– Ах! – с ужасом произнес управляющий и заметно сник. Дрейк мягко высвободил свою руку из рук Томаса и переложил какие-то бумаги на столе.

– Мне очень жаль.

Ему не хотелось причинять ей боль, но другого выхода не было. Надо продать хотя бы часть земель. Ради своего отца.

Тогда почему он чувствует себя таким чертовски виноватым?

Розалинда отдернула оконные занавеси в спальне Франчески, и лучи солнечного света коснулись лица все еще спавшей подруги.

– Проснись Фрэнни! У меня посетитель, и твое присутствие мне необходимо.

– Посетитель? – пробормотала Франческа спросонья и сладко потянулась – Кто же?

– Леди Блант.

– О-о-о, – простонала Франческа и натянула покрывало на голову.

Розалинда засмеялась.

– Мне тоже хотелось бы забиться в какую-нибудь щель, но Хатберт говорит, что она настроена решительно.

Плюхнувшись на постель, она сдернула покрывало. Франческа сонно улыбнулась.

– Фрэнни, что это ты такое делала ночью, что никак не можешь проснуться?

Подруга чуть ли не замурлыкала в ответ.

– Ну-ка, ну-ка, а это что? – Розалинда нагнулась пониже – Увядший цветок в твоих волосах?

Франческа слегка покраснела и нащупала лепестки. Вытащив цветок из растрепавшихся волос, она откинула голову, чтобы получше рассмотреть его, и тут Розалинда заметила синяк на шее подруги.

– А это кто сделал? Нет, не говори, я и так знаю. Очевидно, Жак?

– Да, это был Жак. – Глаза Франчески озорно блеснули. – И лорд Фэрмонт, и господин Коннард, и сэр Жерве, и…

– Нет! – ахнула Розалинда. – Не может быть! Неужели с каждым из них ты…

Франческа залилась звонким смехом:

– Ах, как тебя легко обвести вокруг пальца! Нет, Жак был единственным, кто обладал моим телом этой ночью.

Розалинда замерла.

– Но были и другие?

– Что ты хочешь от меня услышать?

– Я хочу, чтобы ты сказала «нет», Фрэнни. Я не представляю тебя женщиной, которая… ложится в постель с кем ей вздумается.

Мечтательное выражение на лице Франчески исчезло, и она жестко спросила:

– А почему нет? Я – вдова. И вправе поступать так, как мне хочется. – Она села и заложила локоны за ухо. – В чем дело? К чему такое ханжество? Ах да, потому что ты… – Она внезапно осеклась и закусила губу.

– Потому что я девственница?

Франческа виновато взглянула на подругу:

– Прости, это жестоко.

Розалинда вздохнула, решительно не желая портить отношения с подругой, которая никогда не оставит ее и с которой она сама никогда не расстанется.

– Я люблю тебя, Фрэнни. И переживаю за тебя. После того как твой опекун продал тебя, мы не виделись… сколько лет?

– Шесть.

– Целых шесть лет! А потом я вдруг узнаю, что ты – виконтесса. Твой муж был старше тебя больше чем на пятьдесят лет. Детей у тебя не было Я, видимо, считала, что ты тоже все еще девственница Глупо, конечно, я знаю. – Розалинда рассматривала кружевной узор на ночной рубашке подруги, такой же сложный, как и характер Фрэнни. – Что же происходило после того, как опекунство над тобой было продано? Ты так мне и не рассказала.

Умиротворенное лицо Франчески разом помрачнело, и Розалинда пожалела о своем вопросе.

– Если не хочешь говорить…

Франческа задумчиво поджала губы:

– Я расскажу тебе, но только не сейчас Я слишком счастлива этим утром.

– Вот и хорошо. К тому же твои романы меня совершенно не касаются. Просто не могу себе представить, как это можно лечь в постель с совершенным незнакомцем!

– А я думала, у писателей богатое воображение.

– Да, но есть такие вещи, которых я не хочу представлять. – Произнеся это, Розалинда тут же представила себя в постели с Дрейком, и лицо ее залилось краской.

Франческа понимающе улыбнулась:

– Возможно, даже ты испытываешь страсть, друг мой.

– Я испытываю страсть к словам – Розалинда посмотрела на свои пальцы и замети та, что они, как и у Уилла Шекспира, измазаны чернилами. – Когда я сочиняю любовный сонет, я могу испытывать любовь, и при этом мне не грозят неприятности, возникающие после любовных утех.

