— Я на них не имею права, — твердо сказал монгрел, снимая повязку. Его взгляд был таким же ледяным, как у блонди. Рауль сделал все, чтобы убить любовь Катце еще в зародыше, и в глубине души монгрел был даже рад, что он не успел полюбить Рауля по-настоящему. Даже с той малости, что когда-то была у него в сердце, он едва не погиб. Судьба — смешная штука — в ту ночь, когда Катце переспал с Ёхито, он понял, что любит Рауля, а уже днем от его любви осталась лишь горстка пепла в коробке из-под сигарет. В Раная-Уго Катце учился выживать и ненавидеть, а вот избавится от боли так и не получилось.

— Верный ответ, — кивнул блонди. — Вижу, мои слова произвели на вас нужное воздействие. Будем надеяться: недоразумений у нас больше не повторится.

Рауль легко поднялся со стула и вышел из комнаты. В машине же, он сел напротив Катце и около двадцати минут, не отрываясь, смотрел на него — взгляд нельзя было назвать ни изучающим, ни как-то окрашенным эмоционально — просто взгляд на неожиданного соседа в поездке. Хотя применительно Блонди — это звучало как абсурд.

— Вы, видимо, так и не поняли свою ошибку, ведь так? — нейтрально произнес Эм, будто поддерживая светскую беседу.

— Ошибку? — Катце усмехнулся, поглядывая в окно. Время от времени ему казалось, что все это просто очередной сон, но утро не наступало. Катце неосознанно потер следы веревки на запястьях. — Помнится, вы когда-то трактовали причины моих ошибок и без моего участия. У вас блестяще получалось… Так что можете не утруждаться тем, что придется выслушивать мою версию происшедшего.

За этим длинным монологом скрывалась вполне простая и короткая мысль: «Я не желаю с тобой разговаривать, Рауль». Катце смотрел на улицы Мидаса и мечтал поскорее покинуть машину Второго Консула и его самого.

«Отводит взгляд, прячется…как в тот раз, по-детски: если я не вижу, значит и меня не видят… Как глупо, Катце».

— Не волнуйтесь, вы меня этим нисколько ни затрудните, — вежливая улыбка. — Я потратил ночь на вас, так что мне бы очень хотелось, чтобы она прошла хоть с какой-то пользой лично для меня, — холодные нотки в голосе Советника были едва заметны.

Рауль смотрел на монгрела с тем же выражением глаз, но вот внутри что-то поменялось — почему-то стало небезразлично то, что кожа на запястьях перетерта веревками и до сих пор кровит, что под глазами залегли глубокие тени, а вся фигура будто сгорбилась от непонятного груза на плечах. Осознав свои мысли, блонди быстро от них отмахнулся: «Ещё чего не хватало — что-то к нему испытывать…»

— Да — пожалуйста, — Катце продолжал безучастно пялиться в окно. Становилось холодно. Монгрел был одет в джинсы и хлопковую футболку — в то, в чем люди блонди выволокли его из борделя — потому поежился. Он думал о Ёхито, вспоминал улицы Мидаса, а впереди предстояло возвращение в Танагуру и встреча с Ясоном. В воспоминаниях Катце было все, и лишь мыслям о Рауле в них места не было. — Когда-то мне казалось, что между нами есть что-то помимо эксперимента. Нет, не любовь… привязанность или привычка. Хм, я не знаю, что вернее. — Катце вздохнул. — Я подался собственным чувствам и перешел дозволенные границы — и чем дальше это продолжалось, тем сильнее я хотел твоей л… — Любви? Глупо! — … Вашей ласки. Моя связь с Ёхито была попыткой исправить положение, но вы все восприняли на свой счет, господин Эм. Я пережил ваши последние касания только потому, что принял приступ гнева за ревность. — Катце повернул голову и насмешливо посмотрел Раулю в глаза: — Но я и тогда ошибся. Опять. Смешно, правда? Все ведь проще было, но я понял это слишком поздно. Вы разозлились, потому что я попытался ускользнуть из-под вашего контроля и поставил под угрозу провала весь эксперимент. Такая версия вас устроит, господин Второй Консул?

Блонди с хорошо скрываемым удивлением слушал версию монгрела. «Неплохо… Особенно если исключить излишнюю эмоциональность и желание во что бы там ни стало вывести меня из себя. Но не до конца. В принципе, того, что он понял уже много для монгрела, но все же не достаточно».

