А град из пуль, пусть даже и мелкокалиберных, не по зубам даже квазу.

Недолго думая, на чистых рефлексах, я попросту завалился за стойку. Над головой тут же засвистели пули и зазвенело стекло. Теперь сивухой пах уже я сам. Вот скоты!

— Сдавайся, твою мать, похотливый ублюдок! — раздался незнакомый неуверенный голос, — У нас пушки есть! А у тебя нет!

— Свою дешевле будет, мудак! — в сердцах выкрикнул я.

В ответ прозвучал выстрел. Пуля, взвизгнув, разбила отставленную в сторону фигурную бутыль с коньяком. Тут я рассердился уже по-настоящему и, как следствие, обидно протрезвел.

— Эй, Бандерас! Ты здесь ещё, ссыкливое чмо?

— А ты… Ты…

— Да забей, — посоветовал я. — Я не насиловал твою ненаглядную. Можно же ментатом проверить. Не хочу я всех вас хоронить.

— Нахер ментата! — запальчиво заорал Бандерос. — Моя Эсмеральда не врёт мне никогда!

— Серьёзно⁈ — охренел я.

— Абсолютно!

Что ж переговоры зашли в тупик. Пора было поменять тактику.

— Ты готов поменять масть и в муры податься из-за слов бабы? — спросил я почти спокойно. — Ведь весь твой гнилой стаб перекрасится в муровские цвета, если станет известно, как вы тут развлекаетесь с гостями!

— Гости не насилуют чужих жён, тварь! Ты ещё не знаешь как я с тобой развлекусь!

— У вас ментат есть или нет? Я готов при нём свои слова повторить!

Повисла пауза, тягучая как патока.

— Я сам ментат! — раздался ответ.

Стало ясно, что ментата тут отродясь не водилось. Да оно и понятно, ведь рейдерам со специфическими дарами нужно чем-то платить, а в этой дыре в избытке был только мутный местный самогон.

— Давай про мангустов тебе лучше подробней расскажу! — предложил я в надежде потянуть время.

Для чего я это сказал? Ситуация была серьёзной. Нужно было что-то срочно делать, пока мою драгоценную проспиртованную тушку не прострелили. Пока мы говорим, сторонники Бандераса не стреляют. Я огляделся. Дверь далеко, окно в этом полуподвале вообще не предусмотрено. Короче, деваться мне было некуда.

— Про каких ещё мангустов?

— Про тех самых, которые бездарно тратят время, устраивая разборки из-за самок! — крикнул я. — Спариваясь с третьим мангустом, самка преследует цель разнообразить геном потомства, чтоб сделать его более здоровым. Но гарантий, как ты понимаешь, в этом деле никаких нет. Даже наоборот. Такие детёныши скорей всего будут менее приспособленными к жизни, чахлыми и больными. Ведь самец, с которым она спарилась, не вожак.

— И чё? — озадачился Бандерос.

— А то, что вожак — это ты. А я так, мимокрокодил. Сегодня есть, а завтра след мой простыл. Так что, может, всё-таки разойдёмся миром? Тогда мне не придётся разносить твой стаб на стройматериалы.

Ответ был короток и предельно ясен — за стойку с глухим стуком прилетела граната. Разумеется, без чеки. Включился внутренний отсчёт, а лапа словно во сне потянулась за опасным округлым предметом, но мои планы нарушил тёмный смазанный вихрь.

— Пригнись, скотина! — услышал я знакомый голос и через секунду увидел Аню.

В таких ситуациях тупить противопоказано, и я растянулся на полу, залитом алкоголем и засыпанном осколками стекла.

Сколько может натворить дел в закрытом помещении РГД-5? Через несколько секунд я в очередной раз убедился, что много. Очень много.

По ушам ударил оглушительный хлопок взрыва. Весь бар заволокло дымом. Я закашлялся и плотней вжался носом в грязный пол, пережидая. А когда дым рассеялся, рискнул осторожно выглянуть из-за стойки.

Бар был заполнен трупами и ранеными. Посекло осколками всех, кроме меня и Ани.

— Ты как здесь… — начал было я.

— Не сейчас, Орк! — зло перебила Аня. — Уходим!

— Ты как здесь оказалась? — с расстановкой надавил голосом я.

— Я искала тебя!

— Зачем это?

— Слушай, давай потом! — почти в отчаянии крикнула она. — Нам нужно уходить!

