Это замечание оказалось адресованным не только мужу, поднимавшемуся сразу за ней, но, как она поняла, и трем людям, которые ожидали их у противоположного конца ветки, на которой она сидела. Она протерла стекла солнцезащитных очков рукавом насквозь пропотевшей блузки и с удивлением попыталась разглядеть, что они нагородили там на балконе. Что-то вроде подъемного моста, хотя его, похоже, не собирались поднимать.

– Не вздумай падать, Джоан. Ты слишком высоко забралась, чтобы падать. Осталось всего несколько футов, которые отделяют тебя от вожделенного стакана холодной воды. Вопрос пары минут.

С ней говорил полицейский, причем таким тоном, словно пытался отговорить вероятного самоубийцу от прыжка вниз с подоконника.

– К черту воду, – ответила она. – Только холодное пиво.

– Послушайте внимательно. Мы здесь соорудили небольшой мостик, соединяющий ветку с балконом.

Рэй Ричардсон тоже присоединился к супруге. Ветка оказалась несколько Дальше от балкона, чем ему казалось раньше, поэтому он был искренно благодарен за то, что встречавшие постарались решить эту проблему.

– Вот эту штуковину? – переспросил он, тяжело дыша. – А ты, Дэвид, уверен, что стекло выдержит? Какая там толщина? Двадцать пять миллиметров?

Ричардсону вспомнилась его поездка в Прагу для покупки стекла. Он выбрал именно эти полупрозрачные панели, поскольку они напоминали ему знаменитые ширмы Шохи из ранней японской архитектуры. Вот уж никогда он не думал, что от их прочности будет зависеть его жизнь.

– Уверяю, стекло прекрасно вас выдержит, – ответил Арнон. – Держу пари на твою жизнь, Рэй. Ричардсон слабо улыбнулся:

– Боюсь, мое чувство юмора осталось где-то внизу. Ты уж прости, Давид, но я туда не попрусь. Кроме того, речь не только обо мне, но и о жизни Джоан.

– Ладно, извини, Рэй, – сказал Арнон. – Теперь смотри, мы здесь будем держать стол за ножки, чтобы уменьшить давление на стекло. ~ – Ага, вижу, весьма толково.

– Но вам надо еще добраться до мостика. Дело в том, что если вы будете передвигаться по ветке, сидя верхом, то в какой-то момент она начнет гнуться. Поэтому, мне думается, лучше ступить на мостик ногами, чем пробовать усесться на него задом.

– Это уж конечно, – согласилась Джоан.

– Постарайтесь держаться за ваши лианы, чтобы случайно не соскользнуть. И еще было бы неплохо перекинуть их сюда, если нам всем, не дай Бог, придется спускаться вниз по дереву.

– Вот этого я бы не советовала делать, – заметила Джоан и, крепко вцепившись за лиану, встала на ноги. – Лучше никогда не встречаться с этим паршивым деревом.

Сохраняя равновесие, она стала медленно передвигаться вдоль ветки. Только через пару секунд она вдруг что-то вспомнила и, густо покраснев, проговорила:

– Если хоть кто-нибудь вякнет, что я без юбки, тут же брошусь вниз.

– Абсолютно никто до этой секунды ничего даже не заметил, – успокоил ее Арнон, тщательно стараясь скрыть усмешку.

Они с Куртисом уселись на край перевернутого стола спиной к ограждению.

– Крикни, когда наступишь на стол, – попросил ее Арнон.

Митч занял место у самого барьера, между сидевшими Куртисом и Арноном, приготовившись протянуть руку путешественникам.

– У тебя все отлично получается, – подбодрила ее Элен, вставшая чуть дальше, около поручня. – Отлично, ребята, она уже почти здесь.

Поплевав на руки, Куртис крепко обхватил ножку стула, словно рыболов-профессионал, приготовившийся подсекать рыбу-меч. А зажмуривший глаза Давид Арнон скорее напоминал человека в ожидании подземного толчка.

Примерно в одном футе от края стола ветка начала изгибаться.

– О кей, – решительно проговорила Джоан, – вот и я. – Сделав короткую паузу, она осторожно ступила на перевернутый стол.

– Она уже на столе, – сообщила Элен мужчинам.

Джоан не стала мешкать, чтобы убедиться, выдержат ли стол и стекло ее массу. Она стрелой юркнула в протянутые руки Митча, схватилась за них и с помощью Элен, перехватившей у нее из рук лиану, кое-как перевалила через барьер. Словно неумелый акробат, она распласталась на полу.

