Катце странно посмотрел на пэта и Рики невольно замер, встретившись с ним взглядом.

— Чего опять не так-то?

— Извини, — Катце вздохнул и опустил голову в ладони. Виски безбожно ломило. — Все нормально.

— А по тебе не скажешь, — пэт недовольно вздохнул и сунул руки в карманы, с пониманием глядя на Катце. — Не думал, что Рауль на такое способен.

Дилер резко вскинул голову — комната перед глазами качнулась, тут же напоминая о нелегкой ночи. От потрясения Катце даже не спасла головная боль, что пронзила черепную коробку до затылка.

— Чего я про Рауля вчера ляпнул? — настороженно спросил он, тщетно пытаясь припомнить собственную разговорчивость. Не хватало еще по пьяни сдать Второго Консула, как говорят в полиции: со всем содержимым.

— Да не дергайся, — утешил его Рики, улыбнувшись как-то слишком сочувственно — понимающе, что ли? — Из тебя даже под пытками правды не вытянешь. Я просто предположил… Ну, знаешь, факт-то небезызвестный, что это Рауль тебе руку сломал. И в Раная-Уго он тебя ссылал — тоже никому не ведомо за что. И ты вчера весь вечер, как одержимый бредил: «Рауль. Рауль…» Рауль там. Рауль тут. — Рики развернулся и не спеша отошел к двери: — В общем, так — я ничего не слышал, ты — ничего не говорил.

— Рики…

— М?

— Знаешь, — Катце стал грустным, — я всегда завидовал тебе.

— Мне? — не понял парень. — Почему это еще?

— Ты умеешь влиять на людей. Я не думал, что Ясон способен измениться.

— Хочешь совет, Катце? — скривился Рики и, встретив заинтересованный взгляд, спокойно сказал: — Прими холодный душ… Протрезветь помогает.

Рики просто развернулся и ушел, оставив Катце наедине со своими проблемами.

Сунув руки в карманы и с тлеющей сигаретой в зубах, Катце брел по Оранжевой дороге. На пути иногда попадался мусор или мелкие камешки, которые монгрел безразлично пинал в сторону, продолжая скользить задумчивым взглядом по разбитому асфальту. Эти частые вечерние прогулки уже вошли в привычку. С тех пор, как дилер видел Рауля в последний раз, прошло несколько месяцев — все это время Катце работал, как одержимый, отчего счета Ясона Минка внушительно пополнились. Это был единственный способ забыться — не вспоминать. Иногда монгрел изводил себя до полного изнеможения — так, что сил оставалось только доползти до дивана.

Тем не менее, боль и тоска не покинули его — словно всегда ходили рядом, выжидая свободной минутки для новых пыток. Монгрел в конец извелся — и свидетельством тому было его странное задумчивое поведение. За последние две недели его трижды чуть не сбила машина — только потому, что он обзавелся привычкой — переходя улицу не смотреть по сторонам. Он слишком часто слышал в свой адрес: «Придурок, смотри на дорогу!» или «Ты псих? Жить надоело?! Надоело, иди — удавись!» Катце никак не реагировал на эти вопли, что злило горе-водителей еще больше. Если работы не было, монгрел покидал свой подвал и бесцельно бродил по улицам Кереса, не взяв с собой оружия. К несчастью в этом богом забытом месте его знала «каждая собака». Катце неосознанно искал смерти — даже, когда он чистил бластер, то не удосуживался активировать предохранитель, или хотя бы, не держать его дулом к себе. А вот сама смерть, похоже, была очень занята, и ей — как и Раулю Эму — не было до Катце никакого дела. Мысли о самоубийстве в голову не приходили — Катце считал это слабостью, а ему сейчас нужно было быть сильным — просто пережить. Получалось без изящества и из ряда вон — плохо. Его любовь к Раулю за последние месяцы изменилась — стала другой, и Катце отчетливо осознавал это. Он больше не терзался чувством ревности к Стоуну, не злился на Эма ни за сломанную руку, ни за сломанную жизнь. Катце словно прозрел — ясные мысли и странное желание: «Если Ему хорошо — пусть делает, что хочет». Это было не безразличие, а почти цель собственного существования. Сейчас, вспомнив, как Второй Консул Амои впервые напоил его афродизиаком, Катце отчего-то улыбнулся.

