– Ты уверен, что полный псих гулял бы сейчас на свободе?

– А может, он бывший полицейский, – предположил Кросс с улыбкой. – Психами не все рождаются, зачастую становятся в процессе жизни.

Задумавшись, Винс посмотрел окно. По трассе шли редкие машины. Мир озарили лучи заходящего солнца, отблескивая в стеклах. Спокойствие и умиротворение царили в этом жестоком мире. В такие моменты детективу казалось, что ужасы, с которыми ему в последнее время приходилось сталкиваться, просто не смогли бы сосуществовать бок о бок с теплым солнечным днем, прохладным ветерком, с улыбкой любимого человека. К чему приводили людей их мысли, больной разум, сознание, замкнутое в черепной коробке? Один мог помочь тебе, другой – добить. Говорят, нет людей абсолютно злых или же совершенно добродетельных, хотя, как показывала практика, не обходилось и без исключений из правил.

– Мне пора. – Положив деньги, Винс встал из-за стола. – Остался последний адрес.

– Хорошо, – кивнул Кросс, – а я займусь психологом. Думаю, успею его перехватить до конца рабочего дня. Встретимся в департаменте?

– Если узнаешь что-нибудь важное, сразу набери меня, – ответил Винс, развернувшись.

Последним адресом в списке была мисс Вероника Калдарей. Если бы Винс Грэмм был чуть моложе, то скорее всего и не подозревал бы, кто она такая. Вдова покойного актера, когда-то востребованного в Голливуде, встречала свою старость вдали от городской суеты. И как бы печально это ни звучало, встречала в полном одиночестве. Единственный сын, Рой, погиб совсем молодым, не пережив автомобильную аварию. Это, а также предшествующая этому событию смерть мужа оставили в душе Вероники неизгладимый отпечаток. Она приобрела репутацию замкнутой и эксцентричной женщины. И сколько бы журналисты ни донимали мисс Калдарей с просьбами дать интервью, она всегда отказывала. Детектива до последнего не оставляла мысль, что Вероника и ему откажет в даче показаний. Однако сомнения были напрасны, и вскоре Винс сидел в зале ее дома с блокнотом в руках и диктофоном на столе.

– А вы старомодны, – заметила Вероника. – Я думала, блокнотами полицейские больше не пользуются. Мы будто в старом фильме.

С этими словами она нервно усмехнулась. Затем налила себе бокал вина и села в кресло напротив. Грэмм окинул взглядом комнату. Плотные портьеры скрывали ее от внешнего мира. Дом Калдарей уже не выглядел как резиденция успешного актера. Теперь это была лишь тень прошлого. Как и его хозяйка, он постепенно угасал и рушился, с каждым годом приобретая все более мрачный и печальный вид. Атмосфера давила, и становилось некомфортно. Детектив почувствовал желание поскорее покинуть это место.

– Каждый пользуется тем, чем ему удобно, мисс Калдарей. Каких-то особых правил у нас на сей счет нет, – объяснил Винс.

Немного помолчав, хозяйка дома улыбнулась.

– Какая я рассеянная, – сообщила она. – Я совсем забыла предложить вам… Чего желаете, детектив? Виски? А еще у меня есть хороший бренди. У молодой вдовы всегда найдется напиток покрепче для гостей.

– Спасибо за предложение, но я на службе, к тому же еще и за рулем, – вежливо отказался Винс.

– Что ж, ну, может, хотя бы чай или кофе? В последнее время ко мне мало кто заходит. – Сделав пару глотков, Вероника отвела взгляд в сторону. – Ну, не считая этих проклятых стервятников из различных газетенок. И этих новомодных… как их? Новостных сайтов? Хотя я их и к порогу-то не подпускаю, – засмеялась она. – Как вы думаете, может, мне стоит завести собаку? Ну, такую здоровую овчарку или, может, сенбернара…

– Вы, конечно, можете защищать свою землю, как желаете. Но вряд ли покусанные журналисты пойдут вам на пользу, – высказал свое мнение детектив. – Могу предложить лишь ремонт забора и смену ворот, они открыты нараспашку.

– Они сломаны, – кивнула Вероника. – Все руки не дойдут вызвать кого-нибудь их починить. Раньше всем таким Оливер занимался. С ним эти газетчики на милю ко мне не подошли бы. Он все вопросы решал быстро, детектив.

