Кое-как переночевали. Бойцы за ночь немного подуспокоились, прошлый напряг немного спал. А дело всё в том, что эти люди до сего рейда имели дело, по большей части, с людьми. Банде Факира очень редко приходилось заходить в города, а на живчик и в поле настрелять можно, где заражённых не очень и много. Здесь же, в этой области, количество тварей превышало все привычные бойцам пределы. Диме это напомнило его первый сюда поход, у Шалого с остальными такое же было состояние, дёргались на любой звук.

Новый день принёс и новые проблемы. На той самой турбазе, куда всё же решили зачем-то заглянуть, хотя Медоед был против, случились первые потери. Два кусача и рубер, издалека ещё, заметили людей и крутились рядом. Дима, конечно же, всех предупредил, но трагедии избежать всё-таки не удалось. Их, что называется, подловили, нагнали с огруги бегунов, штук двадцать и под их прикрытием, напали сами. Диме даже пришлось Сдвиг использовать. Умерли два бойца, которые банально трухнули и кинулись бежать. Рубер их легко догнал и порвал. Его Дима тоже убил Сдвигом, удачно совместив использование Дара с огнём оставшихся бойцов.

Потеря людей больно сказалась и на моральном духе остальных. Кроме Медоеда, разве что. Факир материл всех и вся, даже Диме досталось, мол, если на месте ничего не окажется, он его пристрелит там же. Дима всё же буркнул, мол и сам тогда здесь останешься. Факиру оставалось лишь зло сплюнуть.

Добрались до бетонной ограды военной части ещё часа через четыре. Последние километры продвигались крайне медленно. Про Элитника с немногочисленной свитой, проходившего в какой-то момент метрах в ста пятидесяти от людей, Медоед говорить благоразумно не стал. И что ещё хорошо, ветра в густом подлеске не было совершенно. Медленный темп обуславливался ещё и абсолютным неумением бойцов Факира, да и его самого тоже, тихо передвигаться в лесу. Ладно Крюки ещё образовывали хоть какое-то пустое пространство, иначе уже давно бы какой-нибудь шибко умный заражённый решил бы проверить, кто это там такой шумный. Медоед шипел, ругался и призывал спутников к тишине, но те упорно не понимали, что от них требуется. В результате Дима психанул и со словами «слушайте», неожиданно нырнул в заросли и скрылся из вида. Буквально через минуту парень приставил к горлу Октана Крюк. Заметили Диму лишь секунд через пять. И охренели, все вместе разом побледнев. Медоед тогда сказал, что будь на его месте Элита, монстр, ради забавы, вот так и выдёргивал бы их по одному. А после историй, которые намедни сам Дима и рассказывал, верилось в его слова очень легко. И вот именно в этот момент Факир с Октаном смекнули, что сейчас они АБСОЛЮТНО зависят от этого парня. И им стало страшно. Дима, естественно, это ощутил, но вида не подал.

После такого «экспромта», отряд, тише идти всё же не начал, даже, наоборот, от стараний появлялось множество лишних движений и суеты. В конце-концов Дима попросту плюнул на это дело, сказав, однако, Факиру, что нужно будет все эти моменты подтягивать.

На территории части, по виду, вроде как и совершенно такой же, как и в прошлые посещения, ошивалось не больше десятка пустышей и пары бегунов. Задерживаться, зачищать все здания люди не стали. Пробрались в штаб, упокоили двух заражённых, а дальше Дима открыл сейф в «секретке», код он узнал от Шалого во втором их рейде сюда. Группа, убив ещё двух улепётывающих пустышей на улице, спокойно спустилась в бункер. В караулке, правда, пара бойцов проблевались, зрелище рваных на части останков и обглоданных костей, видимо, слишком «впечатлили».

Ну а когда люди увидели, наконец, содержимое подземного склада, настроение их тут же стало стремительно улучшаться. Почти две сотни кэгэ кокса, пол центнера героина, «пластилина» столько, что укурись хоть до смерти! В довесок ко всему этому куча всяких золотых цацек и различного оружия. Плюсом, боеприпасы армейского образца, пусть и не очень много. Бойцы от вида такого богатства чуть слюной не захлебывались. А вот на стоянке ждал облом. Нет, транспорт, на чём всё это добро вывезти был. Облом состоял в том, что здесь стоял ещё и БТР, но раскиданный по запчастям, даже двигатель висел на рампе над корпусом боевой машины. Единственное, что отсюда можно было забрать, это пушку под тридцатимиллиметровые снаряды и пулемёт. Факир с остальными рвали на головах сбритые волосы, но Медоед немного их успокоил, сказав, что целый и в рабочем состоянии БТР сюда тоже залетает, пусть и очень редко. Факир же сказал, что в следующий раз нужно будет сюда тащить пару грамотных механов, чтобы собрали машину обратно.

