Некоторые мусоровозы не ездят на полигоны. Ждут сумерек, чтобы свернуть с дороги и вывалить свой груз за МКАД. На случай проверки у водителей имеются липовые талоны. Можно смухлевать и непосредственно на полигоне. Здесь за наличку примут мусора больше, чем записано в договоре. Некоторые водители приезжают сюда очень рано утром или очень поздно вечером. Главное – знать, куда везти и с кем договариваться. Работая по такой черной схеме, полигон может получить до десяти тысяч долларов в сутки.

Все «униженные и оскорбленные», которые живут и кормятся на свалках, находятся под строгим контролем. Начальник полигона, «папа», назначает надзирателей-бомжей. За бутылку водки и другие нехитрые подачки те следят, чтобы другие бомжи не уносили со свалки дорогостоящее вторсырье. У каждого работника есть своя норма – в день нужно собрать определенное количество картона, бутылок и алюминиевых банок. На рынке тонна таких банок, например, стоит порядка девятисот долларов. Остальное, что найдет бомж, принадлежит ему».

Сабина придвинула к себе блокнот и записала для памяти: «Левые» мусоровозы».

Так, но при чем здесь бумага? Все-таки Тверитинов занимается производством бумаги. Возможно, его интересует не весь мусор, а что-то конкретное, что можно извлечь из него? Для этого ее босс заключает подряды на вывоз мусора, отправляет его в какое-то определенное место и там выбирает нужное?

Она принялась читать дальше, вызывая из огромной электронной памяти один материал за другим.

«Превратить вторсырье в деньги можно, если сортировать мусор еще до полигона. Для этого существует специальное оборудование. Вибростол, на котором отсеивается всякая мелочь, в том числе и пищевая. Затем специальная лента, по которой мусор поступает в кабину, где его разбирают вручную – отдельно картон, стекло и так далее. Отсортированный мусор прессуется и продается».

Тверитинов занимается усовершенствованием бумагоделательного оборудования. Может быть, этим он не ограничивается? Сабина подумала и записала в свой блокнот: «Оборудование для сортировки и переработки мусора».

Через некоторое время она поняла, что запуталась. Мусорная тема оказалась неподъемной. Это был целый мир, в котором можно заблудиться и пропасть безвозвратно. То же самое она могла сказать и о производстве бумаги. Для того чтобы провернуть какую-нибудь аферу в сфере производства бумаги или переработки мусора, нужно быть докой в этих делах. Возможно, гением инженерной мысли. А ее начальник и был таким гением.

Ее электронные изыскания прервал не кто иной, как Максим Колодник. Его целый день не было в офисе, и они не виделись.

– Я ужасно спешил, – сказал он, понизив голос и косясь на дверь кабинета Тверитинова. – Ты помнишь про ужин? Я уже все приготовил. Мясо стоит в духовке. Осталось только незаметно сбежать от твоего любимого руководителя.

Сабина тупо смотрела на него. Про ужин она все время помнила, а сегодня забыла. Господи, что ее ждет? Еще одна попытка воспользоваться советом балерины? Вчера она совершенно напрасно плясала над унитазом, и вырвало ее в конце концов лишь от страха за свою жизнь.

Максим не подозревал о Сабининых мучениях и смотрел на нее ясными глазами человека, не обремененного тяжкими нравственными проблемами. Взгляд его постепенно теплел. В конце концов он протянул руку и схватил ее за запястье:

– Только не говори, что ты передумала!

Нет, она не может отказаться. Если бы не весь этот ужас с кафельной комнатой, дневником Ани Варламовой и звонками неизвестного, она вцепилась бы в Максима обеими руками и больше не отпускала. В кои-то веки она прониклась симпатией к привлекательному мужчине! А самое главное – их отношения не омрачены тенью Димы Буриманова, которая прежде постоянно висела над ней и портила жизнь.

– Разумеется, я не передумала.

И в этот момент Тверитинов появился в приемной. По его лицу ничего нельзя было прочесть, но Сабина интуитивно поняла, что он все слышал.

– На сегодня мы закончили, – официальным тоном сказал он, обращаясь к помощнице. И уже более непринужденно обратился к кузену: – Привет, Макс. Как дела?

– Отлично, – ответил тот. – Твоими молитвами.