– Сожалею о вашей утрате, мисс. – Винс открыл блокнот. – Позвольте начать?

– Да, конечно. Ужасные новости, по-настоящему ужасные. Бедная семья. И, насколько я знаю, у них было двое детей. Не удивляйтесь, что я в курсе всех подробностей, такие трагедии разносятся по нашему захолустью быстрее ветра. Хоть в газетах об этом не писали, мы уже наслышаны.

– Я не удивляюсь, – ответил детектив. – Вы не первая, кто мне об этом говорит. Однако я полагал, вы мало где бываете.

Вероника вновь улыбнулась.

– Мне почтальон рассказал. Вы знаете, он у нас что-то вроде Интернета в местном масштабе. Едет от фермы к ферме, иногда даже сообщения передает и подарки. У нас между соседями хорошие отношения. Вы, конечно, понимаете, что местные жители несколько консервативны, все, кто хотел с головой окунуться в двадцать первый век, уже давно уехали в Лос-Анджелес или еще куда. Вот тут одну семью покинули дети, переехали в Нью-Йорк. Им слишком тоскливо стало. Я их понимаю. Не будь я такой рухлядью, сама бы отсюда сбежала, не раздумывая.

– Что вы, мисс Калдарей, вы…

Прервав жестом, Вероника сделала еще пару глотков.

– Не стоит, детектив. Я реалистка. Не питаю никаких иллюзий. Хотя спасибо, что сделали попытку. Я это ценю.

– Мисс Калдарей, насколько хорошо вы знали погибшую семью?

– Ну как вам сказать… – протянула Вероника. – Пару раз видела Барбару… так, мне кажется, звали хозяйку. Ничего конкретного про них сообщить не могу. Семья как семья, такая же, как и все остальные, в целом…

– В ночь с пятого на четвертое июня вы не замечали ничего странного? Или, может быть, раньше?

Задумавшись, Вероника достала сигарету.

– Это столько времени они пролежали, пока их не нашли? – переспросила она. – С пятого июня?

– Примерно, – ответил Винс.

Закурив, Калдарей откинулась в кресле. Она опустила взгляд, будто припоминая определенное событие. За плечами Винса остался многолетний опыт допросов свидетелей, потерпевших, подозреваемых. Он научился определять, когда человек действительно старается вспомнить либо только делает вид, что вспоминает. И судя по поведению Вероники, он мог бы поклясться, она что-то знала.

– Детектив, вы никогда не слышали о станции Барлетт? – неожиданно спросила она.

– Простите? – удивился он.

– Говорят, это последнее пристанище отчаянных, – задумчиво произнесла Вероника. – Место, где могут сбыться мечты, самые сокровенные желания.

Винс сделал глубокий вздох.

– Мисс Калдарей, местные байки вряд ли помогут делу. Я вижу, вы определенно могли бы дать мне более полезную информацию. Понимаете, это не единственные жертвы, мы будем вам очень благодарны за любую помощь. Такие преступники, как этот человек, никогда не ограничиваются и, пока чувствуют себя в безопасности, наносят все новые и новые удары. Возможно, пока мы с вами разговариваем, он готовится к следующему преступлению. Самое важное сейчас предотвратить новые убийства.

Кивнув, Вероника оценивающе взглянула на сидевшего напротив нее Винса.

– Вы очень молоды. Сколько вам лет, детектив?

Слегка разведя руками, он ответил:

– Мне тридцать шесть, мисс Калдарей.

– А семья? У вас есть родные?

– У меня есть жена и дочь, – слегка помедлив, признался он.

– Но вы не носите кольцо, – заметила Вероника.

– Все из-за моей работы. Это в целях безопасности. Мне приходится иметь дело с самыми разными личностями.

Винсу не очень понравилось, куда завел их разговор. Хотя он сталкивался с таким не в первый раз – это был своеобразный обряд по завоеванию доверия. Иногда для того, чтобы добиться откровения, требовалось совсем немного сблизиться со свидетелем. Правда, во всем следовало соблюдать осторожность.

– Знаете, потеряв мужа, а затем и сына, я была готова на все, лишь бы повернуть время вспять. – Сделав паузу, Вероника налила себе второй бокал вина. – Мне было так плохо, что я не знала, как жить дальше, где найти себе место в этом чертовом мире. Я перепробовала все, чтобы заглушить эту боль. Но знаете, самым сильным средством оказалась надежда.