— Весьма интересные выводы, но в твоей речи есть пара неточностей, которые я, с твоего позволения, несколько проясню, — беседа почти походила на разговор старых знакомых. — Если тебе казалось что это чувство не любовь, то что означали твои слова на выходе из моего кабинета? — спросил Советник — будто интересуясь дополнительным аспектом картины произошедшего. — И к твоему сведению, я не разозлился, — усмешка, — я просто не люблю когда мне лгут, буду надеяться, что со временем ты поймёшь истинную причину твоей ссылки в бордель, потому что объяснять такие очевидные вещи я не собираюсь.

Они медленно подъехали к Эос, но блонди явно не спешил покидать машину, намереваясь дождаться ответов.

Катце побледнел и отвел взгляд.

— Я плохо помню, что наговорил вам в тот день, господин Консул, особенно после того, как оказался на столе. Вам есть дело до разницы между привязанностью и любовью? Обратитесь с этим вопросом к господину Минку — он о любви знает не мало. Может и объяснит вам, почему до сих пор не продал Рики в Мидас. Что же касается лжи, то это определение подразумевает — «говорить неправду», а насколько я помню, никаких договоренностей о том, что я делаю в свободное от работы время, у нас не было. Так в чем же я солгал?

— Опять лжёшь, — презрительная усмешка, — и это прекрасно видно… Впрочем, можешь не говорить. Мне не настолько это интересно, чтобы выпытывать что-то сейчас, — специально или нет, но ударение было на последнее слово. — Я же сказал: поймёшь когда-нибудь… Возможно.

Упоминание Ясона сильно резануло по нервам, Рауль поморщился — этот пэт Z-107М был давней проблемой и практически зубной болью Второго Консула (на сколько этот термин вообще был применим к элите). «Опять дерзит. Что ж, это не проблема — опыт воспитания монгрелов у меня уже есть, так что…разберёмся».

Блонди вышел из машины и быстрыми шагами пошёл в Эос, не заботясь о своём спутнике. Последней его фразой неожиданно стало тихое:

— Я бы советовал вам не искать этого мальчика… Это в ваших же интересах. Впрочем, как и в его.

Катце долго сидел в машине, скрипя зубами от злости. Ненависть к Раулю крепла час от часу, но его последний совет был кстати. Катце слишком хорошо понимал, что словосочетание «как и в его» — означало, что Ёхито жив, а «я бы советовал вам не искать» — прямая угроза. Катце безумно хотелось нагадить Раулю, но рисковать Ёхито второй раз он не стал даже под дулом бластера. Он найдет способ и для мести и для того, чтобы узнать, что случилось с его любовником, но всему свое время. Открыто действовать нельзя, а терять монгрелу, побывавшему в Раная-Уго уже было нечего.

Катце зло скривил губы, вышел из машины и оправился на встречу с Ясоном.

Рауль возвращался в свои апартаменты после игры в бильярд с Первым Консулом. Настроение Советника оставляло желать лучшего. Минк совершенно спятил — это Эм признавал с полной на то обоснованностью — когда Блонди заявляет что влюблён в монгрела — это либо слишком оригинальная шутка, либо откровенное сумасшествие. В данном случае, больше подходил второй вариант, поскольку первый явно был логически несовместим с психологическим портретом Ясона.

Рауль, тяжело вздохнув — уже в который раз за этот вечер, — нажал на кнопку лифта. Через несколько секунд лифт распахнул свои двери и блонди вошёл внутрь попутно размышляя: отправить ли Минка на нейрокоррекцию самому — по-тихому, или же ждать оглашения его связи с монгрелом и соответствующего решения официально.

«Только этого мне сейчас не хватало, — досадливо поморщился Советник, когда лифт неожиданно затормозил раньше указанного этажа, — и кому он понадобился в такое время?»

Двери распахнулись — на пороге лифта стоял никто иной, а Катце, явно не ожидавший увидеть перед собой Эма. Рауль хмыкнул, увидев на лице монгрела явную растерянность — «войти — не войти». «Ну что, рискнёшь?»

Катце немного нахмурился, когда увидел Рауля. «Этого мне только и не хватало на ночь глядя, — расстроено подумал он. — Пусть едет куда хочет, только без меня». Тем не менее, оставаться стоять одному в коридоре и не войти в полупустой лифт, было чем-то с родни идиотизму. Катце не хотел, чтобы Рауль думал, будто он испугался, хотя на самом деле так оно и было.