Ричардсон выдержал длинную паузу, пытаясь взять себя в руки. Потом тяжело вздохнул и резко выпрямился.

– Со мной все в порядке, – ответил он наконец. – Все дело в Кай – она мертва. Когда я вошел туда, она лежала на дне. Я прыгнул и вытащил ее из воды. Потом попробовал привести в чувство, но было уже слишком поздно. Не пойму, как это могло произойти. Как она утонула? Ты ведь сама видела, Джоан, – она же прекрасная пловчиха.

– Утонула? Ричардсон нервно кивнул.

– А ты уверен, что она мертва?

– Абсолютно.

– Я просто не знаю, что и сказать. – Джоан сочувственно провела ладонью по дрожащей спине мужа. – Может, когда ныряла, она ударилась головой о дно? Такие случаи довольно часто встречаются. Даже с лучшими пловцами.

– Сначала – Хидеки Йохо. Потом – тот охранник. Теперь – Кай. Почему все это произошло именно в моем здании? – Он нервно рассмеялся. – Господи, что за чушь я несу? Наверное, я схожу с ума. Потому что в этом здании вся моя жизнь. Когда я пытался вытащить бедняжку Кай из воды, знаешь, о чем я подумал? Я вспомнил о похожем случае с Ле-Корбюзье. Поверишь ли? Вот до чего я дошел, Джоан. Погибла очаровательная девушка, а в моих долбаных мозгах только одна мысль – что, дескать, этот случай похож на смерть знаменитого архитектора. Что со мной происходит?

– Ты просто очень расстроен.

– Да, вот еще что – телефоны не работают. Я только что пытался дозвониться наверх, чтобы сообщить о ее смерти. – Подбородок у Ричардсона мелко задрожал. – Ты бы видела ее, Джоан. Это ужасно. Такая прекрасная, молодая, полная сил женщина – и вдруг мертва.

Когда электронное пианино закончило исполнять вариации Гольдберга на темы Баха, сначала в стиле Гленна Гоулда, а затем – Артура Рубинштейна, из него полились надрывные басы похоронного марша из сонаты Шопена ре-минор.

Рэй Ричардсон, несмотря на прострацию, в которой пребывал, мгновенно понял всю безжалостность и издевательскую жестокость заказанной кем-то мелодии. Он вскочил, яростно сжав кулаки.

– Какой кретин включил эту музыку? – крикнул он на весь холл. – Что, кому-то захотелось пошутить? Если так, то это вовсе не смешно. – И возмущенный, быстро, насколько позволяли промокшие насквозь ботинки, направился на вахту, к топографической секретарше.

– Привет! – встретила его Келли своим сладчайшим голоском. – Чем могу быть полезной, сэр?

– Что за идиотская идея насчет этой пьесы? – рявкнул Ричардсон.

– Дело в том, – белозубо улыбнулась Келли, – что этот похоронный марш написан в традициях, принятых во времена Великой Французской революции. Однако в контрастной центральной части сочинения Шопен...

– Меня не интересует программа этого сочинения. Я имею в виду, что музыка очень неудачно выбрана. И почему, черт возьми, телефоны отключены? И почему здесь так несет дерьмом?

– Пожалуйста, наберитесь терпения. Попытаюсь выполнить ваш запрос.

– Кретинка! – выпалил Ричардсон.

– Желаю приятно провести вечер, сэр.

Ричардсон строевым шагом направился назад к супруге.

– Нам лучше подняться наверх и выяснить там, что происходит. Один Бог знает, что мне придется выслушать от этого паршивого копа. – И, развернувшись на каблуках своих хлюпающих туфлей, он двинулся к лифту.

Джоан тут же вскочила, схватив его за мокрый рукав рубахи.

– Если не работают телефоны, – сказала она, – то, вероятно, лифты тоже неисправны.

Она показала рукой на погасшую индикаторную панель, укрепленную над входом в ту самую кабину, куда не так давно вошли Диклан и маляры.

– Я заметила, что панель погасла, когда они добрались до пятнадцатого этажа. – Поймав недоуменный взгляд Ричардсона, она уточнила: – Ведь они собирались, кажется, на двадцать первый этаж? Так вот, они до него не доехали.

Как обычно, когда двери одной из пяти кабин, вызванной Авраамом, гостеприимно раздвинулись, призывно зазвенел колокольчик. Ричардсон с легким подозрением оглядел кабину.

