«Навсегда, навсегда»

Ласка смутно помнил, как брел по бесконечным переходам подземного города, пока его не нашел брат. Позже уцелевшие члены экспедиции рассказывали, что Бес как с цепи сорвался. Метался, не находил себе места. И решил вернуться назад, повинуясь незримой связи, что была между братьями.

Несмотря ни на что, Каморанский поход принес близнецам честь и славу, и те, кто остался жив благодаря им, не поскупились и сполна наградили братьев. С тех пор Бес и Ласка никогда не оставались без работы.

И все же, Каморанский поход навсегда лишил их покоя. Еще долго Бес просыпался по ночам, наматывая простыни на руки, и метался по кровати в безотчетной панике. И каждый раз Ласка, сторожа покой своего возлюбленного брата, гадал: будет ли это страшный сон? Или Тысячеглазый сдержит свое слово и вернется, чтобы украсть негасимое пламя из сердца Беса?

— Делай, что должен, почти Совершенный, да-да-да. Ты уничтожишь эту оболочку, но Мы бесконечны, — снова пророкотала Тысяча Его голосов. — Мы были задолго до твоего рождения, Мы пребудем и после твоей смерти, у Нас нет начала и конца, да-да-да.

Ласка с ненавистью вскинул руки с раскрытыми ладонями и на краткий миг закрыл глаза. Он почувствовал сумасшедшее биение своего Дара, отражавшегося в каждой клетке его тела. Когда он снова открыл глаза, перед ним уже никого не осталось.

Бежать по снегу было неудобно. Пробираться сквозь сугробы — еще хуже. А смех Дикой звучал то с одной стороны, то с другой, пестрые юбки ее одеяний то и дело мелькали за деревьями. Она самозабвенно играла с ним, уверенная в собственной безопасности.

Проваливаясь в сугробы, Бес с упорством гнался за ней, как охотник, преследующий раненую добычу. Огненный, неповторимый след Дитя Хасидзиль вел его по верному пути. Он ее найдет. Достанет. Обязательно достанет! Еще никто не уходил от Гончих, а уж нахальная джалмарийка тем паче. Бежать сквозь снег, забыть про холод и ветер. Горячая кровь в жилах — согревает, а стук сердца равен безмолвному отсчету. Гнаться, преследовать и вцепиться клыками в добычу. Она — его! Идти за золотистого цвета теплом ее тела, не видеть, не слышать, не чуять ничего и никого, кроме нее. Найти и заманить в западню, затаиться, слившись с землей и ждать, ждать, ждать... Никуда ей не деться. Дождаться, когда она поймет и отступит, а затем...

Тренированное тело резко развернулось вперед, зажав в зубах кинжал. Только вот Сольвейг была не согласна с таким развитием событий и сопротивлялась, точно дикая волчица.

Ну кто бы мог подумать, что в маленьком теле может существовать такая сила?! Сольвейг рычала, визжала, шипела, кусалась. Она вырывалась, лупила его маленькими кулачками и норовила выцарапать глаза. Но потом что-то изменилось. Бес так и не понял, как это случилось — но они, словно, поменялись местами. Теперь ведьма вцепилась в него мертвой хваткой, а он пытался отодрать ее от себя. На него накатила дурная слабость, перед глазами заплясали разноцветные круги. Ноги Беса подкосились, и они вместе с ведьмой рухнули на снег. Ему не хватало воздуха, не хватало сил на следующий вдох, а ведьма смеялась, смеялась, смеялась! И этот смех звоном отдавался в его ушах. Хватка иллирийца начала слабеть, но теперь Сольвейг его не отпускала, прижимаясь всем телом, и ее зеленые глаза горели ведьминым огнем, а на самом их дне таилась дикая, неутоленная жажда.

— Ли, поганец... Выручай! — прокаркал Бес, намертво сцепившись с ведьмой.

— Да ты и сам неплохо справляешься, братец! — развеселился Ласка, появившись между деревьями.

Запоздало он почувствовал, что что-то не так: кровь отхлынула от лица малого. Изо всех сил он отпихивал от себя Дикую и это уже не было игрой. Ругнувшись, Ласка стремительным прыжком преодолел оставшееся расстояние, и с силой отодрал от брата присосавшуюся, как пиявку, ведьму.

— Опасность!.. — невнятно прокаркал близнец, силясь приподняться хотя бы на локтях.

Оказавшись в западне, Сольвейг завизжала и снова принялась выворачиваться изо всех сил, стремясь дотянуться до единственного незащищенного тканью места на Ласке — лица. Но иллириец оказался проворнее. Выкрутив Сольвейг руки, он швырнул ее на снег и несколько раз макнул головой в сугроб, для остужения пыла.

Ведьма едва успела отфыркаться после очередного близкого знакомства с сугробом, когда оказалась полностью обездвижена. Ласка придавил ее к земле коленом, быстро и профессионально связал руки за спиной. И оставил ее лежать в неудобной позе, в сугробе. И тут Сольвейг открыла рот, и из него посыпалась такая брань, что плебс обыкновенный обзавидовался бы. Иллириец проигнорировал ее мнение об ушастых, наглых наемниках. Все его внимание теперь было приковано к близнецу. Тот, тем временем, отполз за ближайший запорошенный снегом куст, и его вырвало.

