Это забавное совпадение немного сняло страх, который испытывала Нив перед тем, что ей предстояло. Сейчас страх сменился растерянностью при виде драгоценного гардероба в таком растерзанном виде.
«Усложняет, но не делает невозможным, — спокойно сказал Джек. — Скажи, с чего лучше начать».
Нив протянула ему папку с копиями счетов Этель. «Мы начнем с последних покупок».
Она вытащила совершенно новые, еще ни разу не надеванные вещи и положила их на кровать, потом снова повернулась к шкафу, быстро перечисляя платья и костюмы, которые остались висеть. Вскоре стало ясно, что пропали только зимние вещи. "Итак, идея, что она собиралась на Каррибы или куда-нибудь еще, где не понадобится зимнее пальто, отпадает, " — пробормотала Нив, обращаясь больше к себе самой, чем к Джеку. «Но Майлс может быть прав. Белой блузки, что больше идет к костюму, в котором ее нашли, я здесь не вижу. Может, она в чистке. Обожди минутку!»
Внезапно она оборвала себя и, повернувшись снова к шкафу, вытащила оттуда вешалку, зажатую между двумя другими вешалками со свитерами. На ней висела белая шелковая блузка с жабо и шнуровкой на рукавах. "Вот то, что я искала, — сказала Нив с видом победительницы. «Почему Этель ее не надела? И, уж если она решила надеть весь костюм полностью, то почему она по крайней мере не взяла эту блузку с собой?»
Они присели на диванчик, пока Нив, просматривая записки Джека, составляла точный список пропавшей одежды Этель. Молча ожидая, пока она закончит, Джек оглядел комнату. Довольно грязная, но это из-за того, что здесь поработали полицейские. Добротная мебель. Дорогое покрывало и декоративные подушки. Но в ней не чувствовалось индивидуальности хозяина. Никаких особенных, присущих только одному человеку черточек, никаких любительских снимков, никаких безделушек. Те несколько маловпечатляющих картин на стенах, казалось, были повешены только для того, чтобы как-то заполнить пустое пространство. Эта комната наводила тоску, как если бы она была совсем пустая. Джек подумал, что он начинает ощущать в себе жалость к Этель. У него сложилось совсем другое впечатление о ней. Глядя на нее, ему на ум всегда приходило сравнение с теннисным мячиком, который скачет сам по себе из одного конца корта в другой, без устали, в каком-то неистовом азарте. Женщина же, которая жила в этой комнате вызывала грусть своим беззащитным одиночеством.
Они вернулись в гостиную как раз в то время, когда Це-Це просматривала стопки почты на письменном столе. "Его здесь нет, " — сказала она.
«Чего нет?» — резко спросил О'Брайен.
«У Этель был ножик для разрезания конвертов, старинный, с резной красной с золотом рукоятью. Индийская вещица».
Нив подметила, что детектив О'Брайен сразу стал похож на охотничью собаку, нанюхавшую дичь.
«Це-Це, вы можете вспомнить, когда в последний раз вы видели этот ножик?»
«Да. И во вторник и в четверг, когда я приходила убирать, он был на месте».
О'Брайен метнул взгляд в сторону Дугласа Брауна. «Когда мы вчера покрывали здесь все пылью, ножика не было. У вас есть какие-то соображения, где он может быть?»
Дуглас сглотнул слюну. Он попытался придать себе вид человека, погруженного в размышления. В пятницу утром ножик был здесь. Никто не заходил сюда за исключением Рут Ламбстон.
Рут Ламбстон. Она пригрозила рассказать полиции, что Этель поговаривала о лишении его наследства. Но он уже рассказал полиции, что Этель всегда обвиняла его в краже, когда искала свои деньги. Это был очень удачный ответ. А что сказать теперь? Рассказать им о Рут или сказать, что он ничего не знает?
О'Брайен повторил вопрос, на этот раз очень настойчивым тоном. Дуглас решил, что сейчас самое время отвлечь внимание копов от своей персоны. «В пятницу днем сюда заходила Рут Ламбстон. Она забрала письмо, которое Симус послал Этель. И она угрожала, что расскажет вам, как Этель была мною недовольна, в том случае, если я хотя бы заикнусь про Симуса». Дуглас сделал паузу и на одном дыхании выпалил: «Этот ножик был здесь, когда она заходила. Когда я вышел в спальню, Рут стояла у стола. С тех пор я его не видел. Вы лучше ее спросите, зачем ей понадобилось красть нож».
