- Хорошо. – Улыбнулась Галина Петровна.
- Вот! Не то, что мой Генка! Лодырь, совсем мозгов нету! Целыми днями по улицам шмонается!
- Ох, Маш, а мой как будто не шмонается. Тоже дома не найдёшь.
- Да одна компания, наверное. Они же у нас с тобой ровесники вроде как!
Прямо над моим ухом раздался короткий смешок Вадима:
- Ну да…От греха подальше с такой компанией связываться…
Я обернулась, вопросительно посмотрела на него:
- Что за Генка?
- Ковальчук. Шумляевский дружок.
- Тот самый ?
- Ну да….Полный Даун, весь в мамашу.
Переговаривались мы тихо – окружающие нас не слышали. Виталик растерянно топтался возле матери.
- Чего же делать-то, мамуль?
- Понятия не имею. – Галина Петровна обессилено опустилась на стул (или на что-то там ещё, я не видела, на чём она сидела). – Полежать бы часок-другой, да куда от прилавка деться?
Она тяжело вздохнула и внезапно меня осенило: она давно хочет попросить Виталика о помощи, но не решается, и мне почему-то вдруг стало бесконечно жаль эту неповоротливую, не совсем здоровую женщину. Она наверняка была хорошей и очень нежной матерью, и никогда бы не стала ругать Виталика за двойку.
Слава богу, до Виталика наконец-то тоже дошло, о чём пытается намекнуть ему мать, и хотя перспектива становиться за прилавок его вовсе не вдохновляла, деваться было некуда.
- Ну…Давай я тут посижу. – Предложил он неуверенно и покосился в нашу сторону. – Только я цен не знаю…
- Это ничего. – От внезапного облегчения Галина Петровна готова была расцеловать сына. – Маша тебе подскажет, ты у неё спрашивай. А в остальном тут не трудно – взвешивать ничего не нужно, товар штучный, а считать ты умеешь. Я через час-полтора тебя заменю, сынок, мне бы только чуть-чуть полежать.
- Не волнуйся, Галюнь, всё в порядке будет! – Заверила Галину Петровну Маша. – Я ж тут, что спросит – подскажу! Иди, иди, а то, неровен час, свалишься тут прямо у прилавка. Сынок у тебя хороший, правильный. Мне бы такого!
Галина Петровна медленно выползла из-за прилавка – уходить ей, видно, очень не хотелось, она то и дело оглядывалась на сына, и тот в свою очередь смотрел на неё тревожно.
- Ты дойдёшь? Тебе плохо не станет по дороге?
На меня совершенно неожиданно нашёл приступ несвойственной мне прежде тимуровской благотворительности. Я подалась вперёд:
- Давайте я вас провожу, Галина Петровна!
- Действительно! – Оживился Вадим, словно удивляясь, каким образом ему первому не пришло это в голову. – Давайте, мы вас проводим!
Такого поворота событий я никак не ожидала. Не хватало ещё мне остаться потом наедине с Канарейкой! Но возражать было поздно – Галина Петровна одарила меня тёплым материнским взглядом, улыбнулась. На щеках её заиграли весёлые ямочки, вмиг сделавшие это лицо совсем молодым:
- Спасибо, милая…Я тебя что-то не припоминаю.
- Я – Ксения. – Представилась я вежливо и даже с необъяснимым удовольствием – мне, как это ни странно, безумно хотелось понравиться такой доброй и хорошей маме Виталика.
- Она недавно сюда приехала. – Объяснил Виталик. Он не сводил с меня глаз, смотрел напряжённо и ревностно. Понятное дело, после того случая со чкаловской девушкой он уже инстинктивно видит в Вадиме потенциального соперника. При чём соперника более сильного. Поэтому и переживает, бедный…Боится отпускать…
- Спасибо, Ксюшенька. – Ещё раз поблагодарила меня Галина Петровна. – Может, не стоит беспокоиться? Дойду как-нибудь, не так уж далеко.
- Нет-нет, что вы! – Возмутился Вадим и даже под руку Галину Петровну взял. – Вас обязательно проводить надо, не дай бог что случится, в жизни потом себе этого не простим!
Не нравился мне его энтузиазм. Неискренний он был какой-то, наигранный. Впрочем, это было в стиле Вадима Канаренко, насколько я уже успела его изучить, он всегда так говорил.
Я осторожно подступила к Галине Петровне с другого бока, невольно обернулась к Виталику. Он стоял за прилавком среди всевозможных банок, консервов, пакетов с сахарным песком и макаронами и ещё всякой всячиной – такой потерянный и жалкий, что у меня сердце защемило от сострадания.