Тихое шуршание гравия от потока теплого воздуха аэромобиля отвлекло от мыслей о любимом Блонди.

Черная лакированная машина притормозила, едва поравнявшись с монгрелом задней дверцей — они остановились одновременно. Тонированное стекло опустилось почти с музыкальным скрипом — запах дорогого парфюма и конфет потянулся наружу. В машине было темно, и Катце не мог толком разглядеть человека, сидящего внутри.

— Господин Катце? — мягкий насмешливый голос.

— Да.

— Садитесь в машину, у меня есть для вас ценная информация.

Замок щелкнул, дверь приоткрылась — словно уже не приглашение, а приказ.

— С кем имею честь разговаривать? — Катце особо не торопился выполнять просьбу. С заднего сидения аэромобиля на него смотрел брюнет лет тридцати, с серыми глазами. Пожалуй, его можно было назвать симпатичным, если бы не острый прямой нос, явно не гармонирующий со сглаженным подбородком и широкими скулами. Незнакомец был одет в очень дорогой костюм, в руках держал деревянную трость с круглым набалдашником — вальяжная поза предавала ему вид человека самоуверенного и наглого.

— Мое имя вам ничего не скажет, — приветливо улыбнулся незнакомец. — А вот кое-что любопытное о Консуле Амои вы узнать можете… Разумеется при определенных условиях.

Упоминание о Блонди Катце не понравилось — монгрел насторожился. Поразмыслив с минуту, дилер не выдержал и, позволив своему любопытству взять верх, сел в машину.

— Вот и прекрасно, — ехидная улыбка начинала раздражать. — Люблю деловых людей… Трогай!

Шофер, чье лицо невозможно было разглядеть за ширмой, нажал на газ, направляя аэромобиль в сторону Мидаса. — Хотите чего-нибудь выпить, Катце?

— Давайте — к делу, — монгрел нахмурился и вытащил сигарету изо рта.

— Что ж, как скажете…

Люди смотрели друг на друга — изучая и выискивая слабые места оппонента. Напряжение ощущалось во всем: в движениях, в словах, в самом воздухе.

— У меня есть информация, которую я хотел бы продать. Поразмыслив, я пришел к выводу, что лучшего покупателя, чем вы мне не найти.

— Что за информация?

— О покушении, — ухмылка и пауза, — на Консула Амои.

У Катце в груди похолодело, и все же:

— Вы блефуете, — почти безразлично. — Даже если это — правда, я слабо представляю себе человека, который отважится на такое. Это невозможно.

— Что невозможно человеку, под силу организации, господин Катце, — невозмутимо. — Эта организация вам известна очень хорошо.

— Кто вы?

— Хм, — усмехнулся незнакомец, начиная размерено поглаживать большим пальцем набалдашник своей трости. Во взгляде этого человека было столько коварства и хитрости, что Катце забеспокоился — он абсолютно точно понял: брюнет не лжет. — Скажем так, я заинтересованное лицо в области своей выгоды. Федералы возлагают большие надежды на это покушение. Дата и место уже определены. Нужные люди будут там в нужное время. Вы можете либо способствовать этому и отказаться от моего предложения, либо предотвратить непоправимое.

— Ваше предложение? — наиграно изумился дилер, плохо скрывая злость. Его пытаются шантажировать таким идиотским способом? Глупо и не осмотрительно. — Любопытно. А кто вам сказал, что я вообще буду торговаться?

— Ну, ну, господин Катце, не стоит делать поспешных выводов, — все та же вежливая улыбка, только во взгляде проступает раздражение. — Я, как и вы, сейчас очень сильно рискую, ввязавшись во все это. Неужели вы думаете, что я стану лгать ценой собственной жизни?

— Не знаю. Поживем — увидим, — холодно заметил Катце, закуривая. — Предоставьте мне факты, назовите цену, а я решу: стоит ли это того, или нет.

Человек достал из пакета, что лежал на сиденье рядом с ним, небольшое устройство, напоминающее видом серебристый диск, и нажал кнопку в центре. Голос, зазвучавший в машине, был хриплым, местами к нему примешивались посторонние шумы. Люди на повышенных тонах обсуждали свои планы:

— Все готово. Уже скоро на одного Блонди в Танагуре станет меньше, господин…