Рабочий же транспорт имелся двух видов. Грузовик «УРАЛ», какого-то нового поколения, таких Дима ещё не видел и какая-то машина внедорожного типа, размером поменьше того же «Тигра», но выглядящая не менее агрессивно. Брать решили обе. В грузовик, естественно, ништяки со склада, а вторую уже для себя, Факир её сразу определил, как командирскую. Дима, правда, подумал, что по ней же и стрелять сперва начнут, случись чего.

Уехали на следующий день и выбрались без проблем, что обрадовало ещё больше. И только отъехав километров на двадцать, бойцы выдохнули.

На схроне их встречали уже к вечеру, охреневшие от вида военных машин, остальные бойцы бригады. Затем организовали пьянку, Факир сам разрешил, чтобы окончательно снять напряжение. Пили не до поросячьего визга, разумеется, но и не по «сто грамм». Участники рейда в красках описывали поход и в какой-то момент Дима оказался в центре внимания. Его спрашивали, он отвечал. Что-то затем рассказывал сам, мужики хохотали, смеялся и он. Спрашивал, ему отвечали. И всё без тени лжи или недоверия. В общем, его приняли. И Медоеду, чёрт побери, это нравилось. Он понял, что сейчас и в данный момент, находится среди своих. Муры? Да и плевать! Плохие и злые? А он и сам не пушистый зайчик.

Гулеванили до поздней ночи. Бояться, в принципе, было некого. Заражённые в такую глухомань, где на десяток километров кроме леса ничего нет, не забираются. Разве что какой-нибудь одиночный пустыш или бегун заплутает. Могли появиться другие бандиты, эти схроны, как понял Дима, общие, так что это не являлось проблемой.

В дальнейший путь отправились только через день и у Димы первый, наверное, первый раз, за последние месяцы, в душе возникло чувство наступающего умиротворения.

* * *

Стаб «Малина».

Индейская территория.

На четвёртый день после той знаменательной пьянки колонна из уже пяти машин добралась до, как сказал Факир, одного из центральных стабов вотчины Мотыги. Малиной поселение назвали из-за расположенной здесь тюрьмы строгого режима, которую за всё время существования поселения расширили, капитально переделали и вокруг которой, в дальнейшем вырос городок.

Как рассказывал в дороге Факир, стаб нормальный для этих краёв, беспредела почти нет, именно здесь его бригада и квартирует. Главный в стабе, Хруст, по описанию, мужик справедливый, но суровый и скор на рассправы. Именно ему Факир представит Медоеда и будет просить за него. Самому Диме предстоит больше отвечать на вопросы. Хруст, ко всему, ещё и ментат, так что соврать не получится. Медоед же всю жизнь, можно сказать, имел дело с ментатом и «знал», как можно отделаться и полуправдой, тем более, в его случае, как раз это и необходимо.

Дима рассматривал окрестности и сам стаб. По прикидкам и как сказал сам Факир, обитало здесь постоянно около тысячи человек, без «опущенных», этих за людей не считали и они выполняли самую грязную и чёрную работу. Если с приезжими, население может доходить и до тысячи двухсот-трёхсот. «Правила» поведения бородатый тоже разъяснил. В целом, отличий от того же Гвардейского, мало. Не крысь, не убивай без веской причины и тому подобное, но «по-понятиям». В этом Дима «плавал», но Факир успокоил, мол, всё по «общепринятому», в основном. На «блатняк» переходят лишь в случае серьёзных разборок, да и то, не всегда. Есть, конечно и «ортодоксы», но с такими вполне возможно и на нормальном языке общаться, если человек не отморозок изначально. А вот «гопота», это проблема даже тут, в среде, где, казалось, такое явление должно цвести и пахнуть. Так что, уяснил для себя Дима, «ставить» себя здесь придётся сразу и жёстко, провокаций и «проверок» не избежать. Рыло бить за косое слово или взгляд не возбранялось, если ты прав, конечно. А если не прав, будь добр ответить. Либо «здоровьем», либо споранами. Первое предпочтительнее, тогда уважение к тебе сильно не падало.