Сабина деревянными пальцами сложила бумаги в стол и заперла ящик на ключ. Максим снял с вешалки ее куртку и распахнул, помогая одеться. Это была мамина куртка. На ней сейчас все было мамино – платье, туфли, косынка на шее. Домой она так и не съездила.

Попрощавшись с Тверитиновым, они вдвоем вышли в коридор, и Максим сообщил, понизив голос:

– Я звонил тебе вчера бессчетное количество раз. А ты не брала трубку! И не перезвонила.

– У меня были домашние проблемы, извини, пожалуйста.

– Сегодня у нас все сложится прекрасно, – уверенно сказал ее спутник, усаживаясь за руль своего «Фольксвагена».

«Лучше бы ты не загадывал, парень», – подумала Сабина, но вслух не сказала ни слова. Вернее, говорила совсем о другом. Им было интересно вместе, и они вышли из машины возле парка – прогуляться. Гуляли до темноты, решив, что с мясом ничего не случится, и болтали обо всем на свете.

Один раз Сабина уже видела подъезд его дома, а сейчас вошла туда вместе с ним. Они поднялись по лестнице, и Максим отпер дверь в квартиру. Перед тем, как войти, он взял ее за плечи и предупредил:

– Если ты захочешь уйти, достаточно будет только сказать. – Смутился и уже совсем другим тоном добавил: – Кстати, в следующий раз пойдем на концерт. Какую музыку ты любишь?

– Всякую люблю. – Сабина улыбнулась и переступила порог.

Она и сама не знала, захочет уйти или нет. Пока что не знала. Квартира Максима оказалась совсем не похожей на обиталище Тверитинова. Огромная комната со снесенными перегородками – просторная, оформленная в светло-зеленых и белых тонах с современной кухней в стиле кантри.

– Здесь наверняка приятно готовить! – восхитилась Сабина.

И хозяин оптимистично ответил:

– Было бы для кого.

Мясо издавало восхитительный аромат, хотя все еще было заперто в духовке. «Зачем я сижу на этой диете? – с недоумением спросила себя Сабина. – Уже совершенно ясно, что в „Бумажной птице“ происходит что-то криминальное, и мои попытки выяснить это не остались незамеченными. Значит, скоро я либо уволюсь сама, либо меня вышибут после того, как я заявлю в милицию о своих подозрениях». О самом плохом варианте развития событий она предпочла не думать вообще.

– Я остановился на мясе, потому что ты заказывала его в ресторане, – объяснил Максим.

Он усадил гостью на огромный диван, деливший комнату на две части, принес вино и два бокала. Сел рядом и всем корпусом повернулся к ней. В его глазах появилось ласковое и сосредоточенное выражение.

– Послушай, мне кажется, тебя что-то беспокоит, – сказал он.

Еще бы! Конечно, ее кое-что беспокоит. А вот почему его, директора, ничего не беспокоит? Впрочем, если главбух и Тверитинов что-то такое проворачивают, Максим может быть просто номинальной фигурой. Да и пришел он на фирму после увольнения Ани, когда механизм аферы был уже запущен. Но какой аферы? В чем ее соль?!

– В общем, ты прав, – призналась она. – Меня здорово беспокоит мое будущее в вашей фирме.

Максим растерялся. Было ясно, что он даже не думал о фирме и о работе, полагая, вероятно, что у Сабины проблемы личного свойства.

– А что такое? – спросил он, сдвинув брови. – Если ты о Боре Чагине, то он больше никогда...

– Да нет, я не о нем. У меня не складываются отношения с твоим кузеном.

Максим поставил бокал на стол и, сцепив руки перед собой, внимательно на них посмотрел.

– Я так и знал.

– Что ты знал?

– Я чувствовал, что ему не нравятся наши отношения. Он просто вымещает на тебе свое раздражение.

– Нет! – воскликнула Сабина. – Он не может быть таким мелочным.

В этот момент зазвонил городской телефон. Максим извинился и снял трубку. Тотчас лицо его приняло сердитое выражение.

– Да, я. Ничего страшного, не извиняйся. Да, разумеется. Нет, мы провели эти расходы совсем по-другому. – Он помолчал. – Мне нужно посмотреть. Я тебе перезвоню.