Одним из крупнейших культурно-образовательных центров исламского мира являлась мусульманская Испания. Наибольшего расцвета просвещение достигло здесь при Абдурахмане III (912–961 гг.) и Галеме II (961–976 гг.). В это время было открыто множество новых школ и библиотек, а многие нуждающиеся учащиеся получали хлеб и одежду. В одной только Кордове насчитывалось около 80 учебных заведений, в том числе несколько высших школ. Мусульманские университеты Кордовы, Толедо, Саламанки и Севильи давали образование в областях богословия, права, математики, астрономии, истории, географии, грамматики, риторики, медицины и философии, т. е. по всем наукам, которые существовали в то время. В этих университетах получали образование и студенты из других европейских регионов, в том числе и христиане. Так, например, в мусульманской Испании получил образование будущий папа Сильвестр II.

Особенное внимание уделялось образованию в Китае. Дело в том, что для человека, сдавшего все три ступени конкурсных экзаменов, минимальной должностью являлась должность начальника уезда, а его власть в уезде была практически неограниченной, поскольку он являлся и судьей, и налоговым инспектором, и вообще всякой иной властью.

Трехступенчатая система сдачи экзаменов (причем на конкурсной основе) на право занимать какие-либо государственные должности получила широкое развитие в период Тан (618–907 гг.). Эта система впоследствии стала основополагающей для пополнения административных структур императорского Китая. Конфуцианцы, а они всегда являлись основой китайской бюрократии, уделяли мало внимания знатности происхождения и считали, что путь во власть должен быть открыт самым умным и способным. Таким образом, к сдаче экзаменов на чин допускалось и множество людей из простонародья. Нет сомнения, что в большинстве случаев претенденты на государственные должности происходили из обеспеченных слоев, хотя бы потому, что материальное положение позволяло знатным семействам давать качественное образование своим отпрыскам, но в то же время, с ростом престижа экзаменов, все слои общества получили стимул к учебе.

Любопытно, что появление умного и способного мальчика в китайской деревне всегда обращало на себя внимание окружающих. Далее дело происходило следующим образом – или находился богатый покровитель, или крестьяне вскладчину брали на себя расходы, связанные с обучением юного дарования, поскольку это сулило как материальные выгоды, так и соответствующий престиж. Безусловно, успех не являлся гарантированным, но это был, какой-никакой, но шанс, и в том случае, когда дело заканчивалось успешно, покровители оказывались многократно отблагодарены.

Обучение китайских мальчиков грамоте начиналось с 6—7-летнего возраста в государственных школах. Плату за обучение можно было считать вполне умеренной. Обучение длилось семь-восемь лет. Прием в школу проходил в любое время года. Учились также весь год, кроме соответствующих праздников, с 7 часов утра до 18 часов вечера, с перерывом в два часа на обед. Начальное обучение предусматривало запоминание 2–3 тысяч иероглифов, т. е. обычный уровень китайской грамотности, позволяющий в наше время читать газеты. Также программа предусматривала заучивание текстов трех классических книг, «Троесловия» и «Тысячесловника», в которых давались основы философии, литературы и истории и «Фамилии всех родов». Успешная сдача экзамена за начальный курс позволяла продолжить образование на следующей ступени, обучение на которой длилось около пяти лет. Здесь в программу входили философия, литература, история и стилистика. По окончании ступени студент получал право на сдачу уездных экзаменов. В случае их успешной сдачи он удостаивался первой ученой степени сюцай («расцветающее дарование»), мог занять должность уездного чиновника и впоследствии получал право на сдачу провинциальных экзаменов.

Провинциальные экзамены проходили один раз в три года в главных городах провинций Китая, их контролировали уже столичные чиновники. Сдавшие экзамены за вторую ступень получали ученую степень цзюй-жэнь («представляемый человек») и административные должности в масштабе провинции. Наконец, чиновники, сдавшие столичные экзамены, получали степень цзинь-ши («прогрессирующий ученый») и могли рассчитывать на блестящую карьеру.

