Царь Петр I не имел полноправных наследников. Своего первого легитимного наследника, сына Алексея Петровича, он приговорил к смерти за государственную измену, а до этого сильно не ладил с ним из-за разности нравов. Двое других сыновей, Петр и Павел, умерли в младенчестве, причем первый перед своей смертью в возрасте трех лет так и не научился говорить и ходить, что намекало на отставание в развитии и было очень плохим знаком. В результате наследником получался внук Петра I, Петр Алексеевич, сын осужденного Алексея, но его способности как правителя были в лучшем случае ничтожными, и император это понимал. Это привело к тому, что в 1722 году был принят Указ о престолонаследии, в котором полностью менялась форма наследования престола. Отныне император России был волен сам назначать себе наследника из числа достойных людей. Какое-то время Петр еще не решался на объявление наследника, но по большому счету, выбора у него не было. В день 8 марта 1723 года был издан манифест, согласно которому Петр Петрович Михайлов вновь официально признавался полноправным сыном императора, царевичем и наследником престола России. Из человека с непонятным статусом Петр Петрович, сын Петра Романова и Анны Монс, превратился в будущего правителя самого большого государства Европы.

Сразу после манифеста царевич Петр Петрович был включен во все государственные дела, получил право голоса и действия без указа отца. Это был своеобразный экзамен, так как Петр все еще не доверял до конца сыну от своей фаворитки-предательницы и постоянно проверял его способности. Конечно, у царевича случались ошибки, и тогда могли начаться самые настоящие скандалы, но в основном он вновь и вновь доказывал свою пользу. Отец и сын быстро мирились, но затем вновь начиналась ругань, в том числе и касательно важных вопросов. Царевич уделял внимание тому, на что у императора внимания часто не хватало, а когда приходилось выносить важные решения самостоятельно, Петр Петрович ничуть не колебался и не искал совета отца, если тот был далеко. Эта независимость также подливала масла в огонь и вызывала все новые конфликты, однако в минуты затишья, когда они не ссорились, становилось понятно, что оба они прекрасно понимают истинные причины этих ссор — и отец, и сын имели слишком много общего. Когда Меншиков однажды, после очередного скандала, заикнулся о том, что такого строптивого царевича надо бы лишить наследства, император в ответ поколотил его тростью и сказал, чтобы впредь при нем такого не говорили. Екатерине он не раз признавался, что видит в царевиче себя самого в юные годы, только более сдержанного и умеренного. По этим и другим косвенным причинам можно было судить, что Петр I возлагал на своего сына большие надежды.

А Петр Петрович тем временем развил кипучую деятельность, завоевывая авторитет среди двора и гвардии, проявляя чудеса дипломатии и изобретательности. В своих стараниях как можно лучше показать себя перед гвардией, Петр Петрович приблизил к себе, помимо Георгия Воронова, еще одного сына гвардейца, Алексея Голикова, который и сам служил в гвардии и пользовался популярностью благодаря небывалой щедрости души, личной храбрости и бесшабашности, что однако не мешало ему иметь весьма деловой склад ума. Среди приближенных царевича появился также и Алексей Бровкин [4] — тоже из гвардии, но из незнатной купеческой семьи, поднявшейся при Петре I из безызвестности до статуса одной из богатейших и влиятельнейших купеческих семей России, во многом благодаря деловой хватке и отсутствию привычки воровать. Все четверо этих юношей, включая самого царевича, в свое время вместе учились в Европе, вместе творили проказы и вместе открывали для себя все лучшие и худшие стороны западного мира. Гвардия царевича Петра Петровича хоть и знала мало, но уважала, так как видела его активную работу и помощь отцу, которого гвардейцы боготворили. Голикову оставалось лишь пускать среди гвардии необходимые слухи, чтобы симпатии ее постепенно склонялись в пользу царевича. Сам царевич не планировал таким образом переворот, а лишь готовился в случае чего принять власть — сам он прекрасно понимал, что далеко не все согласятся с его внезапным возвышением и становлением как императора, многие будут помнить его как сынка «Кукуйской царицы», Монсихи. Мешал и Меншиков, которого император Петр I постепенно отдалял от себя, и который рассматривал Петра Петровича как потенциально враждебного наследника на трон и угрозу своему положению. Особенно большое раздражение вызывала деятельность Петра у партии реакционеров во главе с Долгоруковыми, которая надеялась после смерти императора Петра I вернуть Россию к старым порядкам. Царевич выглядел слишком своевольным и самостоятельным, чтобы пытаться склонить его к сотрудничеству, и потому Долгоруковы и их сторонники стали собираться вокруг Петра Алексеевича, внука императора, которым манипулировать можно было не в пример легче. Из-за деятельности Долгоруковых Петру с трудом удавалось завоевывать популярность при дворе. Впрочем, кое-какую популярность ему удалось завоевать без особого труда — его отличные внешние данные и манеры приводили всех придворных дам в неописуемый восторг, и по слухам с многими из них у Петра Петровича даже была связь.