– Молодчина, – похвалил Митч, помогая ей подняться.

Элен присела и постучала ладонью по стеклу ограждения.

– И звук, и вид вполне нормальный, – заключила она. – Ни единой трещинки.

– Теперь ты. Рэй, – сказал Арнон.

Выдающийся архитектор, крепко держась за лиану, внимательно оглядел ветку. Она была тоньше, чем он рассчитывал, и теперь, после сопоставления ее длины с собственным весом, задача выглядела не такой уж и простой. Ричардсон был рад убедиться, что ветка вполне выдержала вес супруги, однако хотя она и была довольно упитанной женщиной, но все-таки легче, чем он. Но пути назад уже не было, и он стал медленно продвигаться по ветке, не отрывая ног.

– Наверное, для тебя это самый тяжелый участок с тех пор, как мы проделали что-то подобное в Гонконге, – пошутил Митч. – На строительстве Стивенсон-центра, припоминаешь? Нам тогда пришлось карабкаться, словно альпинистам, по этим чертовым лесам из бамбука.

– Думаю... там было намного выше... чем здесь...

– Да, пожалуй. По сравнению с тем восхождением это всего лишь легкая прогулка. Ведь там не было ни вертикальных стоек, ни штанг, чтобы ухватиться. Просто брошенные в длину бамбуковые брусья, кое-как связанные между собой. И в семистах футах над землей приходилось прыгать наподобие обезьян. А это чуть не в два раза выше, чем эта ветка. Я тогда еще чертовски перетрусил. Помнишь? И ты помог мне спуститься. У тебя отлично получается, Рэй. Еще каких-то шесть футов, и ты дома.

Арнон и Куртис опять приготовились крепко упереться. На взгляд Куртиса, более высокий Ричардсон был на сорок – пятьдесят фунтов тяжелее своей жены.

По мере продвижения вдоль ветки, подхлестываемая желанием быстрее достичь желанной тверди, Джоан все время ускоряла шаги. А вот Ричардсон чем дальше удалялся от ствола, тем медленнее передвигал ноги.

Озабоченно нахмурясь, Митч взглянул сначала на часы, а затем на прозрачную крышу Решетки. Снаружи небо быстро темнело и затягивалось тучами. Создавалось ощущение, что скоро хлынет дождь. Интересно, появилась ли на экране компьютера в центральном офисе та самая иконка-зонтик? Вдруг он увидел, как погас один из мощных верхних светильников внутри Решетки, за ним – другой.

– Поспеши. Рэй, – сказал он.

– Слишком большой риск, дружище. Не подгоняй меня.

– Ого, – воскликнула Элен. – Что это со светом? Митч еще раз взглянул на чудо-панели стеклянной крыши и окон. В некоторых современных зданиях применялись прозрачные электрохромные материалы, содержащие ионы серебра и меди. При попадании на такое стекло солнечного света электроны переходили от ионов меди к ионам серебра, и начиналась фотохимическая реакция. На следующей стадии нейтральные атомы серебра собирались в огромные молекулы, поглощающие видимый свет. В Решетке электронный обмен внутри стеклянных панелей был под контролем компьютера. Выходит. Измаил решил закрыть Доступ дневному свету, выключить все лампы и погрузить здание в абсолютную темноту, или, как сказано в Библии, наслать тьму египетскую.

Ричардсон остановился.

– Продолжай идти! – крикнул ему Митч. – Осталось несколько футов.

До Джоан дошло, что случилось, и она застонала от ужаса. А Ричардсон неподвижно застыл, завороженно наблюдая, как меркнет свет над его головой. Свет – это старшее дитя Творца, как он любил называть его, – оставил его посередине пути.

Тьма сгущалась все сильнее, стала настолько плотной, что он даже не видел своей руки, которой держался за лиану непосредственно перед лицом. Ему казалось, что на голову опустился тот глухой доисторический мрак, который был на Земле, когда она еще являла собой огромную пустыню, растворенную в темноте, и этот мрак вот-вот поглотит его.

Свет в центральном офисе тоже погас, но экран компьютера продолжал светиться. У Боба Бича успел испариться первый восторг от появления на экране таинственного кватерниона. Уже скоро он вынужден был молча признать правоту Митча: этот рекурсивный череп и в самом деле больше напоминал дурной сон. Измаил – если это действительно был его портрет, или, вернее, как он сам себя видел, – был скорее похож на уродливого и свирепого инопланетянина. Даже Бенуа Мандельбре, отца рекурсивной геометрии, вероятно, стошнило бы от такой мерзкой морды.