Ей кое-как удалось встать. Эйслин нашла свою кружку, покрытую трещинами, и, наклонившись, наполнила ту водой, которая постоянно стекала с одной из стен пещеры, напоминая своим напором водопад. С помощью магии девушка нагрела жидкость. Затем, порывшись в небольших металлических ящичках, Эйслин добавила в воду мяту и анис. А потом еще и ложку меда, который на свой страх и риск самолично добыла из улья. Эйслин перевела взгляд на кружку, но та оказалась пустой. Глаза девушки округлились, а из-за того, насколько устали мышцы ее лица, любое движение стало походить на пытку. Эйслин задумалась, а не привиделся ли ей чай. Но, так и не вспомнив, пила ли она напиток, Эйслин для верности заварила еще одну чашку.
Как только живительная жидкость попала в желудок, Эйслин, наконец-то, почувствовала себя человеком. Или чем там она была все эти дни. Пока девушка обходила свою уютную пещерку, напоминающую домик хоббита, то периодически останавливала взгляд на самых любимых книгах, на кучке безделушек из Китая и на бабушкином ковре — это все, что осталось от ее прежней жизни. К тому времени, как Эйслин освоила магию настолько, чтобы самостоятельно прыгать на короткие расстояния, большинство вещей из разрушенного дома ее родителей были либо украдены, либо уничтожены стихией. Покопавшись в руинах, она нашла всего несколько вещиц, оставленных некогда существовавшей цивилизацией. Девушка тяжело вздохнула и почувствовала, как грудь прострелило болью. Эйслин задумалась, смогли ли бэльта ее ранить перед тем, как ей удалось сбежать. Она стянула с себя одежду — плотные коричневые кожаные штаны, клетчатую фланелевую рубашку и рваную черную кожаную куртку — и начала внимательно изучать свое тело. Вроде оно осталось тем же. Длинный белый шрам, тянувшийся от груди до бедра, находился все на том же месте.
«Ага, конечно. Что с ним могло случиться?»
Появилось несколько новых синяков, но в целом худое мускулистое тело Эйслин осталось без изменений. До того, как мир рухнул, она ненавидела свой рост, достигающий шести футов. Но теперь Эйслин благодарила за это бога. Так как длинные ноги позволяли ей очень быстро бегать.
Девушка сморщила носик. Ведь как только она сняла рваную кожаную одежду, зловоние гнили усилилось. Понимая, что так несло именно от нее, Эйслин шагнула под водопад, льющийся в одном из углов пещеры, и стояла под струями до тех пор, пока у нее не начали стучать зубы. А после, она потянулась к своей магии, чтобы согреться. Казалось, недопустимо впустую растрачивать силы на такие мелочи. Но Эйслин прикинула и решила, что как-нибудь переживет такую маленькую потерю. Несмотря на крепкий сон, ей все еще не удалось полностью восстановиться. А произойдет это только в том случае, если Эйслин вообще перестанет использовать магию хотя бы на некоторое время. Эйслин потянулась к замусоленному кусочку мыла ручной работы и вымыла волосы. Затем нанесла пену на свое тело, также избавляясь от грязи.
Нечто вторглось в пещеру над землей. Эйслин ощущала взлом подобно трепету в груди. Это случилось снова. Выскочив из-под водопада, Эйслин откинула свои длинные рыжие волосы на плечи, открывая лицо. Мыльная вода струилась по телу, но девушка не знала, кто или что находилось снаружи, поэтому не хотела поступаться ни на йоту магией для того, чтобы себя высушить. Использование магической силы предупредит всех, кто бы ни был на улице, о ее присутствие. Поэтому Эйслин с помощью своего дара Искателя, собрала даже самые крошечные завитки магии и обвила ими весь путь в пещеру так, чтобы никто не смог разобраться, откуда это исходит. Искатели могли с точностью определить кого-то обладающего магией. Этот дар был полезен и для выяснения истины, но он не относился к ее основным талантам и поэтому был слаб.
Эйслин ахнула. Тревис? Но каким образом он сюда добрался? Он же не знал, где она живет. Может, ему рассказал об этом ее лемарианский наставник?
«Эйслин, — услышала она в своем сознании голос Тревиса. — Впусти нас».
