— Нет, — неожиданно ответил ректор, и мы обе — матушка и я — посмотрели на него широко распахнутыми глазами. Эдмонд пробормотал себе под нос, словно пытаясь оправдаться перед самим собой: — Я не могу, ибо есть ещё некоторые невыясненные обстоятельства.

— Какие такие обстоятельства? — изумилась мадам.

— Распечатанная библиотека, и я намерен разобраться в этом до конца.

— И вообще, меня назвали хранителем! — гордо ответила я.

Матушка ректора приложила к глазам лорнет, который болтался на цепочке её платья, и очень внимательно осмотрела меня с ног до головы. Потом сказала сыну:

— Мальчик мой, ведь она не всерьёз, успокой меня!

— Матушка, я собираюсь во всём разобраться сегодня же, — заявил он, и я порадовалась за Эдмонда: всё же он умеет настоять на своём!

— Что ж, раз ты так упрямишься — а я даже понимаю, в чём тут дело, — выразительный взгляд на моё декольте, — я созову попечительский совет! — мстительным тоном заявила дама. — Думаю, что к вечеру члены совета смогут собраться в Академии, изволь обеспечить им достойный приём. А до этого времени, будь добр проследить, чтобы «это» не бегало по коридорам. Используй портал, неужели ты даже на такую малость изобретательности не способен?

К счастью, развивать свою мысль мадам зазнайка не стала и, вильнув всем своим внушительным корпусом, удалилась в темноту коридора, оставив нас с ректором снова одних.

— Фух! — выдохнула я, нисколько не скрывая своих эмоций от Эдмонда. — Тот ещё фрукт ваша маман, господин ректор.

Ответом мне был острый как лезвие взгляд.

— Ладно, ладно, молчу, — примирительно подняла руки вверх. А после, снова вспомнив о насущном, добавила: — Как я поняла, теперь от меня не отстанет какой-то там попечительский совет. Надеюсь, в этот раз вы дадите нормальную одежду, которую мне не придётся модернизировать на свой вкус!

И снова этот скрип зубов! Ах, музыка для моих многократно оскорблённых местной знатью ушей.

Ректор молча создал портал, не желая вступать со мной в пререкания. Видимо, общение с матушкой сильно подкосило его и без того не слишком уравновешенную психику. Что ж, молчать это хорошо. Молчание — золото. Так ведь?

Я не удивилась, когда снова оказалась в знакомом кабинете, выдержанном в мужских тонах. Я даже вдохнула полной грудью, наслаждаясь запахом дорогого дерева, пыльных штор и... кажется, табака, тоже дорогого. Только не видела, чтобы ректор раскуривал трубку... Может, ароматизатор у него такой?

Мотнув головой, прогнала неуместные мысли. Сейчас мне нужно было выстоять в неравном бою с зашоренным ректором, а это требовало всей концентрации.

— Итак, — начал мужчина, подойдя к своему роскошному столу.

— Итак, — эхом ответила я, скрестив на груди руки.

Эдмонд поднял на меня взгляд и удивлённо вскинул бровь. Я решила сразу расставить точки на и, ё и прочими буквами, и выдала свои требования:

— Так как мне предстоят новые смотрины и я задерживаюсь в вашем негостеприимном мире, хотелось бы у вас, как у принимающей стороны, попросить всё же предоставить мне нормальную одежду, еду, питьё и возможность подготовиться к заседанию попечительского совета. Было бы крайне любезно с вашей стороны, если бы вы хотя бы в двух словах подготовили меня к тому, что ждёт на совете. Ну и... О, Снежка!

Заметив пушистую пропажу, я метеором метнулась к котёнку и тут же подхватила её на руки. Ректор и слова против сказать не успел, — а он точно собирался, успела заметить по испепеляющему взгляду, брошенному в мою сторону.

— Оставьте мою до.. Снежианну в покое, — с усталостью в голосе произнёс ректор, на что котёнок вполне однозначно заявил свой протест громким «мау!». — Снежа, это не обсуждается. Нам нужно серьёзно поговорить с твоей... игрушкой.

Я захлебнулась от новой волны возмущения. Я — игрушка?! Да что он вообще о себе возомнил! Чурбан безмозглый, тупой непроходимый чурбан!

Но сказать я ничего не смогла, потому как все слова казались слишком мягкими, а пока я подбирала нужные эпитеты, ректор перешёл к моим вопросам.

