто не готовы быть «выгулянными».

Опять же, Ксане сегодня ещё придется услышать радостную новость о том, что мы на недельку-другую задержимся в Москве, но ей придется терпеть меня рядом на своем диване. Не замечал за собой раньше садомазахистских наклонностей, но я почему-то уже предвкушал эти неудобные ночевки в их однушке.

Будет явно интересно.

А пока, мы только-только отвезли Ромку в школу. Пацану явно понравилось и прибытие в школу на машине, и появление нас двоих рядом с ним.

«Да, с родителями»

«А это мой папа»

«Мой папа, наконец-то, приехал к нам».

Если я мог прочитать Ромкины жесты, то и сиротка однозначно не должна была иметь никаких с этим проблем. Я с любопытством покосился на Оксану: закусив губу, моя девочка не отрываясь смотрела на сына … и улыбалась. Светло так, по-доброму.

А я вдруг подумал, что если наверху кто-то и в самом деле есть, этот кто-то сделал мне большое одолжение. Скорей, подарок.

Если бы тогда не случился снегопад, если бы Галия вовремя собралась, если бы мать не оказалась такой глазастой…

Мне внезапно стало дико страшно.

Пацан — мой. И сиротка тоже моя, чтобы она сейчас ещё не говорила.

Потому что даже таким сволочам, как я, нужен кто-то светлый, чтобы отгонял от нас тьму.

Достав телефон, я написал сыну короткую смс. Всего лишь: «Учись хорошо. Встречу тебя после уроков», но Ромка, прочитав сообщение на экране часов (я видел, как он повернул к себе циферблат), почти у самых дверей школы обернулся — и принялся нам махать.

Мы не сговариваясь, одновременно замахали в ответ, и только дождавшись, когда он войдет внутрь школы, повернулись, чтобы пройти к парковке.