Верующий человек вводит авторитет Бога, который заставляет идеал сердца³ признать основным.

Люди, серьёзно задававшиеся этим вопросом, отрекшиеся от всех удовольствий жизни в поисках истины (Будда, Конфуций, Паскаль⁴ и др.), пришли к тому же результату, что абсолютное надо скорее искать, можно быстрее найти в области сердца, а не разума.

Наука при своём развитии отходит от какого-либо противоречия. Она учит, что любовь управляет вселенной (в эволюции), что, если она и была сначала лишь в зерне, – с прогрессом она развивается, и царство любви – конечный идеал. Это не значит, что наука открыла любовь; она оказалась противоречить этому идеалу. Поэтому можно сказать, что это утверждение даёт не наука, а весь человек. Всё существо приходит к соглашению; идеалы соединяются, и намечается общими силами направление пути к Истине и Абсолютному. Здесь видим, что идеалы разума и сердца – различных порядков. Первый – средство, которое необходимо, чтобы привести к гармонии всё существо человека, чтобы разум, который восстаёт вначале и считает себя единственным, не только отказался от этого, но служил бы идеалу сердца. Без этого наука не имеет оправдания; это – одно любопытство. Только тот, кто, по Бэкону⁵, видит, что наука есть храм, созданный к славе Бога, есть истинный ученый человек, а не животное. Понятно, что лести быть не должно, разум имеет законы и не должен подделываться, а идти по своему пути. Тогда жатва в душе человека обильна. Наука заставляет ясно, убедительно, с работой – что всегда глубже – признать царство религии и любви.

Когда все сведено к единству, вместо противников – все союзники; цель ясна, тумана нет, и человек приносит внутренний плод, который хотя и не всегда видим, как одни лишь открытия науки исключительно, но зато ценнее бесконечного. Это – человек, а не учёный. Он может зреть для дальнейшей эволюции.

Нужно стараться так действовать потому, чтобы человек имел оправдание, когда останется хоть частичка его «я». Если подчинимся только разуму, то можем погрешить против Высшего.

Дайте струны мне, и я воспою Несравненного, Тайну Великую, которому имя – Жизнь.

Он отверг небытие и с высоты Своей бросил зерно и сказал: «Да будет», и воплотил Дух Свой, который есть Любовь.

Я смотрю на светлое солнце, к которому тянется всё живущее, на мох зелёный, весело сверкающий росинками на солнце, смотрю на облако, несущееся далеко на кристальном бирюзовом небе, на дерева высокие, стройные, – и вижу Его Одного.

Я хотел спросить, зачем светит солнце, несётся облако, зачем лес густой бросает тень свою и под своё крыло зовёт всё живущее; но я увидел здесь Тебя, Несравненного, Тайну Великую и умолкнул.

Срубят лес, упадёт облако, зайдёт солнце. Но Ты, Великий, останешься как теперь, ибо имя Твоё – Вечность и Бесконечность!

Вот я вижу: идёт Беспощадное Время – воин великий, окованный с ног до головы, блестящий своим шлемом, и всё разрушает.

Но пусть меняется лес, море и суша – кто уничтожит это, когда Ты – жизнь?

Вот я вышел на горы и увидел вырубленный лес. И стояли пни обезображенные, как черепа на поле битвы, и сказал я с грустью: вот было красивое и стало безобразным, было великое и стало ничтожным. Кто снова даст жизнь мёртвому?

И обернулся я в сторону и увидел: вот на вырубленном месте поднимаются молодые деревья и свежая зелень ласкает глаз.

Вот поднялись гордые чашечки цветов и залили весь воздух благоуханием, и ударило солнце лучами своими, и распустились пёстрые цветы. И прилетели пчёлы, и пили мед, и жуки закопошились в траве.

И упал я в благоговении, и сказал: «Кто Ты, Великий и Дивный, чтобы славословить Тебя? Кто Ты, Кем держатся солнце и малые жуки, без Которого ель не принесёт иглы своей?

Кто Ты, чтобы мне принести Тебе сердце свое? Кто Ты, чтобы мне отдать всю волю Свою?

Вот лес густой стоит, и солнце светит в нём, и листва ласкает глаз своей зеленью.