— Одежду дам, после тебе принесут еду и питьё. А вот объяснять тебе, что будет на совете, я не обязан. И не хочу. Выкручивайся сама!

«Вантуз! Старый, ссохшийся вантуз в общественном туалете!» — мысленно обозвала я это непрошибаемое ректорство и глубоко вдохнула. Так, Алёнка, спокойно. И не с таким горюшком справлялись.

— Благодарствую, — улыбнулась Эдмонду настолько приторно-сахарно, что у него мигом должен был подскочить инсулин.

А после ещё двух вдохов-выдохов, я начала вспоминать оговорки этого бревенчатого товарища. Прищурившись, спросила:

— Так кем вам, говорите, приходится моя Снежка?

— Она не твоя, — обрубил меня на подлёте ректор. — И тебя не касается.

— Не удивительно, что ваша жена от вас сбежала! — бросила я в сердцах и тут же прикусила язык. Ох, Алёнка, это ты знатно за черту шагнула. Сейчас такая буря разразится!

И еды не дадут...

Ректор едва держался. Я почти видела пар, клубившийся из ушей мужчины.

Вместо оглушительного крика и обвинений в своей бестактности я была удостоена лишь цепкого, неморгающего взгляда.

Эдмонд молча вывел овал, тут же налившийся магической силой.

— Вон. — Пугающе тихо и спокойно сказал он. И я послушно собралась шагнуть в портал, так как чувствовала, что в этот раз я действительно рисковала своей жизнью. Стоило дать этому неуравновешенному типу с кучей комплексов проораться в тишине и пустоте кабинета, поэтому...

Я посмотрела на Снежку, которая всё ещё сидела на полу в шаге от меня. Нет, оставлять пушистую с полыхающим демоном, кем бы там она ему не приходилась, было категорически нельзя. Подхватив кошечку на руки, я буквально влетела в портал, слыша за спиной рёв раненого зверя.

Ух, мамочки!

Стукнувшись о твёрдый пол той самой кельи, которую ректор назначил моей временной тюрьмой, кубарем прокатилась до стены, окружив своим телом котёнка, чтобы случайно не зашибить её. О том, что кошки сами по себе гораздо более прыгучи, чем люди, я в тот момент не подумала.

Быстро оглянулась за спину: фух! чисто. Портал схлопнулся, отрезав нас от неадекватного ректора.

— Чем больше его узнаю, тем больше понимаю твоё желание сбежать из этого ада, — задумчиво почесав котёнка между ушек, проговорила я.

— Мау, — со вздохом ответило мне животное.

Какое-то время я переваривала произошедшее в тишине, а Снежка тем временем перебралась на мою кровать и благополучно заснула. Я даже позавидовала кошачьей беспечности. Казалось, их с рождения учат одной непреложной истине: «В любой непонятной ситуации ложись спать!»

Но я кошкой не была, да и спать не особо хотелось. Поэтому я напряжённо думала, думала, — и выхода из ситуации, в которую попала, не находила.

А когда окончательно сдалась перед роком судьбы, в мою дверь постучали.

Вздрогнув, спросила дрогнувшим от испуга голосом:

— Кто там?

Поскольку мне не ответили, спросила настойчивее:

— Кто?!

А взглядом поискала что-нибудь тяжёлое, чтобы, если придётся, огреть визитёра по башке.

Из-за двери пробурчали знакомым голосом:

— Тролль в манто!

Лилиан, завхоз всея Академии!

Я открыла дверь, подозрительно глядя на женщину. В руках её был свёрток, а на свёртке ещё один свёрток. Одета Лилиан была с утра уже по-другому — в длинное платье с корсажем на пуговицах, поверх которого был накинут серый холщовый передник, а вместо чепца её голову украшала причёска из заплетённой косы, уложенной в сложную фигуру на макушке.

«Тролль в манто» прошла в мою келью, осмотрев её самым пристальным взглядом, а потом сказала уже не так сердито:

— Одежду тебе прислали. И завтрак.

При слове «завтрак» у меня всё сжалось в желудке. Хочу есть! И кофе, хочу кофе! Но не может же быть чашка с божественным утренним напитком в одном из свёртков! Неужели мне не положено?

— Спасибо, это очень мило, — осторожно ответила я. — Извиняюсь за то, что доставляю неудобства, а кофе пленницам дают?