Это «нас», бесспорно, означало, что связанное с ним животное также находилось снаружи. Когда магия Искателя только начинала зарождаться, люди объединялись с животными. Тревис выбрал себе виверру3, обладающей самой прекрасной рыже-золотой шкуркой с вкраплением пятнышек цвета оникса.
«А должна ли я?». — В Эйслин вспыхнули сомнения. Ее пещера все еще оставалась безопасной только потому, что о ней никто не знал. А вернее никто, кто бы смог потом рассказать. Эйслин натянула поношенную шерстяную сорочку — когда-то та была зеленой, но из-за большого количества заплат стала казаться черной — и отжала свои волосы от воды.
В голове Эйслин раздался пронзительный визг, похожий на крик разъяренной виверры. Затем Тревис вновь выкрикнул ее имя и оставил их телепатическую связь открытой. А вернее заблокировал канал, чтобы девушка не могла разорвать контакт. В раздражении Эйслин начала подозревать мужчину в организации некой ловушки. Вообще Эйслин считала, что Тревис заслуживает доверия, но когда нечто происходило прямо около ее убежища, она не доверяла никому. А особенно старейшинам. Единственная причина, по которой Эйслин могла хоть как-то работать с ними это то, что она понимала их мотивы. Ну, или думала, что понимала. Эйслин до сих пор не простила их за убийство матери. Бедной, больной и совершенно запутавшейся Тары.
«Эйслин, — произнес уже другой голос. Мэтае, ее лемарианская наставница. Та, кто два года назад дала ей ясно понять, что независимо от того, есть у нее магия или нет, старейшины убьют ее, если Эйслин вскоре не придет к ним со своей силой и не начнет сражаться. — Спаси своего соратника. Я не уверена, что смогу прибыть вовремя».
«Тогда ладно». — Для Эйслин уже не существовало ничего невозможного.
Виверра взвыла, затем зашипела и вновь взвыла. Тревис издал тяжелый, захлебывающий звук, как будто ему проткнули как минимум одно легкое. Натянув кожаную куртку и тем самым прикрыв недостаток одежды, Эйслин затолкала ноги в изношенные пластиковые кроксы, которые ранее сняла с мертвеца. Она побежала по коридору, ведущему наружу. Кроксы защищали ее ноги от камней, но не от холода. Эйслин повернула, пытаясь выбрать тот выход, который выведет ее позади сражения. Когда она все-таки достигла одного из многих иллюзорных валунов, которые перекрывали каждый туннель, ведущий в ее дом, то осторожно из-за него выглянула. Нет смысла превращаться в жертву, если Эйслин в состоянии помочь. Впрочем, Тревис был не таким уж и близким знакомым. Никто не был.
Эйслин резко зажала ладонью рот, чтобы заглушить вскрик. Господи! Это не могло быть правдой. Но все же было. Хоть Эйслин и видела его лишь однажды, той ужасной ночью в Боливии, когда погиб ее отец, существо, которое стояло здесь средь бела дня — это Перрикас — один из шести темных богов удерживающих в плену то, что осталось от Земли. Золотисто-каштановые волосы спускались до пояса, развеваясь от утреннего бриза. Ясные глаза, сверкающие подобно изумрудам в один миг, в следующий уже переливались другим очаровательным оттенком. Его лицо с острыми скулами и точеным подбородком отличалось классической красотой. Под тонкой одеждой, которая практически ничего не оставляла для воображения, широкие плечи и грудь переходили в плоский живот и узкие бедра. Темные боги являлись воплощением секса. Это было довольно интересно, поскольку старейшины олицетворяли что угодно, но только не его. Обещания безудержной страсти были одним из тех способов, посредством которого темные соблазнили друидов, ведьм и всех тех практиков новой эры, виновных в ослаблении врат между мирами.
Эйслин ощутила, как ее лоно затопило жаром. Она хотела бы, чтобы ей уделили больше внимания, вспоминая все те рассказы людей, которым довелось столкнуться с темными богами. Нечто о том, что богам требовалось человеческое тепло, чтобы прокормить себя или чтобы остаться на земле, или… дерьмо, не осталось и следа от ее некогда проницательного ума. Эйслин не могла сосредоточиться ни на чем, кроме своего вожделения.
