…Что делается с моим бедным рассудком? Я вижу путешественника, собирающегося уплыть в дальний, безвестный океан. Как устал мой мозг! Завеса бытия шелохнулась, но образы не дают мне покоя. Ум мой совершил круг. Он рвался, как безумец, во все стороны, но крепкие тенёта скрутили его и не выпустят его. Кругом меня тьма, которой никогда не видал глаз человеческий, и в ней восстают окровавленные призраки. Я понял замирание и смерть. И как это близко и родственно. Я понял, что смерть – мой близкий родственник, несравненно ближе отца и матери. Смерть – это для меня другой я. Я жажду смерти, ибо завеса колышется, а ум мой теряется и мутнеет. Спасения мне нет. Среди разных жилок мозга я увидел моё милое прошлое. Я увидел розовые надежды, увидел счастье и любовь, а главное – жизнь. Милые картины! Зачем ушли вы, которые согревали сердце моё, где мне было тихо в моём небытии. Поля, солнце, любовь, тепло!. Ах, как мне теперь хорошо! Где же друзья мои? Кто протянет мне руку не для того, чтобы бросить в меня камень? Как холодно, сыро в этом бесцветном замирании!. А впереди потеря рассудка и холодная могила – вот мои розовые мечты. Веселись же, глупец! Нет, я не знаю, кто ты, но ты – враг мой. Нам никогда не понять друг друга… Но бедный мой разум! Жестоко умеешь мстить ты, Природа! Скорее бы проходило это облако, а там – что за ним, солнце или непроглядная мгла – мне всё равно. Силы мои не надломлены, их просто уже нет. А разве есть у меня друг, который бы подарил мне их? Мой бедный ум! Мне страшно за тебя. Пропасть близко. Бедный ум!

…Приблизься, светоч, чтобы пролить свет на мои мысли. Когда устанет мозг твой и расстроятся мысли твои, когда настроение твоё таково, что весь мир, кажется, только и занят тем, чтобы вести борьбу с тобой, а ты существуешь только для того, чтобы служить мишенью, – пей, пей, не задумываясь! Туманная дымка заволокнёт твою бессознательную работу мозга, и угаснет твое отчаяние. Посмотри, разве мир так не хорош!.

…Приветствую тебя, разверзнутая пасть могилы! Ты, которой Природа исправила свою ошибку, когда создала меня, – ты, в которую званы и счастливцы, не знающие страдания; ты только отрада моя и пристанище больному сердцу. Безобразие твоё пугает их, значит, мало устал тот, кто смотрит, какова постель. Мир… разве он восстаёт на меня? Нет, он просто вне меня, поэтому я ему не нужен. Так как могила – моя цель и утешение, то я буду счастлив хоть тем, что ни минуты не трачу на глупость и каждую секунду ближе к моей милой цели.

…Люди – это дворяне во вселенной. Но значит ли это, что они выше всех? Это, как само собой понятно, ещё вопрос.

…Я заиграю песнь новую, ещё неслыханную. Затрепещет сердце моё, просветлеет ум мой, и меч воли будет в руке моей. Мне снилась лестница с неба и упершаяся в самые основания земли. Ступеней много; и всматриваясь в них, я узнал в них страдания жизни… Я люблю вас, стоны, выходящие из глубины нравственной души, как огонь, разрушающий нечистоты. Мне нужна сила, и вы собираете всё моё существо в одну точку… Светлое солнце, и лес чудный, зеленый расточал благоухания. Спокойно отдыхал глаз, а сердце рвалось вверх! Вон вершины гор золотятся. Туда! Конец! Уж смерть! Ты здесь? И нет пощады. Отмените же этот закон. Да, она пришла, пока ты любовался; но она – конь твой, который прилетел, чтобы отнести тебя в те края. Смело – туда!

…Беспощадное время несется, как дикий конь. Бремя тяжкое лежит на груди моей, и я несу его и не знаю отдыха. Мир весь благоухал, звал в объятия свои; дерева отплетали сень и манили в зелёную чащу, и спокойное озеро призывало взор мой любоваться им. И я хотел идти. Но бремя моё давило меня, а ум мой метался, чуя погибель… Не вас люблю я, красоты природы, – вы прекрасны, но не от вас избавление моё. Я жду путника дальнего, жду его всю жизнь – и возрадуется сердце моё, когда завидит его. Имя его – Смерть.