— Малой?

— Стой, где стоишь! — сдавленно рыкнули из кустов, и Ласка послушно замер.

Он через плечо глянул на ведьму, что сидела на снегу с красной физиономией и мокрыми волосами, но донельзя гнусно ухмылялась.

— Ты что с ним сотворила, джалмарийка? — голос старшего близнеца был обманчиво ласков, но видят Первозданные, не будь эта женщина столь ценной добычей, не избежать ей острых Ласкиных когтей и его ледяного гнева.

— Ничего непоправимого, — хмыкнула ведьма. — Поблюет маленько и оклемается.

— Малой, ты как? — Ласка протянул руку близнецу, которого только-только перестало выворачивать наизнанку.

— Shienadan! — каркнул Бес все еще не своим голосом. — D’aeth sia glath!

Не без помощи брата он встал на ноги и опираясь на его плечо, двинулся в сторону ведьмы. Сольвейг, тем временем, перевернулась на спину и с ненавистью глядела на братьев. Она оказалась из тех женщин, которые красивы в любом своем виде. Даже в ярости и извалянные в снегу.

— Бес, хватит! — Ласка вцепился в плечо брата, но тот резко стряхнул его руку.

Его горящий взор был устремлен на Сольвейг, что с вызовом взирала на него, восседая в сугробе.

— En neigada! — рыкнул он.

— Faett Doel’ha, — предостерег его Ласка, но Бес, кажется, утратил всякую способность трезво мыслить.

Он угрожающе навис над Сольвейг. Ведьма невольно сжалась в комок, ожидая расправы. Ласка перехватил руку, занесенную для удара наотмашь, Бес снова рванулся вперед.

— Faett! — только резкий голос брата заставил его замереть.

Бес медленно повернул голову и зло уставился на близнеца.

— Aet nui safal’ s’zath, — нараспев произнес тот, словно и не повышал только что голоса. — Репутация. Деньги. Заказ. Забыл? Успокойся, братец.

— Aeon! — Бес вырвал запястье из цепких пальцев Ласки.

Затем, закрыв глаза, несколько раз вдохнул и выдохнул, и уже спокойнее, добавил:

— Хорошо. Репутация, деньги, заказ. Понял. Aet su slaain Solveig glath… Queshadd!

— Куда, солнце мое? — голос Ласки был предельно нежен, когда он поднял отползавшую на заднице женщину и поставил ее на ноги. — Какой интересный у нас заказ, а, братишка?

— Дитя Хасидзиль, мать ее... — мрачно проворчал малой, потирая лоб.

Голова раскалывалась так, словно у него над ухом колотили кузнечным молотом.

— Не делай такую кислую мину, братец. Все, как ты и говорил. Мы нашли ведьму. Закрыли Разлом. Избавились от демона Хаоса. Сорвем неплохой куш. Сопроводим же нашу даму к... хм... попутным заказчикам, — ладонь Ласки легонько подтолкнула ведьму в нужном направлении.

К чести сказать, она больше не делала попыток улизнуть, знай себе, вздернула нос, да зашагала по снегу, покачивая бедрами. Поравнявшись с Бесом, Сольвейг лукаво ему подмигнула. В ответ наемник желчно клацнул острыми зубами и даже сумел донельзя паскудно ухмыльнуться. Он запомнил и учел. Серокожая, остроухая бестия всегда все помнит.

====== Глава 1: Охота на ведьму. Гнев Сольвейг ======

Бес пребывал в бешенстве. По-правде говоря, сие низкое чувство одолевало его с тех самых пор, как близнецы пленили джалмарийскую ведьму. Уязвленное самолюбие иллирийского Гончего требовало возмездия. И даже весомая плата благодарных реванхеймцев и лучшие вина из личных запасов Кривоносого Альба не смогли его умаслить. Но заказ есть заказ, ведьму надобно доставить живой. Поэтому Бес злобно шипел, сопел, глядел исподлобья и молча ярился. И срывался время от времени на Ласке. Близнец от этого пребывал в состоянии перманентного раздражения, но держал себя в руках. Все несколько недель пути Бес издевался над джалмарийкой, как мог. Если он сажал ее на лошадь, то делал это так, что у ведьмы не оставалось живого места на седалище после поездок. Если был его черед нести ночное бдение, то он изводил ее постоянными насмешками. Один раз, когда Сольвейг заявила, что пленница-не пленница, но она хочет выглядеть чисто и презентабельно, Бес, ни сказав ни слова, стащил ее с лошади, донес до ближайшего ручья, и уронил визжащую ведьму в ледяную воду. В общем, он приложил все усилия для того, чтобы Дикая Сольвейг навсегда запомнила этот плен и путешествие из Реванхейма в Стоунблейд. В конечном итоге Ласка не выдержал, и запретил брату приближаться к Сольвейг. Сам же он был с ней предельно учтив и любезен. Впрочем, его вежливость была столь безупречна, что ведьме все время казалось, будто ее только что оскорбили. Холодное презрение синеглазого иллирийца действовало на нервы куда сильнее, чем вспышки гнева его брата.