– Извини… мне так жаль…

Она сжала его руку.

– Мне тоже. Глупо получилось.

– Я подумал… подумал, что ты вернешься во Флориду. – Слова с трудом давались ему, но Ким все равно сумела различить страх в его голосе.

– Нет, папа, нет; Я просто сорвалась. Извини. – Я останусь и буду ухаживать за тобой. Мы вместе встретим Рождество. Только ты и я.

– Тони… – слабо начал он.

Она подняла руку, останавливая его:

– Это уже в прошлом. Да ничего, собственно, И не было.

Главная моя забота – твое здоровье. Я хочу, чтобы ты поправился и к Рождеству вернулся домой.

Гарольд Риссон закрыл глаза, чтобы она не увидела в них грусть и сожаление. Его дочери хватило доброты, чтобы примчаться по первому зову с другого конца света, а он отплатил ей тем, что стал критиковать ее выбор, да еще в таких выражениях, словно она была несмышленым ребенком. Когда он пришел в себя после операции и увидел Ким, он пообещал себе, что попытается возместить ей все то, что она недополучила от него за прошедшие годы Он дал себе обещание стать таким отцом, о каком она всегда мечтала. А вместо этого снова обидел.

– Прости меня за то, что я сказал о Тони. Я был несправедлив, – слабо проговорил он.

– Папа, – убеждала его Ким, – все уже кончено. Он не подходит мне У нас все равно ничего бы не получилось.

Отец недоверчиво смотрел на нее.

– Правда, папа, – настаивала она. – Мне нужен более… домашний человек. Человек, который не так много работает. Да и вообще, – она улыбнулась, – я больше не хочу это обсуждать Я хочу только, чтобы ты поправился и мы могли вернуться домой До того как наступит Рождество – Я хочу, чтобы ты была счастлива, Ким, – сказал отец Она улыбнулась:

– Я знаю, папа.

Он кивнул, наблюдая за ее лицом.

– Между прочим, я подумала, не снять ли нам крышу с бассейна. Из него получился бы отличный каток – Значит, ты решила остаться здесь насовсем? – с надеждой спросил отец.

– Да. На какое-то время Может быть, даже… навсегда Первое время тебе будет нужна моя помощь, и я хочу быть рядом с тобой Его глаза наполнились слезами.

– А какой подарок ты хотела бы получить к Рождеству, Ким?

– Я бы хотела, чтобы мой отец был дома.

Голос за ее спиной произнес:

– Я думаю, мы сумеем это организовать.

Ким обернулась и увидела в дверях Тони. Он кивнул ей и переключил внимание на Гарольда.

– Доброе утро, Гарольд Как вы сегодня себя чувствуете?

– Лучше, – с трудом ответил Риссон, глядя на дочь.

Она порозовела и смущенно теребила сумочку.

– Ким, рад тебя здесь видеть, – сказал Тони – Гарольд, я знаю, что вам неприятно это слышать, но первое время вам не обойтись без посторонней помощи. Скорее всего мы определим вам приходящую сестру. Кто-то должен будет ходить за покупками, готовить…

– В этом нет необходимости, – быстро сказала Ким Тони пожал плечами:

– Может быть, и нет, но такая помощь будет ему весьма кстати. Придется примириться с этим на время…

– Я понимаю. Но в приходящей сестре нет никакой необходимости, – повторила Ким – Я остаюсь.

Тони задержался с ответом всего на секунду – И надолго? – Он спросил это таким тоном, что любому стало бы ясно, что им руководит не только профессиональный интерес.

Ким храбро встретила его взгляд. Она оставалась не потому, что переменила свое решение насчет их отношений, а потому, что хотела наладить отношения с отцом.

– Не знаю, может быть, навсегда. – Она улыбнулась отцу и взялась за сумочку. – Я еще зайду к тебе, папа.

Когда Ким вышла из палаты, Тони стал просматривать кардиограмму, но строчки расплывались у него перед глазами.

Ким высказалась достаточно ясно и громко.

Гарольд внимательно наблюдал за ним и не без удивления обнаружил, что молодой человек не на шутку расстроен.

– Вы любите ее? – тихо спросил он.

Тони посмотрел на своего пациента.

