Тихое перестукивание колокольчиков переросло в бомбежку из канонады звуков неудачной группы из барабанщика и трубача, надоедливо исполняющих свои корявые симфонии в районе затылка. При чем на неисправном инструменте.

Я попытался пошевелиться и сесть, но для этого желательно оценить обстановку своими глазами, которые я не мог разлепить из-за чего-то сухого, впечатления такие, будто веки залили воском.

В голове по-прежнему шумело и, видно таки не земля летела ко мне, а я стремительно сблизился ней, разумеется с учетом погрешности в виде помощи моего недоброжелателя. Оно и видно, тут доброжелателей быть — не может. На зубах я отчетливо ощутил скрипучие кусочки земли, но без посторонних болевых ощущений (за исключением затылка). Похоже все закончилось на одном ударе.

Я постарался ощутить пространство вокруг по оставшимся рабочим рецепторам и кое что мне даже удалось определить! Я лежу на чем-то твердом, но не на земле, по ощущениям под спиной какая-то тряпка, а под ней что-то колится, будто солома. Надо же, я таки и при удобствах! Справа что-то шипя перетрескивает и к ноздрям веет слабый запах сырого угля и дыма. Я не слышу шума деревьев, запаха травы и лесного ветерка…

Вдохнув сильнее я почуствовал некоторые запахи, смешение собачей шкуры с распиленным стволом дерева? Я попытылся вникнуть в окружающую обстановку глубже, но меня одернула сильнейшая головная боль.

Спустя двухминутное исполнение инструментала, сопровождающие меня музыканты медленно удалились, превнося мне ясность сознания, но мое бедственное лежачее и незрячее положение никто не отменял, поэтому я лежал и ждал. Чего ждал, сам не знаю, но мне почему-то осточертело от кого-то убегать, прятаться и изгаляться над своим телом всеми варварскими методами. Самое неприятное то, что я не слышал своего "достопочтенного" друга — Обезьяка! Хм, похоже действительно сильно приложили! С каких пор он стал мне другом!?

И все же ждать своей участи хорошей или плохой — крайне скверная затея. Во-первых становиться нейтральным к своему окружению нельзя — это попахивает депрессией. А перестать воспринимать себя любимого за главную мерную еденицу, то есть судить по себе — это вообще пропасть. Конечно, сейчас я говорю о местном эквиваленте доброты на пару сотен киллометров вокруг, ведь она равняется нулю. А во-вторых это уже не во-первых, приоритет очевиден.

Я подивился своему ходу мыслей и мне жутко захотелось разлепить глаза, встать во весь рост и заявить о себе. Сколько можно терпеть накопившиеся обиды!? Пора бы начать отвечать на агрессию еще большей агрессией, раз уж мне не везет на хорошие знакомства и доброжелательных попутчиков. Разумеется, за исключением парочки приятных диодолтов.

Накатившая волна праведного гнева быстро остыла… Я осознал, что лежу со связанными руками и развязать получается из рук вон плохо. Идиотски звучит… Где-то в голове трынькнула незнакомая нота скрипача и пару клавиш пианиста. Понятно, в моей голове уже целый ансамбль. На мою мозговую активность барабанщик сделал короткое перестукивание палочка о палку и замолк, но этого хватило, чтобы в черепной коробке врезалась рикошетами очередь из крупнокалиберного револьвера. Трубач пока не появлялся…

Где-то в другом месте и формате моего пребывания, я, вероятно, осмелел бы и начал охотно пытаться развязать веревки, елозить по пространству, искать что-то острое или кричать о помощи… Тем не менее мое положение определено кем-то негативно настроеным ко мне, другие бы не стали лупить по голове незнакомцу.

Где чертов Обезьяк!?

Я в очередной раз прислушался к окружающей обстановке, но ничего нового не добавилось. Чтож, руки в положении "за спиной" и туго перевязаны чуть выше запястья, моей гибкости должно хватить, чтобы протиснуть обе руки между ног. Я встал на небольшой мостик и слегка размял руки, плечи и спину, затем вернулся в первое положение согнул ноги в коленках и по очереди протиснул их между рук. Теперь глаза. То, что это не кровь, я понял сразу, сильно твердое и плотное, мне показалось мои первые ощущение оказались правдивыми — это был воск или нечто похожее. Оторвать застывшую субстанцию с глаз оказалось не легко, но лишившись половины волосяного покрова с бровей и ресниц мне это удалось.

