Наружу.
И чем выше поднималось, тем громче и отчаяннее выло.
– У-у-у-а-а-а-у-у-у-а-а-а!!!
Все новые и новые глотки вносили свою лепту в раскатистое многоголосье, усиливая его, обогащая бесчисленными оттенками ужаса и боли. БОЛИ и УЖАСА…
За зеленоватым туманом уже можно было различить смутное шевеление.
Того… тех, кто выл. И выходил из озера.
Нет, уже и не выл вовсе. Исторгаемые из озерных недр звуки становились выше, ломались, истончались, переходили в ви…
– И-и-и-и-и-и-и-и!..
…изг.
Нарастающий визг поглощал и перемалывал воющий хор, подминал его под себя, пронзал и надрезал все прочие шумы. Визг заполнял уши, висел в дрожащем воздухе, звенел на одной ноте, не смолкая ни на секунду. В нем уже не было даже страха.
Вообще ничего в нем не было. Одна только боль-боль-боль-боль…
– И-и-и-и-и-и-и-и!..
И – снова боль.
– Что это, Бернгард?! – пересохшими губами пробормотал Всеволод. – Кто это?! Как это?!
Вместо ответа князь-магистр выплюнул невнятное ругательство. На языке, далеком от человеческого.
А из озерных глубин, из зеленоватой дымки выступали, подобно призракам, пошатывающиеся фигуры. Высокие, узкие, гибкие, длиннорукие, шишкоголовые. С растопыренными кинжалоподобными когтями на извивающихся, бьющихся, будто раненые змеи, конечностях. Упыри-кровопийцы, ночные твари, создания темного обиталища выходили на солнечный свет. Ступая по камням, обрызганным серебряной водицей.
Упыри шли и визжали, визжали и шли. Медленно, через силу, через страх и боль. Но – шли-и…
– И-и-и-и-и-и-и-и!..
Невероятно! Дневной Набег! Не было ведь такого! Никогда не было! И кто бы мог помыслить, что будет?! Когда-либо? Такое!
– Как это, Бернгард?! – Всеволод, бесцеремонно тряхнул магистра, проорал свой вопрос в угрюмое злое лицо под поднятым забралом. – Почему это?!
Темные твари, поднимавшиеся из темного мира, уже начинали оплывать под солнцем. Твари облезали, покрывались дымящимися язвами, сочились черным. И все же шли. Упрямо, целенаправленно. С озерного дна по крутому склону наверх. Через глубокое ущелье с дрожащими студенистыми стенами. К горстке людей и умрунов, стоявших на берегу.
Некоторые упыри падали. То ли сами, то ли подталкиваемые идущими сзади. Но, даже упав, не останавливались. Пытались подняться. А если не могли – ползли, оставляя на влажных камнях клочья сорванной кожи и потеки истаивающей крови цвета дегтя. По упавшим и ползущим брели другие – еще устоявшие на ногах.
Их было много, а становилось больше. Они двигались плотно. Плечо к плечу, брюхо к спине. Словно бледная волна выплескивалась из недр Мертвого озера, заполняя узкую трещину-проем. И текла, вопреки всем законам природы, вверх. И густела. И темнела на глазах. Под ярким еще солнцем.
Но даже солнце не могло остановить этот поток…
Выходит, снова пробиваться с боем? Туда? Вниз?
Но удастся ли? Через такое?
– Как?! Почему?! – брызжа слюной, снова и снова кричал Всеволод в поднятое забрало Берн-гарда.
А вместо ответа…
– И-и-и-и-и-и-и-и!..
Опять – визг. Такой же пронзительный, исполненный боли, как и тот, что доносится из озера. Только звучащий уже с другой стороны.
С других сторон.
Это еще что такое?!
Всеволод отцепился от Бернгарда. оглянулся.
Невероятно! Немыслимо!
Упыри, не успевшие прошлой ночью уйти вслед за своим Князем за рудную черту, но сумевшие отыскать в предрассветный час укрытие, тоже покидали дневные убежища. Нечисть, будто по чьему-то зову, выползала из пещер, из каменных завалов, из ниш и трещин в скалах. Когтистые руки гибкими побегами взрастали из-под неподъемных глыб и раздвигали валуны поменьше. Из осыпей мелкого щебня, как из воды, выныривали безволосые головы, покрытые уродливыми наростами.
Что творилось в ущелье, ведущем к замковой горе и все еще укрытом густым туманом, разобрать было трудно. Но вот безжизненное плато вокруг оживало буквально на глазах. Одиночки, группки, целые толпы темных тварей выбирались на свет и подтягивались к Мертвому озеру. Для атаки с тыла, надо полагать.