Предложение не было лишено смысла, и я ответил:

— Не могу я никуда уйти, пока не заберу свои вещи…

— Так иди скорей забирай и сматываемся!

Сказать было проще чем сделать. За дверью бара меня наверняка поджидает ещё минимум парочка дружков Бандероса. И хорошо если только там. Ещё они запросто могут оказаться в той облюбованной тараканами каморке, которую мне сдали за неадекватную цену под видом номера.

Однако на выходе кроме подвывающей от страха Эсмеральды никого не оказалось.

— Забери меня с собой о могучий Орк! — завопила толстуха.

— Нафига? — искренне удивился я.

— Ночью между нами проскочила искра, — заломила руки Эсмеральда, — Мы созданы друг для друга! Я это чувствую!

Я мягко говоря подохренел от такого признания. Актриса из Эсмеральды никакая, но всё таки, заявление прозвучало неожиданно. Ситуацию спасла Аня, появившаяся из клубов пыли и дыма, словно чумазый азиатский чертёнок.

— Ты, может, попутала чё, корова? — процедила сквозь зубы она. — Твой хахаль там лежит.

Она недвусмысленно потянулась к кобуре на поясе.

— Ну пожалуйста! — падая на колени, взвыла толстуха. — Мне здесь жизни не будет. Бандерас меня сделает крайней.

— Нет, — бросил я уже на ходу даже не обернувшись.

— Согласна на секс втроём! — выпалила Эсмеральда.

Я остановился и задумчиво посмотрел на неё, когда смысл сказанного достиг моего разума.

— Эсмеральда?

— Ч-чего?

— Ведь никакого секса между нами не было? Так?

— Так…

— К тому же, ты обозвала меня насильником? Нафига?

Толстуха ткнула пальцем в фингал на лице.

— Бандерос был готов принять только этот ответ. Мне пришлось!

— Подвести меня под монастырь? — нехорошо уточнил я.

Эсмеральда, сообразив, к чему я клоню, поникла. Но я развить мысль не успел.

— Орк, чего ты вообще её слушаешь? — возмущённо влезла Аня. — Я не готова на секс втроём, и точка. Пусть своему Бандеросу жопу лижет.

— Он убьёт меня! — уже совершенно искренне зарыдала толстуха.

— Мне какое дело? — бросила Аня.

— Мне, в общем, тоже, — согласился я. — Сама кашу заварила, сама и расхлёбывай.

И пошёл забирать свои вещи.

Когда мы вышли из заведения, носившего гордое название «У переправы», я оглянулся и вдохнул полной грудью.

Что тут сказать? Заречный никогда не был большим поселением иммунных и жил с доходов, приносимых в основном караванщиками, оплачивавшими паромную переправу. Стаб, расположенный на острове посреди широкой реки, не нуждался ни в укреплениях от заражённых, ни в большом гарнизоне. Посёлок состоял всего из трёх широких улиц, две из которых были составлены из зданий чисто технического назначения. Склады, мастерские, парковки, снова склады и мастерские.

Несмотря на явную захолустность Заречного, караваны тут проходили с завидной регулярностью. Караванщикам было удобно срезать маршрут на переправе через реку, перекрывавшую направление на соседние регионы Улья. Всё что требовалось от местных жителей — содержать паром в исправности да иметь небольшую гостиницу и другой нехитрый сервис, чтобы удовлетворить непритязательные вкусы караванщиков.

Я и Аня покидали стаб ранним утром, в то время, когда на улицах уже погасли фонари уличного освещения. Складывалось ощущение, что городок затаился и чего-то выжидает. Не было видно на улицах никакой сколько-нибудь внятной жизни, лишь несколько собак брехали в отдалении, что говорило лишь о том, что жители стаба непозволительно расслабились от сытой спокойной жизни. Держать этих шумных домашних питомцев рядом с собой в Улье равносильно самоубийству. Особенно если учесть, что собаки (да и кошки) являются настоящим лакомством для заражённых, намного-намного более желанным, чем человек.

Между тем, людей вообще слышно не было, а всё потому, что местные знали, что с этими двумя, разобравшимися с четырнадцатью бойцами Бандероса, лучше не связываться — сплетни в этой дыре разлетались с невероятной скоростью. Поэтому даже крепкие здоровьем и силушкой жители попрятались и затаились, предпочитая не связываться с квазом и девчушкой.