Большие ссоры между отцом и сыном вызвала попытка императора найти своему сыну невесту в Европе. Кандидатур было не слишком много — по тем или иным причинам выбор свелся или к двум австрийским принцессам, или к двум прусским. Одна из австриячек сразу же отпала — сестра императора Священной Римской империи Карла VI, Мария Амалия, уже оказалась замужем за баварским принцем. Другая австриячка, дочь императора Мария Анна, родилась в 1718 году, и была банально слишком маленькой, чтобы заключать с ней брак — царевичу пришлось бы ждать больше десяти лет, хотя это и считалось вполне допустимым. Прусская принцесса Вильгельмина, старшая дочь короля Пруссии Фридриха Вильгельма I, казалась идеальным вариантом — несмотря на еще юный возраст (она родилась в 1709 году), она уже выказывала острый ум и могла стать отличной женой наследнику престола России. Наконец, другая дочь короля Пруссии, Фридерика Луиза, была еще очень молода, но также рассматривалась как кандидат в жены царевичу Петру Петровичу. Однако все планы императора касательно женитьбы своего сына столкнулись с жестким сопротивлением со стороны царевича: тот наотрез отказывался решать столь важные вопросы до того момента, когда ему исполнится 20 лет. Особенно острым накал страстей стал после того, как царевич честно ответил отцу, что он человек прагматичный, и желает жениться с выгодой для государства, но все предложенные браки не светили никакими особыми выгодами для России, а значит и заключать их не стоило. Император думал аналогично, с точки зрения пользы государства, но при этом считал, что брак с представителями германских государств пойдет России на пользу уже сейчас. В результате вопрос о женитьбе царевича вылился в скандал на тему управления государством, в чем крылась своя ирония. Как бы то ни было, уже очень скоро они помирились и вместе посетили верфи Петербурга, осматривая строящиеся корабли и общаясь на тему перспектив русского судостроения.

Новый скандал разразился в конце 1724 года, после казни Виллема Монса, дяди Петра Петровича, камергера императорского дворца и, как оказалось, любовника императрицы Екатерины. Царевич воспринял смерть Монса равнодушно, так как не особо с ним общался, да и вообще всячески сторонился своей германской родни, которая стремилась урвать с помощью него кусок власти и богатств за счет государства Российского, но царь решил, что его сын обо всех деяниях своего дяди знал, но скрыл этот факт. Масла в огонь подлил тот факт, что Петр Петрович вызвался передать письмо от Екатерины Петру I, в котором та пыталась объясниться и извиниться. В результате император пережил взрыв гнева и даже ударил своего сына, чего раньше не случалось. Не помирившись, император отправился осматривать Ладожский канал, а царевич отбыл в Петербург. Когда Петр I вернулся в Петербург, то его здоровье уже заметно ухудшилось, а в середине января 1725 года император и вовсе слег. Рядом с ним постоянно находилась Екатерина, которую царь на смертном одре простил за измену, и его сын, которому отец давал последние наставления и готовил его к принятию власти в России. По воспоминаниям Петра Петровича, последними словами, которые сказал ему отец днем 27 января, была фраза «Будь лучше меня». После этого царевич покинул умирающего отца, ибо мало было стать наследником престола — требовалось его еще и занять.