– Любовь вовсе не всегда заканчивается печалью. Вспомни своих родителей. Они любили друг друга двадцать лет. – Франческа протянула руку и ласково погладила Розалинду' по щеке. – Сдается мне, что Купидон в своем колчане приберег стрелу и для тебя.

Розалинда фыркнула, привычно расправила плечи и решила сменить тему.

– Кстати, о стрелах, – весело сказала она. – Полагаю, у леди Блант их полный колчан, и все они для меня. Пожалуй, я пойду посмотрю, в какую часть моего тела она сегодня метит. – Розалинда нагнулась и потрепала подругу по щеке. – Не задерживайся. Спускайся, как только оденешься, и спаси меня от самой страшной сплетницы Лондона. – Франческа засмеялась, и в ее сияющих глазах Розалинда увидела неподдельное восхищение подругой. Фрэнни, как и многие другие, считала Розалинду очень смелой. – Главное, чтобы ты никому из мужчин не позволила себя обидеть. Сердце ведь очень хрупкое.

Темные ресницы Франчески опустились, прикрыв фиалковые глаза, улыбка погасла, и Розалинде показалось, что вместо любимой подруги перед ней сидит какая-то незнакомка.

– У меня нет сердца, так что разбиваться нечему, – гневно отрезала Франческа, но тут же ласково улыбнулась, прогнав мрачное выражение с лица.

– Фрэнни… – Розалинда потянулась к подруге.

– Нет, иди, Розалинда, иди. Я просто на мгновение впала в уныние. Не беспокойся обо мне, сердце мое. Леди Блант ждет.

– Хорошо, – задумчиво ответила Розалинда и нехотя направилась навстречу первой проблеме дня.

– Ах, леди Блант, какая вы сегодня ранняя пташка! – воскликнула Розалинда, вплывая в гостиную с распростертыми объятиями.

– Розалинда, дорогая! – откликнулась леди Блант и направилась к ней. Тело этой дамы напоминало бочонок с вином, а ее непокорные черные волосы походили на неопрятную бутоньерку. Ее пронзительные и горящие глаза, как всегда, казались выпученными. Она широко улыбалась, и ее красные губы расплывались по лицу, словно разлитое вино. И хотя на вид она казалась безобидной, Розалинда никогда не забывала предупреждение отца о том, что в дни своей молодости леди Блант считалась одной из самых опасных интриганок при дворе.

– Хатберт хорошо вас встретил, леди Блант? – спросила Розалинда, прижимаясь щекой к щеке гостьи.

– Да. И прошу, называйте меня Порфирия.

– Порфирия, – повторила Розалинда.

«О Боже, – подумала она, – все гораздо хуже, чем я предполагала!» Как, скажите на милость, следует обнимать кобру, чтобы она не задушила тебя в своих объятиях? Впрочем, как знать После смерти мужа леди Блант утратила влияние при дворе и, возможно, в своем преклонном возрасте ищет более спокойную компанию.

– Итак, что же привело вас сюда, Порфирия? – вежливо спросила Розалинда, предлагая гостье присесть. Когда Розалинда устроилась рядом, леди Блант схватила ее за руку и бросила взгляд через плечо.

– Он здесь? – шепотом спросила она.

– Вы имеете в виду Дрейка? Да, где-то здесь. Я еще не видела его сегодня.

– Вы позволяете ему жить в Торнбери-Хаусе?

– Судя по всему, Порфирия, у меня нет выбора. Дрейк всегда поступал так, как ему заблагорассудится.

– Позовите констебля, вот что я вам скажу. И поторопитесь. Этот человек опасен. Знаете, я близкий друг лорда-мэра[3] Лондона.

– Он ничем не поможет. Мы находимся за пределами города. И потом, у меня нет особой дружбы с властями: лорд-мэр хотел бы закрыть все театры. Несколько лет назад ему это почти удалось благодаря усилиям пуритан да еще эпидемии чумы.

Лицо леди Блант вспыхнуло, и ее пышная грудь заколыхалась.

– Дорогая, да вы согласитесь на сделку с самим дьяволом, когда я расскажу то, что узнала о господине Дрейке Ротвелле.

Розалинда похолодела от такого зловещего вступления.

– Вряд ли мне это интересно.

– Поверьте мне, интересно. Я узнала, что Дрейк предлагает на продажу ваши земли через стряпчего, который ведет дела с самыми богатыми лордами Англии.