– Да, да, я люблю ее. Очень. – Он вздохнул и заставил себя вникнуть наконец в содержание листка, который держал в руках. – Ну что ж, я рад вам сообщить, что ваше состояние стабилизировалось.

– Мое состояние поможет мне удержать Ким, – осторожно заметил Гарольд, продолжая наблюдать за Тони.

Тот невесело усмехнулся:

– Да, не сомневаюсь.

Гарольд помолчал, потом немного приподнялся в кровати, – Я слышал, что вы сейчас руководите отделением.

Тони замялся и посмотрел на дверь.

– Да, но неофициально. Просто выполняю ваши обязанности, пока вы болеете.

– И я слышал о вас много хороших отзывов, – продолжал Гарольд.

Тони вскинул удивленные глаза:

– Да? Приятно узнать о себе такое.

Гарольд кивнул, давая понять, что Тони может идти.

– Так и продолжайте, – напутствовал он его.

Тони озадаченно посмотрел на доктора Риссона. Похоже, он дает ему свое благословение Только вот на что?

– Спасибо, – тихо сказал Тони, положил кардиограмму на стол и вышел из палаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Гарольд Риссон закрыл глаза. Но спать он сейчас не хотел.

Ему нужно было подумать. Он желал своей дочери счастья и, увидев ее рядом с Тони, со всей очевидностью понял, что она любит этого молодого человека. Нужно как-нибудь организовать их встречу за стенами больницы. Но как это сделать?

Он улыбнулся и начал разрабатывать план.

Несколько минут спустя дверь скрипнула, он открыл глаза и увидел Ким.

– Дочка, – устало сказал он. – Ты не согласишься пойти вместо меня на ежегодную вечеринку, устраиваемую для персонала больницы под Рождество?

– Привет, док! Куда их поставить?

Тони подошел к парадной двери. На крыльцо поднимались двое мужчин с большим, тяжелым креслом.

– Вон туда, – указал он в сторону гостиной.

– Скоро будет уже некуда ставить, – заметил один из грузчиков.

Тони кивнул. Теперь весь дом был полностью меблирован: диваны, стулья, столы, лампы сразу придали комнатам жилой вид.

– Ас чего это вы столько всего накупили? – поинтересовался один из грузчиков. – Собираетесь жениться?

Тони покачал головой:

– Нет. Боюсь, с женитьбой мне не повезло.

– Не повезло! – фыркнул парень. – Уж поверьте мне, вам просто дико повезло: такой большой дом, красивая собака.

И без жены. Редко кому выпадает такое счастье.

Тони улыбнулся. Он был не согласен. Целыми днями он думал только о Ким и о том, как хорошо им было бы вместе.

Это могло показаться странным, но, когда Ким наотрез отказалась с ним встречаться, он вдруг загорелся страстным желанием обставить и украсить свой дом.

Дав Тони полную отставку, Ким тем не менее была с ним очень вежлива и даже любезна, но непоколебима в своем решении остаться просто друзьями. Тони не ожидал, что будет так тяжело переживать разрыв. Хотя и понимал, почему ему так плохо. Первый раз в жизни он любил по-настоящему.

Ким беседовала с рентгенологом Джейсоном Нирбо, характер которого полностью соответствовал его фамилии [3]. Он объяснял ей разницу между Бахом и Моцартом, и в любое другое время Она с удовольствием обсудила бы этот предмет.

Но сейчас голова у нее была занята другими мыслями. Утром ей позвонили из Майами, и владелец галереи сообщил, что ее работы пользуются большим успехом. Он распродал почти все картины и получил комиссионные за некоторые рисунки. Но даже это радостное событие отошло сейчас на второй план.

Сегодня она могла думать только о Тони.

Кое-как поддерживая разговор, Ким незаметно изменила позу.

Она по ошибке купила колготки меньшего размера и теперь чувствовала, как они с каждым движением сползают все ниже.

Джейсон положил руку ей на плечо.

– Только что приехал мой партнер, – сказал он. – Я бы хотел представить вас ему. Он живет во Флориде.

– О, замечательно! – Ким постаралась произнести это с энтузиазмом. – Но мне нужно на минутку отлучиться. Я сейчас вернусь.

– Хорошо, – согласился он и поправил на носу очки. – Я буду ждать вас здесь.