- Мы скоро придём. – Клятвенно пообещала я.
- Да ладно. – Неуверенно улыбнулся Виталик. – Не надо уже. Домой идите, вечером встретимся.
Безусловно, в душе ему этого совершенно не хотелось – надо было обладать очень чёрствой душой, чтобы этого не понять. Характер свой Виталик полностью унаследовал от матери.
- Мы вернёмся. – Заверил друга Вадим и ещё бережней склонился над его матерью. – Пойдёмте, Галина Петровна – потихоньку, не спеша…Вот так..
А за соседним прилавком во весь голос умилялась, захлёбываясь от радости, пьяница Маруся, как мысленно я её окрестила:
- Вот какие ребятки хорошие! Вот молодцы! Не то, что мой – только огрызается вечно, слова доброго не дождешься. Умнички! Ну, давай, Галюнь, счастливо! Поправляйся там скорее!
Глава 11
Галину Петровну мы довели до самого подъезда – выслушали миллион слов благодарности в свой адрес, пожелали ей в свою очередь здоровья и, в конце концов, остались во дворе одни. Сердце моё билось учащённо, я чувствовала себя так, словно стояла на краю пропасти и балансировала на одной ноге. Мне почему-то казалось, что Вадим только и делает, что соблазняет хорошеньких девушек – всех подряд, без разбору, а так как я причисляла себя к более чем хорошеньким, стало быть, я являлась его потенциальной жертвой. Виталик был далеко, и я, при всём желании, не могла прикрыться им как щитом. Едва лишь за Галиной Петровной закрылась подъездная дверь, я проводила её взглядом и сразу опустила глаза вниз. Сейчас, по законам жанра, Вадим должен был многозначительно смотреть на меня, гипнозом своих глаз заставляя терять волю. Я уже приготовилась держать оборону, демонстрируя ледяное равнодушие и пуританское благочестие, и была крайне удивлена, если не сказать, слегка разочарована, когда Канарейка, бросив быстрый взгляд на наручные часы, сказал мне:
- Сейчас, подожди минутку. Я к себе слетаю, пакет зашвырну, и пойдём обратно. Виталька там, небось, от тоски уже чахнет.
Только и всего. Никаких двусмысленных улыбок и красноречивых взглядов. Не может быть! Он же такой бабник! Неужели я его совсем не возбуждаю?! Я же лучше Маринки Фадеевой! Красивее!!! Самолюбие взбунтовалось – теперь я уже отчаянно хотела, чтобы Вадим обратил на меня внимание.
- Давай уж тогда и я до дома добегу, тоже пакет занесу.
- Давай. – Тут же согласился Канарейка. – Постой тут, я быстро.
Дома он действительно не задержался ни на минуту – вышел практически сразу же, как и вошёл. Вместе с Вадимом из подъезда выбежала красивая, ухоженная овчарка – судя по окраске, чистокровная, немецкая. Перебежав дорогу, она безо всякого стыда и смущения уселась под деревом справлять свою естественную потребность.
- Ника! Я кому сказал – к забору идти! – Канарейка остановился возле собаки, сокрушённо качая головой. Посмотрев на меня, пояснил:
- Никак не приучу её терпеть. Не может до забора добежать, всегда тут устраивается.
- Какая красавица… - Я залюбовалась Никой так же, как и её хозяином.
- Ещё бы! – С нескрываемой гордостью согласился Вадим. – Она вообще-то умная, только молодая очень.
- Сколько же ей?
- Ветврач сказал – год, не больше.
- Ветврач?
- Ну да. Точного возраста я не знаю. На улице подобрал прошлым летом. Какая-то сволочь завела себе собачку ради забавы, о прививках не подумала, а когда собака чумкой заболела – её взяли и выкинули как мусор, под забором подыхать.
- Да ты что… - Рассказ Канарейки привёл меня в ужас. – Такую породистую собаку – взять и выкинуть?!
- Да при чём тут порода? – Вадим уже полностью отвлёкся от моей персоны, широко развёл руки в стороны, и Ника, очевидно, зная этот сигнал, с восторженным визгом кинулась ему на грудь передними лапами. Шерсть её – чёрная с рыжими подпалинами блестела и переливалась на солнце, плотное, упитанное туловище ходило ходуном: Ника подпрыгивала, пытаясь лизнуть Вадима в нос, а он смеялся совершенно по-детски, самозабвенно тиская свою воспитанницу за уши, стоящие торчком. Господи, какие там девчонки! Мои попытки понравиться Канарейке сейчас шли прахом – эту любимицу он явно не променял бы ни на одну из своих легкомысленных подружек.
