— Идем.— Он толкнул дверь, пропуская ее вперед.

Не говоря ни слова, она вошла в дом и остановилась у стола, напряженно следя за Севером, а тот, поймав ее взгляд, усмехнулся.

— Чего это тебе так весело? — насупилась она.

— Тебе говорил кто-нибудь, что в гневе ты становишься еще красивее? — спросил он.— Нет? Странно…

— Что в мешке? — вместо ответа проворчала амазонка.

Она явно не желала мириться, а Север не стал настаивать.

— Здесь одежда,— пояснил он.— У Чандара наметанный глаз, но все-таки сделай мне одолжение — примерь все.

С этими словами он вышел. Соня недоверчиво тронула мешок, заглянула внутрь, и глаза ее заблестели.

Девушка отсутствовала довольно долго. Север успел обсудить с Чандаром цену нарядов, отобрал для себя и для девушки два набора метательных ножей, щедро расплатился за все, даже обсудил последние новости. Только после этого дверь отворилась, и Соня вышла к ним, сияя от восторга.

— Я вижу, мешок пришелся тебе впору? — рассмеялся Север, но она лишь улыбнулась в ответ.

Телохранители Чандара приглушенно загомонили. Новый наряд девушки оказался более закрытым, но выглядел ничуть не менее привлекательно, чем прежний.

Верхнюю часть тела защищал панцирь, состоявший из стальных наплечников и лифа, который полностью закрывал грудь и спину, и прикрепленной к нему спускавшейся на живот кольчуги из перекрученных колец. Под холодную сталь была подложена медвежья шкура, белоснежным мехом прилегавшая к телу. Две стальные лямки с меховой прокладкой удерживали панцирь в нужном положении. Низ кольчуги крепился к стальному поясу, узкому на спине, но постепенно расширявшемуся спереди.

Низ живота закрывал отдельный щиток, крепившийся к поясу ремешками, руки, голени и бедра — панцирь из толстой буйволовой кожи. На предплечьях он имел ту же меховую прокладку. Кожаные штаны на бедрах украшали щитки, а на голенях такие же же щитки оказались пришиты к голенищам высоких сапог.

Довершали наряд плащ все из того же белого меха, закрепленный на груди фигурной фибулой, и короткая меховая юбочка, закрывавшая ягодицы. Великолепные доспехи украшал выполненный в едином стиле тонкий узор, искусно отчеканенный на вороненых стальных частях и вытисненный на коже.

Север окинул девушку долгим взглядом и удовлетворенно кивнул. Доспехи не сковывали движений и прекрасно подходили для тех мест, где Соне и Вожаку предстояло прожить две следующих луны.

Остаток дня путники провели в седлах, сделав лишь несколько коротких остановок. Вулоф с Вилвой бежали рядом, пропадая время от времени из виду, но неизменно нагоняя всадников.

— Ты больше не боишься, что я сбегу? — спросила девушка, когда волки в очередной раз скрылись в лесу.

— Нет,— ответил Вожак,— и никогда не боялся.

— Зачем же тогда тебе понадобилось приставлять ко мне охрану?

— А кто тебя тянул за язык? — резонно поинтересовался он, не оборачиваясь.

Девушка нахмурилась, но почти сразу рассмеялась:

— А ты не привык уступать? Даже женщинам?

— Первенство тут ни при чем,— подумав, ответил Север и посмотрел на нее в упор.

— Что же тогда? — не унималась Соня.

— Жизнь Логова полна условностей,— ответил он,— и далеко не все из них разумны. Одно из правил гласит: в любой ситуации Вожак обязан одержать верх. Нравится мне это или нет, приходится соблюдать неписаные законы жизни в Логове.

— О-у-у! — послышалось откуда-то слева, и Север мгновенно натянул поводья, придерживая коня.— О-у-у! — раздался повторный зов, и Вожак направил коня на север, махнув Соне, чтобы следовала за ним.

Они поскакали, лавируя между соснами, обогнули небольшой ельник и выехали на поляну. Оба волка стояли над только что задранной ланью. Заметив людей, Вулоф уставился на них желтыми глазищами и коротко бросил:

— Ужин.

Север соскочил на землю, поднял тушу и переложил на круп своему вороному. Тот недовольно зафыркал, учуяв запах свежей крови, но парой негромких слов, которых Соня не расслышала, Вожак успокоил коня.

— Отлично, Вулоф! — похвалил он и потрепал зверя по холке.