– Выглядит вполне нормально, – заключил он.

– Мне все это не нравится, – возразила Джоан. Но Ричардсон уже шагнул в лифт.

– Рэй, прошу тебя, выйди, – принялась она умолять его. – У меня плохое предчувствие.

– Давай, Джоан, – поторопил он ее. – Ты стала слишком иррациональной. Кроме того, в этих мокрых ботинках мне до двадцать первого этажа не добраться.

– Рэй, ты только задумайся, – продолжала она настаивать. – Входная дверь заперта. Система жизнеобеспечения, судя по всему, отключена. Ароматизатор воздуха неисправен. Телефоны не работают. Еще не хватало застрять в лифте. Если тебе так уж хочется, езжай без меня. Я поднимусь по лестнице. Не важно, сколько этажей. Трудно объяснить, но в лифт меня совсем не тянет.

– Это что – наследственная мудрость древнего рода Навахо или что-то еще? Здесь, в кабине, весьма комфортно и прохладно.

Он приложил к стенке лифта ладонь и тут же резко отдернул, будто от ожога.

– Бог ты мой! – вскрикнул он и быстро покинул кабину, растирая другой рукой занывшую ладонь.

– Что случилось? – Голос принадлежал охраннику Дюку.

– Что-то с лифтами не в порядке, – покраснев, вынужден был признать Ричардсон. – Стенки просто ледяные, словно это не лифт, а самый настоящий морозильник. У меня ладонь чуть не примерзла намертво.

Зайдя в кабину, Дюк осторожно прикоснулся к стенке указательным пальцем.

– Так и есть, – подтвердил он. – Ну и дела. Разве такое возможно?

Ричардсон поскреб подбородок и задумчиво прикусил нижнюю губу.

– На крыше установлен мощный насос, который с высокой скоростью гонит воздух по центральной магистрали, – сказал он спустя пару секунд. – Далее воздушный поток проходит через охлаждающий змеевик, а уже оттуда, через вентиляционный распределитель, направляется с малой скоростью во внутренние помещения. Остается только предположить, что кто-то изменил разводку и направил холодный воздух в шахту лифта. Тогда понятно, почему такая жара внутри здания.

– Здесь точно как в холодильнике. Только посмотрите на это, – продолжил он. – Даже пар от дыхания.

– Да уж, такой мороз, словно при сильном ветре где-нибудь на Аляске зимой, – согласился Дюк, дрожа от холода и поспешив покинуть негостеприимную кабину. – Не хотел бы здесь остаться подольше.

– Моя жена считает, что те трое как раз застряли в одной из кабин, – сказал Ричардсон. – Где-то в районе пятнадцатого этажа.

– Те мужчины, что были тут раньше с нами?

Джоан кивнула.

– При такой холодине у них все шансы превратиться в упаковку с морожеными окорочками.

– Проклятие, – выругался Ричардсон. – Что за ерунда творится? – И, обхватив голову руками, в возбуждении заметался по вестибюлю. – Нам надо попробовать вызволить их оттуда. Хорошего шофера не так легко найти в наши дни. Диклан, можно считать, один из немногих. Какие будут предложения?

Дюк нахмурился. Его первым желанием было обругать Ричардсона самовлюбленным раздолбаем и заодно напомнить, что в ловушке вместе с его любимым водителем оказались и два других человека. Но тот оставался его хозяином, а Дюку не улыбалось потерять работу. Поэтому он просто ткнул пальцем в направлении лифтов.

– А что, если включить пожарную сигнализацию? Ведь тогда автоматически должны прибыть пожарники, так ведь?

– Думаю, стоит попробовать.

Они зашли за угол лифтовой площадки, где на стене размещался аварийный пожарный рукав, а рядом с ним, под стеклом, кнопка пожарной тревоги. Дюк достал из кобуры револьвер, чтобы выбить стекло.

– Нет! Убери эту штуку назад! – крикнул Ричардсон, но было поздно.

Тут же вместо пожарной тревоги взревел сигнал безопасности. Едва зафиксировав с помощью телекамеры появившийся в районе вестибюля револьвер, Авраам мгновенно запустил автоматическую защитную систему. Все аварийные выходы были мгновенно заблокированы, а с потолка опустились стальные решетки, закрыв доступ к лифтам и на лестницу. Только убедившись, что верхние этажи надежно изолированы от холла и недоступны для злоумышленников, Авраам выключил сигнальный клаксон.