…Страшно, но приятно ходить по краю пропасти. Внизу зияет бездна. Я представляю себе это. Но я не могу идти по самому краю, у меня нет сил. И здесь страшно. Но как приятно, жутко-приятно сердцу. А ведь оно будет твоё; ты упадёшь, будь покоен, – и, конечно, разобьёшься: это будет цена твоего жуткого счастья.

…Высшее счастье для человека есть свобода. Никто чтобы не вмешивался.

Привычка – сестра небытия. Она имеет хорошую сторону – уменьшение интенсивности горя; но имеет и обратную сторону – уменьшение интенсивности всякой глубины. Мы привыкаем даже к той мысли, что мы существуем, что кругом нас огромный непонятный мир. Если бы мы не привыкли, то нашему ужасу не было бы предела. Но эта привычка делает нас глупыми, бесцветными. И вот вызвана поэзия – морфий, будящий наше сознание. Наука даёт ей пищу.

…Если бы я мог поставить марку на этой минуте. Но, как вода из рук, течёт время. Тоска – из глубины сердца; печаль охватила всего меня; но меч – в руки!

Хорошо спит усталый. Могила ждёт усталого, и покоя твоего не нарушат. А теперь собирай силы.

Слеза покатилась из глаз моих, и задрожал весь мир в глазах моих.

Я закрыл глаза и услышал гром, и раскрыл их: и молния – как вихрь огненный пронёсся по мировой канве.

Я стоял в пространстве – и кругом меня была мгла, и дождь лил сплошной массой.

Ты – вихрь Вездесущий. Бесконечный. Безначальный и Вечный. В одной руке Твоей было беспредельное, огромное до ужаса пространство; в другой – беспредельный клубок тонкой нити – время.

И вилась нить эта, но конца ей нет.

Страшен был Он, но имя Его – спасение от Любви.

Одежда Его покрывала весь мир; и упал я в восторге, почувствовав край одежды Его. Но я забылся и очнулся при ярком свете – люди ходили за мной, больным.

Скоро восстал я, и привели меня в чертоги пышные, и веселились все, и считали меня своим близким. «Пей, ешь с нами, – говорили они, – и будь счастлив!» Я пристальней всматривался в лица их, и как нож вошёл в сердце моё. И почувствовал я себя духовным сиротой. Зачем вы вынесли меня из этого ливня? Зачем я не вижу края одежды Его? И сказал я: не хочу я вас! – и ливень хлынул со всех сторон, и почувствовал я Вихрь Силы, и ожил дух мой, и счастие Духа заполнило меня.

Покров Твой, Дух Сущий, развернулся над нами.

Светила кроткие пели тебе величавую песнь. И не познали люди святого Твоего, и отошли: кто сразу, кто только с виду поддерживая песнь святых Твоих.

И сказали они: устроим себе красоту земную и будем любоваться ею.

И не отнял Ты у них красоты Духа Твоего – не раскаются ли – для немногих сынов Твоих.

Сердце их стало, как сталь, и уши их отяжелели. И лилась песнь Божия – и нечем было воспринять её им, некуда поместить.

И, как гады, росли люди те.

Одинок ли тот, кто хочет жить в храме этом? Нет, здесь Он, имя которого Всё. И с кем Он, тот сам – все, ибо всё ему близко и входит в сердце его.

Не несётся Он и не стоит – но сущий.

Не живёт Он и не мертвый – но живой.

Нет чувств у Него, ибо Он – никакой; но имя Его – Любовь.

Растворите же сердце ваше, у кого оно не сталь и не камень.

Возжгите его, как свечу духовную, и примите в тайники его это Противоречие.

Войди же, Святый, в обитель и очисти её присутствием Твоим; ибо Тебя, дивный Образ, не знают скопцы зрения и не услышат Тебя, Звук Чистый, скопцы слуха.