Вообще Китай – это страна, вернее цивилизация, в которой испокон века существовал культ образования, привитый здесь Конфуцием и конфуцианцами. Рыцарского, т. е. военно-аристократического, сословия здесь не знали. В традиционном китайском обществе статус военного не был почетен, как гласит ханьская поговорка: «Из хорошего металла не делают гвоздей, хороший человек не идет в солдаты». Известный востоковед Л.С. Васильев отмечает: «В отличие от других восточных обществ, от Турции до Японии, включая арабов, индийцев и многих других с их иктадарами, джагирдарами, тимариотами, самураями и т. п., китайцы никогда не ценили воинов-профессионалов. Их армия обычно набиралась из деклассированных элементов… и возглавлялась малообразованными в конфуцианском смысле и потому не очень уважаемыми обществом военачальниками»[21].

Известно, что огромное значение для западной цивилизации имело появление здесь книгопечатания, после чего книга стала доступна достаточно широкому кругу людей, что, в свою очередь, повлекло за собой прогресс в науке и технике. Европа гордится своим первопечатником Гуттенбергом, который освоил книгопечатание около 1440 года, но он никогда не являлся его изобретателем. Данный способ копирования текстов был в большом ходу еще тысячу лет назад в Китае, в котором, повторимся, заодно изобрели и бумагу.

В качестве примера… Как сообщает Е.Л. Немировский в книге «Изобретение Иоганна Гуттенберга», в 1944 г. археологи обнаружили в провинции Сычуань могилу женщины, похороненной в эпоху династии Тан (618–907 гг.). Запястье покойницы украшал серебряный браслет, в котором оказался спрятан оттиск амулета с изображением шестирукого божества. Под изображением было отпечатано несколько слов санскритского текста. Комментируя находку, американский востоковед Л.К. Гудрич указал, что в годы правления династии Тан город Чэнду стал центром книгопечатания для всего Китая. В связи с этим он упомянул о некоторых документах, и в частности о декрете Фэн Со, наместника императора в восточной части провинции Сычуань, изданном в 855 г. Декрет напоминал об императорском запрещении печатать календари. Известно также свидетельство придворного Лю Пи, который в 883 г. видел много печатных книг, продававшихся на рынке в Чэнду. Это были словари и учебники, а также гадательные книги и сонники.

Примеров, подтверждающих существование развитого книгопечатания в Китае масса. Весьма показательны некоторые данные о библиотечных фондах чжурчжэньского государства Цзинь. По словам видного чжурчжэневеда М.В. Воробьева, в 60—80-х годах XII в. в библиотеках одного только уезда Чанчжи (совр. пров. Шаньси) числилось до 10 тыс. томов (цзюаней). В частном собрании некоего Сюй Чан-фаня находилось около 30 тыс. томов, а у некоего Шунь Тяньбо – до 10 тыс. томов. Что же касается столичных книгохранилищ, то об их наполнении говорят следующие цифры. Когда в 1214–1215 гг. цзиньское правительство перенесло Среднюю столицу из Яньцзина в Кайфын, для перевозки ценностей потребовалось 3 тыс. мулов, а для транспортировки книг и архивов Бишушэна, Пынлайюаня, Бэйвэньгуаня – 30 тыс. повозок. Несмотря на все это, одни только старые печатни, сохранившиеся в Северном Китае, не могли удовлетворить спрос чжурчжэней на литературу, и они неоднократно требовали у Южной Сун книги, отсутствовавшие в Цзинь. Южносунское правительство выражало недовольство утечкой литературы на север и знакомством чжурчжэней с некоторыми печатными изданиями, особенно с картами[22].

Такая вот азиатчина…

Медицина и санитария. В медицине и санитарии средневековый Запад представлял самое жалкое зрелище. Главными авторитетами тогда являлись Гален[23], Гиппократ и все тот же ибн-Сина (Авиценна). Их сочинения, отрецензированные церковью, заучивались наизусть, причем из учения Галена были исключены его выдающиеся экспериментальные достижения в области строения и функций живого организма.