После истеричного звонка Симуса в субботу днем Рут удалось дозвониться домой начальнице отдела кадров своей компании. Это она послала адвоката Роберта Лэйна в полицейский участок.
Когда Лэйн привез Симуса домой, Рут была уверена, что ее муж на грани инфаркта и была уже готова везти его в скорую помощь в госпиталь. Симус яростно сопротивлялся, но согласился лечь в постель. Он прошаркал в спальню; воспаленные глаза вот-вот готовы были разразиться слезами — сломленный раздавленный человечек.
Лэйн ожидал Рут в гостиной, чтобы поговорить. «Я не специализируюсь на подобных преступлениях, — начал он без обиняков. — А вашему мужу нужен хороший адвокат».
Рут кивнула.
«Из того, что он рассказал мне в такси, у него есть шанс рассчитывать, что его признают невиновным или совершившим преступление в состоянии временного психического расстройства».
Рут похолодела. «Он признался, что убил ее?»
«Нет. Он сказал мне, что толкнул ее и когда она потянулась за ножом для разрезания конвертов, он попытался его отнять. Во время этой драки она порезала себе правую щеку. Он еще рассказал, что нанял какого-то типа из тех, что постоянно околачиваются в его баре, звонить ей и угрожать».
Губы Рут помертвели. «Я это узнала только вчера ночью».
Лэйн пожал плечами. «Ваш муж не выдержит серъезного допроса. Мой вам совет — пусть он лучше признается в малом и расскажет то, что рассказал мне. Ведь вы полагаете, что это он убил, не так ли?»
«Да».
Лэйн поднялся. «Я уже говорил, что это не моя сфера, но я порасспрашиваю и найду вам кого-нибудь. Прошу прощения».
В полном отчаянии Рут несколько часов просидела, не шевелясь. В десять она посмотрела новости и услышала, что бывший муж Этель Ламбстон подвергся допросу в связи с ее смертью. Рут поспешла выключить телевизор.
События последней недели снова и снова проносились у нее в голове, как видеопленка, работающая в режиме «повтор». Десять дней назад душераздирающий звонок от Дженни: "Мама, какое унижение! На счету нет денег и чек вернулся. Меня вызывали в бухгалтерию. " С этого все и началось. Рут вспомнила, как она кричала на Симуса, стараясь оскорбить его побольнее. "Это я подтолкнула его к тому, что он потерял рассудок, " — подумала она.
Частичное признание. Что это означает? Непредумышленное убийство? Сколько за это могут дать? Пятнадцать лет? Двадцать? Но он спрятал ее тело. В какую же историю он влип, скрыв преступление! И как он мог оставаться таким спокойным?
Спокойным? Симус? Тот нож в его руке, которым он перерезал женщине горло... Невероятно.
На память Рут пришел эпизод, породивший потом в их семье ходовую шутку в те дни, когда они еще могли смеяться. Симус зашел в родзал, когда родилась Марси и — потерял сознание. Он не вынес вида крови. "Они больше волновались за твоего отца, чем за нас с тобой, " — говорила потом Рут дочери. «Это был первый и последний раз, когда я позволила пустить папу в родзал. Лучше пусть сидит в баре, чем путаться под ногами у врача».
Симус, который смотрит, как кровь хлещет из горла Этель, который запихивает ее тело в пластиковый мешок, вытаскивая его из квартиры. Рут вспомнила, как в новостях рассказывали, что с одежды Этель были срезаны все бирки. И у Симуса хватило хладнокровия проделать все это, а потом увезти тело и спрятать его в парке? "Нет, этого просто быть не может, " — решила Рут.
Но если он не убивал Этель, если он оставил ее так, как он уверяет, тогда моя и начищая нож, она уничтожила следы, которые могли бы навести на кого-то другого...
Все это подействовало на Рут так ошеломляюще, что она уже не была в состоянии продолжать свои размышления. Она устало поднялась и направилась в спальню. Дыхание Симуса было ровным, но вот он зашевелился. «Рут, побудь со мной». Когда она легла рядом, он обнял ее и снова уснул, положив голову ей на плечо.
