— Очевидно, никто не знает о твоем преступлении, иначе бы ты понес наказание.

— Кое-кто знает. Но это ничем не грозит. Ты шокирована?

— Нет. —Теперь она знала, насколько велика опасность, но хотела исправить то, что разрушила. — Почему это тебя так мучит?

— Почему? — Он обессилел от секса и горя, а Эльф задыхалась под его тяжелым телом, но согласна была терпеть. — Бог его знает. Возможно, потому что он единственный человек, которого я убил. Это должно было оставить след.

Она молча ждала, надеясь, что он продолжит.

— А может быть, потому что я ненавидел его. — Он говорил так тихо, что она едва слышала. — Всю жизнь ненавидел, проклинал и боялся. Я мог бы сказать, что я убил его, потому что он собирался убить других. Так говорят мои сестры. Но я убил его, потому что ненавидел, потому что с детства мечтал об этом и не упустил шанса, когда он наконец представился мне.

Уолгрейв приподнялся на локтях, и слова полились из него.

— Ребенком я хотел убить его от бессильного ужаса. И не потому что он бил меня, все дело было в его невыносимых требованиях. Что бы я ни делал, все было плохо. Малейшая провинность подмечалась и ставилась мне в вину в присутствии слуг. Когда он порол меня, то созывал слуг смотреть. Он говорил, что это усмирит мою гордыню. Он, величайший из гордецов! Но когда я стал мужчиной, то освободился от него. Он не искал меня, и я избегал его общества, как если бы он был поражен чумой. Это была вопиющая трусость. Я ничего не сделал, чтобы помочь сестрам. Чтобы остановить его жестокость по отношению к слугам и арендаторам. Я был слишком запуган, чтобы вмешаться. И кончил тем, что убил его.

Потрясенная услышанным, Эльф гладила его влажные плечи.

— Он кажется чудовищем.

— Он им был. Но я должен был убить его, стоя с ним лицом к лицу.

— Нет-нет. Ты бы никогда этого не сделал. Возможно, ты действительно должен был помочь тем, кто был в его власти. Но может быть, ты не осознавал степени его жестокости.

— Просто не хотел знать. — Его голос звучал теперь почти нормально, он отодвинулся, и его рука скользнула между ее бедрами вниз.

Она схватила его за запястье:

— Нет.

— Нет? Мне кажется, ты получила не слишком много удовольствия в последнем раунде.

— Думаю, я уже отработала свои сто гиней.

— Не забывай. Это я плачу тебе. — Так как она продолжала сопротивляться, он сдался и сел, — Возможно, теперь ты решила, что сможешь увеличить сумму, прибегнув к шантажу.

Она села рядом с ним.

— Даже если то, что ты сказал, правда, у меня нет доказательств.

— Тогда я не пострадаю за свою глупость. — Хотя физически он был рядом, она чувствовала, что он отдаляется от нее. — Ты гордишься собой, Лизетт?

Эльф плотнее закуталась в накидку, дрожа не только от холода.

— Нет. После этого ты едва ли захочешь видеть меня снова, правда?

— Я никогда не считал, что мы подумываем о длительных отношениях.

— Ты просил меня стать твоей любовницей.

— Да, ты права. Сожалею, но я передумал.

Она проглотила комок в горле.

— Не надо ненавидеть меня.

— Не буду. Я просто намерен тебя забыть.

Эльф сжала губы, сдерживая слезы.

— А вдруг мы встретимся опять?

— Лизетт, — резко сказал он, — ты прекрасно понимаешь, что произошло. Оставь все как есть. Это была странная ночь, и если нам суждено выжить, не сомневаюсь, что ни один из нас полностью ее не забудет. Но уверен, мы оба будем стараться.

Эльф сообразила, что забрала накидку, оставив его обнаженным. Она стащила ее с себя и протянула ему, коснувшись его тела:

— Возьми, ты, наверное, замерз.

Но он уже отошел, и она издалека услышала его голос:

— Оставь ее себе. Постарайся поспать.

Проглотив слезы, о которых он не должен знать. Эльф свернулась на накидке, вдыхая его запах, и постаралась забыться.

Это была длинная бессонная ночь, и Эльф, должно быть, задремала. Ее разбудили громкие звуки. Выпутываясь из накидки, чтобы сесть, она услышала приглушенные голоса и удары.