Эти упыри не вопили и не выли. Эти визжали сразу. Потому что сразу попадали на солнце.
– И-и-и-и-и-и-и-и!..
– И-и-и-и-и-и-и-и!..
– И-и-и-и-и-и-и-и!..
Несущиеся отовсюду пронзительные, неумолкающие визги перекликались один с другим, дополняли друг друга. Накладывались, наслаивались, сливались воедино.
И – вот уже сплошное «И-и-и-и-и-и-и-и!..» звенит над каменистым плато.
– И-и-и-и-и-и-и-и!..
Одно только.
– И-и-и-и-и-и-и-и!..
И – ничего более.
– Властитель! – Бернгард заговорил, когда Всеволод уже перестал на это надеяться. Заговорил глухо, быстро, отрывисто. – Это – Властитель, отступивший ночью за границу обиталищ. Это его Пьющие идут сейчас на нас.
– А я полагал, днем мы беспрепятственно доберемся до рудной черты, – процедил Всеволод.
– Я тоже, – отвел глаза Бернгард. – Полагал. Так. Но вышло иначе.
– Черный Князь понял, что мы замыслили?
– Вероятно. Наверняка, он видел с той стороны, как мы раздвигаем мертвые воды и, скорее всего, догадался о причине, побудившей нас к этому. Он не желает оставаться за чертой. И он сделает все, чтобы помешать нам замкнуть границу миров. Собственно, уже делает…
– Упыри выходят на солнце по его воле? – спросил Всеволод.
– По своей этого не стал бы делать ни один из них. Сейчас, когда мертвые воды не разделяют обиталища, Властитель может повелевать всеми своими Пьющими. И теми, кто укрылся с ним за кровавой чертой. И теми, кто остался здесь. Так что на нас будут напирать с двух сторон. И нас непременно сомнут, задавят массой. Если…
– Если мы не атакуем сами? – хищно осклабился Всеволод.
– Да, – ответил Бернгард. – Сейчас все-таки не ночь – день. К тому же с собой, в проход между мирами, Властвующий успел увести меньшую часть своего войска. Большую он бросил здесь. В общем, возможность добраться до границы миров у нас еще есть. По крайней мере, сейчас это сделать проще, чем пробиваться назад к Стороже.
– Тогда не будем терять времени. Я поведу своих людей. Ты – кличь своих… м-м-м… рыцарей.
Умрунов…
Бернгард покачал головой.
– Погоди, русич, не спеши. Нам лучше разделить силы. Чтобы одни смогли пробиться там… – кивок на узкую расщелину посреди озера, – кого-то следует оставить здесь…
Взгляд на берег, обступаемый со всех сторон визжащими тварями.
– Пока мы будем спускаться вниз, нас должны прикрывать сверху. Хорошо, надежно прикрывать. Тем, кто останется на берегу, перед смертью придется от души помахать мечами.
«Перед смертью»… Всеволод поморщился. А впрочем, разве возможен иной исход? Нет. Слишком много нечисти движется сейчас по зову Черного Князя с плато и из укрытого туманом ущелья к Мертвому озеру. Встать на ее пути и выжить – невозможно. Даже при свете дня. Пожженные солнцем упыри все равно возьмут числом, массой. Темные твари растопчут, сомнут, сбросят в воду любой заслон, который способна выставить сейчас горстка сторожных воинов. Рано или поздно, но это случится. Все дело лишь в том, насколько рано и насколько поздно…
– Задача остающихся – задержать Пьющих перед озером так долго, как это возможно, – продолжал Бернгард. – Они дадут нам шанс, которым мы либо воспользуемся, либо нет.
– Кто «мы», кто «они», Бернгард? – Всеволод исподлобья глянул на магистра. – Кто пойдет? Кто останется?
– Идем я и ты, и это не обсуждается, – сухо сказал Бернгард. – Сам понимаешь – мои слова и твоя кровь…
Да, уж… Кровь Изначальных. Без нее рудной черты не замкнуть.
– Еще?
– С нами отправятся мои рыцари. Те, которых я специально готовил к этой битве.
– Твоя мертвая дружина?
– Да. Больше никого не нужно. Проход на дно слишком узок, так что все прочие пусть остаются на берегу. И не спеши возражать, русич. В бою с Пьющими, да и в любом другом бою каждый из моих серебряных рыцарей стоит двоих-троих, а то и доброй полудюжины живых сторожных воинов. Это сейчас наша главная сила, и ее следует использовать для решающего удара.