Тот коротко ткнулся ему в руку окровавленным носом.

Вскоре они достигли выдававшегося далеко на запад отрога Карпаш и поскакали вдоль него. Волки больше не убегали: видно, свою задачу выполнили. Солнце уже клонилось к закату, когда за поворотом показалась хижина, больше, пожалуй, чем та, в которой они провели предыдущую ночь. На этот раз никто не вышел их встречать: стук копыт полностью заглушал шум небольшой речушки.

Только когда Вожак остановился напротив окон и спешился, дверь хижины отворилась, и на пороге появился совершенно седой старец с длинными, ниже плеч, волосами и окладистой, до пояса, бородой.

Соня всмотрелась в его изборожденное морщинами лицо, говорившее о нескончаемой веренице прожитых лет, и вдруг встретилась взглядом с его веселыми, под стать двадцатилетнему юноше, живыми глазами. Он приветливо улыбнулся девушке и неожиданно закричал:

— Лорна! Гости смертельно устали, а кони их и того пуще!

Из-под его руки высунулось озорное девчоночье лицо, глаза обшарили окрестности, вспыхнули восторгом, увидев Севера, но тут же побежали дальше и, остановившись на девушке, изумленно округлились.

— Ух ты!!! — выдохнула девочка.

— Хватит гримасничать! — прикрикнул старик.— Расседлай коней, почисти, напои, задай корма — одним словом, сама знаешь!

Девчонка со всех ног бросилась выполнять приказ, а старик, пока Север свежевал добычу, развел огонь прямо перед домом, в выложенном камнем кострище. И по тому, как Вожак работал — споро, не тратя времени на поиски места и инструментов,— Соня поняла, что он частый и желанный гость в этом доме. Он разделал тушу, засолил шкуры, чтобы они не протухли и хозяин на досуге смог заняться ими, и начал готовить жаркое.

Когда самые аппетитные куски зашипели на вертеле, совсем стемнело, но четверо людей к тому времени уже расположились на свежем воздухе, за выбеленным дождями столом: Соня с Севером по одну его сторону, старый Хэлдир с внучкой Лорной — по другую. Вожак время от времени вставал и поворачивал мясо, чтобы не пригорело, и тогда девушка видела: маленькая хозяйка не сводит с ее спутника глаз. Неожиданно Соня почувствовала болезненный укол ревности, как будто Север принадлежал ей, а этот ребенок заявил на него свои права.

Занятая своими мыслями, она еще раз, уже внимательнее, пригляделась к своему будущему напарнику. В сгустившихся сумерках пламя костра бросало на него алые блики, но, как ни странно, даже они не делали облик Вожака ни зловещим, ни мрачным, как то обычно случается, а наоборот, только подчеркивали его силу и благородство.

— Принеси вина, Север, скоротаем время,— предложил старец.— Ты ведь знаешь, где мои запасы?

Вожак коротко кивнул и скрылся за дверью, а девушка улыбнулась, взглянув на старика.

— Твоя внучка так странно смотрела на Севера,— начала она, и хорошенькое личико Лорны вспыхнуло, словно от заслуженной похвалы.

— Он самый сильный… Он самый добрый…— восторженно прошептала девочка.

— Моя внучка влюблена в Севера.— Губы Хэлдира дрогнули в едва заметной усмешке.— Такое частенько случается с девочками-подростками. Со временем это пройдет.

— Если это пройдет, я умру,— совсем не по-детски твердо заявила она вдруг и тут же мечтательно улыбнулась: — Но судьба не допустит этого. Я вырасту, и он женится на мне!

Соня едва не рассмеялась, но старец ничего не ответил, и она вдруг подумала, что Хэлдир, похоже, не впервые слышит подобные высказывания и относится к ним серьезно. Она еще раз посмотрела на старика. Огонь и его черты не сделал ни уродливыми, ни злыми, а как бы высветил глубокий ум и большую духовную силу.

Соня перевела взгляд на маленькую мечтательницу и сделала еще одно открытие, поразившее ее, быть может, сильнее первых двух. Сперва она даже не поняла, что изменилось в облике маленькой строптивицы… О, боги! Перед ней сидела совсем другая Дорна! Пепельные, отливающие серебром волосы обрамляли лицо юной девушки, только что вступившей в пору девичества, но уже не ребенка. Пухлые губы слегка приоткрылись, обнажив ровные, жемчужно-белые зубы. Черные, чернее ночи, глаза излучали восторг и любовь.