— Засунули что-то в замочную скважину, — ворчал кто-то.

Она вздрогнула от прикосновения Форта.

— Тихо, — предупредил он.

— Кто это?

— Не знаю. Но не наши похитители. Если повезет, это мои люди разыскали меня. — Голос его звучал нормально и непринужденно, но несколько искусственно.

«Или мои люди разыскали меня», — подумала Эльф. Тут девушка вспомнила, что он совершенно обнажен. Она слезла с ящика и протянула ему накидку.

— Полагаю, мне надо что-нибудь надеть, — проговорил он, взяв ее. — Жаль, мы не можем разделить ее — твоя сорочка почти ничего не прикрывает.

Эльф заметила скудный свет, пробивающийся через щели подъемной двери. День еще не наступил, но уже рассвело.

— Может быть, нам следует обнаружить свое присутствие. В конце концов, если это наши похитители, они все равно знают, что мы здесь. Если нет — то как бы они не ушли.

— Верно. Пойду и переговорю. — Она услышала, как он карабкается по скату, затем раздался его голос:

— Привет, эй, кто вы там?

Стук прекратился.

— Сэр?

Эльф приподняла крышку гроба. Если их найдут, она должна сохранить в тайне свою личность. Возможно, катастрофа неминуема, но если она опять наденет маску. Форт никогда не узнает, кому он доверился этой ночью. По крайней мере это избавит его от постоянных воспоминаний о своем признании.

— Я граф Уолгрейв. Тот, кто поможет мне, неплохо заработает.

Крышка была тяжелая, ей удалось придерживать ее одной рукой, пока она шарила внутри.

— Прошу прощения, сэр, а нет ли с вами дамы?

Она нашла маску!

— Вообще-то есть. Вы ее ищете?

Эльф вновь опустила крышку, уловив удивление в голосе Форта. Его определенно ждет немало сюрпризов. Особенно если завязки маски перерезаны. Черт бы побрал этих шотландцев.

— Да, можно и так сказать. — Эльф узнала голос Робертса. — С ней все в порядке?

— Да, — отозвалась Эльф. — Сделайте одолжение, выпустите нас!

Однако больше всего ее волновала маска. Они обрезали левую тесемку в дюйме от края. Дрожащими руками она пыталась связать обрывок завязки с отрезанным куском, но ничего не получалось.

Безнадежно.

Может, придерживать маску рукой? Нет, это уж совсем глупо.

Дверь в любой момент может распахнуться под напором непрекращающихся ударов и впустить свет, угрожая неминуемым разоблачением!

Отшвырнув бесполезную вещицу. Эльф принялась безжалостно дергать напудренные локоны, пытаясь прикрыть ими лицо.

— В чем у вас там дело? — закричал Форт.

— Мы привели человека, чтобы отпереть замок, но кто-то воткнул в него щепку, а поскольку дверь открывается наружу, ее трудновато будет вышибить.

Эльф услышала, что Форт спускается вниз по скату.

— Где ты? — спросил он.

— Возле гроба.

Несколькими мгновениями позже она почувствовала, что он рядом. Он нежно дотронулся до ее руки.

— Я вел себя как отъявленный негодяй, Лизетт. Прими мои извинения.

Эльф взяла его за руку, проглотив подступившие к горлу слезы при мысли, что могло бы быть, окажись они другими людьми, или если бы она не разрушила воздвигнутые им стены.

— Я требовала ответа на вопросы, которые ты не хотел слышать.

Он притянул ее в почти братские объятия.

— Может, я был более чем готов к унижению.

— Не было никакого унижения. Я просто хотела помочь тебе. Прости меня.

— Конечно же, прощаю. — Он слегка покачивал ее, напомнив об их первом объятии, о его нежных руках и многом другом, чему не суждено повториться.

Никогда, никогда, погребальным эхом звучало в ее ушах.

— Ты добрая женщина, Лизетт. — Слабые голоса за дверью становились громче — еще минута, и все будет кончено. — Может, назовешь мне свое настоящее имя?

Она желала этого всей душой, но только прошептала:

— Я не смею.

Она цеплялась за малейший шанс остаться неузнанной. Кто знает, может Эльф Маллоран удастся найти путь к Форту Уору…