Шум стоит кругом; вот пролетела пчела, жук чёрный прополз, и белка пробежала и смотрит с ветки.

Вот мошки несутся на солнце, и золотая муха, блестя, сидит на яркой зелени.

Вот птица поёт в вышине, и вершины могучих дерев качаются плавно.

Вот прокричала птица, а муравьи несут сучок в свою нору… Я слышал шум этот и старался разобраться в нём и понять то, что это – Жизнь.

Я понял, что это пчела жужжит, отыскивая мёд; муравей несёт иглу от ели и птица поёт потому, что Ты так хотел.

Я понял, что всё это – нескончаемый гимн Тебе – победителю небытия. Я услышал, что Ты сам везде здесь.

Кто бы выточил крылья этому жуку; кто научил бы трудиться этого муравья; кто выткал бы этот бархатный мох и заставил деревья тянуться вверх, блестя своей одеждой?

Кто мог бы создавать солнца и не забыть это мелкое существо, которое лежит на пределе моего зрения? Кто, кроме Тебя?

Я смотрел на деревья и думал, что они стоят неподвижно.

Я смотрел на гору и думал, что всегда она будет стоять так; смотрел на солнце и думал, что оно вечно.

Но теперь я понял, что всё течёт и всё говорит, как тонкая восковая свеча, и Ты один неизменен.

Где тот, кто хотел снять покрывало Тайны с лица Твоего? Разве не пронеслись они все, как облако несётся по кристальному небу?

И понял я, что это всё – облако, которое несется по воле Твоей, и Ты только вечен.

Срубят лес, красоту дивную, и убьют птиц и зверей, но зазеленеет новый, и новые птицы запоют в нём, и новые звери закопошатся в нём.

Вот умер старец, но рядом с безобразным черепом этим тихо светится Жизнь младенца.

Умрёт солнце, но засияет новое; оживет Красота, и Истина, и Благо, ибо Ты – жизнь бесконечная.

И снова окинул взором я лес великий и увидел, что на нём крупно написано: Жизнь. И поклонился я до земли и припал в благоговении.

И ударил я по струнам своим, и слышна была грусть.

Тысячи стрел вошли в сердце моё, и не нашёл я врача, который бы исцелил его.

Как горлинка подстреленная, тосковало сердце моё.

Кто принесет бальзам на рану мою?

Вот пчела пролетела с цветка своего, и трещала кобылка, довольная пищей своей, и птица пела песню свою.

И увидели они все меня, и сочли врагом своим, и оставили меня.

Люди посмеялись надо мной, хотя я им не сделал зла.

Как сосна среди поля, остался я, и, как облако, пронеслись родные сердцу моему.

Пред кем изолью я сердце моё? Кому передам чашу, которую я растворил?

Люди сказали мне: «Дикий человек ты, смешной! И мы не понимаем тебя».

И оставил я кровлю их и воззвал к Вышнему и сказал Ему: «Вот их много, и они смеются надо мной, а я – один и со мной сердце моё. Где же я найду Праведное?»

И увидел я две тучи: чёрную и бурую, что шли навстречу одна другой, – и сделалось темно.

Солнца уже не видел глаз мой, и услышал я гром и увидел молнии.

Вот цветы подняли лепестки свои и просили влаги дождя.

Где мне найти пристанище? Но облако сошло ко мне, и я увидел мост.

И сказал мне Дух: «Встань и смотри!» И я встал и посмотрел вниз.

И вот я увидел шар большой, окутанный кровавыми пара́ми и покрытый пылью; с большой быстротой нёсся он, и прочёл я на нём: гордость, алчность и пошлость.

И сказал я себе: пусть ещё четырежды столько стрел войдут в сердце моё, не отдам я его и сохраню, как дар моему Великому.

Где тот, кто не оставит меня?

Сильный не оставит меня.

По песчинке буду собирать богатство моё и вместе с жизнью своей отдам его Сильному.

Вот увидел я прекрасную женщину и пошёл я к ней, – и посмеялась она и сказала: вот я прекрасна, и ты должен служить мне и оставить всё своё.

Вот увидел я сильного и подошёл к нему, и сказал он: я сильнее тебя, и ты должен служить мне.

Вот увидел я мудрого и сказал он: я много знаю, и ты должен служить мне.