Передо мной открылся внутреннтй вид заброшенной постройки, предназначение которой в нынешнем виде определить невероятно трудно. Вероятно бывший амбар или склад, но сейчас он строение походило на запыленный, покосившийся сарай.

Я повернул голову к единственному источнику света — невзрачному костерку, он слабенько горел на земле и обидно потрескивал. Судя по запаху и слабому свечению — его недавно пытались потушить, но не удалось. Одно полено, угрожающе шипя, горело и пыталось высушить и заного разжечь своих более мокрых собратьев. Больше и не было ничего… Покосившиеся стены, что странно — без просветов, несколько трухлявых на вид тряпок, пара кривых вратин и разбросанные по углам клочки соломы.

Я перевернулся на живот и поднялся на ноги, не теряя времени подшел к воротам и замер, прислушиваясь к происходящему снаружи. Собственно ничего и не происходило… Прямо таки мертвая тишина!

А чего собственно ждать? Я собирался махнуть на все предосторожности, открыть ворота и припустить, но развернулся, подошел к остаткам костра и пнул горящую головешку. Сколько я не старался обойтись без ожогов, но времени у меня явно не хватало. Веревка сопротивлялась. Под многократным прикладываниеям кистей к уже обугленному полену она никак не желала сдаваться и поддалась наконец, когда снаружи послышалась возня.

Медлить некогда, дейстовать первым! Неожиданность даст мне некоторые шансы! С этой мыслью я сделал два шага назад и рванул к вратам, оторвался от земли и в параллельном к земле положении обеими ногами влетел сильнейшим ударом в створки.

Этого оказалось слишком много… Ржавые петли и сухое дерево не выдержали и дверь вырвало с корнем! Я вывалился наружу сидя на двери, болезненно потирая поясницу. Оглянулся — никого… Куда он делся!? Подо мной кто-то тонко захрипел, выдавил последний воздух из легких и начал судорожно болтать ногами, стараясь освободиться.

— Ну привет, зараза!

Сейчас я был в безопасности, единственная угроза барахталась под вратиной, а больше вокруг я никого не наблюдал. Я слега перевел вес тела на нижнюю часть деревянной ловушки и подо мной чьи-то легкие хрипло набрали воздуха. А вообще-то можно было и придушить этого неизвестного постояльца, себя же обезопасил бы… Но информация важнее.

Я снова огляделся вокруг, не торопясь допрашивать и тем более освобождать своего нового знакомого. Сначала обстановка и выявление второстепенной угрозы, а только затем методичное избиение по почкам, печени, (можно приголубить по голове). Спички под ногти пихать не хочется — самому противно. Тем не менее для получения инфы в данный момент я готов на многое. Только счатливое обстоятельство позволило мне находиться в выигрышном положении. Находясь, буквально, на несколько голов выше своего "оппонента".

Я находился в эпицентре переломанных брусков и досок с многочисленными кусками камней. Все это обильно поросло мхом и травой, создавая картину запустения, но запустения яркого и зеленого. Где-то угадывались очертания бывших домиков благодаря кривым глазницам окон и темными дверными проемам, возле одного из них стоял с виду целый колодец, но доверия он не внушал даже из далека. По левую руку, на холме угадывались уже знакомые высоченные сосны с лысыми стволами и пышными верхушками, всей своей массой они покачивались из стороны в сторону от легкого ветерка. Справа стоял поломанный частокол из бревен, будучи бывшими ограждениями он охранял от опасностей, которые могли появиться из-за холма за ним, но сейчас через через частые прорехи не прошел бы разве что ленивый, и то, потому проще пройти через отсутсвующий проем для ворот. Впереди находилась самая уцелевшая постройка — мост, перепрыгивающий через через узкое место реки.