Оставалось только ждать.

Хродвальду было тяжело и неуютно в броне. Только у троих были кольчуги в его отряде. У самого Хродвальда, и конечно у Атли и Кленга. Но Клёнг её не стал одевать, ограничившись стёганым поддоспешником, а старый бард предусмотрительно нёс кольчугу аккуратно упакованную в кожаный мешок. И только Хродвальд отправился на скалы во всеоружии. И в первые же полчаса промок до нитки. Можно было бы сделать несколько упражнений с мечом, чтобы размяться и согреться, но в кольчуге от этого быстро устаёшь. А ведь впереди, возможно, трудный бой.

— Я не так давно хожу в походы, но уже понял: холод, слякоть и страх — вот три верных спутника войны, — заявил Хродвальду, сидящий рядом, и укутанный в шкуры по глаза Клепп.

— А шлава, добышя и победа так и норовят тебе ижменить! — тут же встрял Нарви Зубоскал.

— Хорошо сказано, мой весёлый мелкий друг! — непривычно весело сказал Кленг. И продолжил:

— Эй Клепп, как не крути, а ты тут самый высокий. Ведь так? — Кленг уставился на Клеппа, ожидая ответа. Тот долго думал, и наконец осторожно согласился:

— Ну.

— Так может поможешь старику Кранку? — громче, чем нужно, сказал Кленг, заставляя всех прислушиться.

Не принято сомневаться в силах человека. Особенно на словах. Если уж ты взял его в плавание, ожидай от него, что он будет на равных со всеми. Потому что свободный человек тем и отличается от раба, что делает свою работу на полную силу. Сам, без чужих слов. Кранк Деревянная Стена хмыкнул, придерживая свой большой щит здоровой рукой, и злобно посмотрел на Кленга. И видно было, как страх победил его злость, но не погасил её. Кранк отвернулся от Кленга, не сказав ничего. Вместо этого он повернулся к огромному Клеппу, и заговорил подозрительно приветливым голосом:

— Да, молодой воин, поможешь мне забраться в их лодку, когда начнётся дело? — и он кивнул на свой щит, — а то, с одной стороны, я не так ловок как раньше. Зато с другой стороны, на меня можно положиться!

— Будешь там первым! — весело сказал Клепп, и широко улыбнулся. — Я постараюсь!

— Какой добряк! Послушай, здоровяк, скажи мне такую вещь — Хродвальд знал, если дать повод, то Кранк становился крайне разговорчивым перед боем. Да и во время тоже. И не сдержан на язык, словно ища ссоры. — Как такой милый парень получил кличку Угрюмый? Ты же не угрюмей щенка моей дочери! Мы называем его варежкой! — из темноты донеслись смешки. Клепп как-то сжался. Нарви схватился за лук, на котором даже не была натянута тетива. Хродвальд вздохнул, и встал во весь рост. В походе работа ярла почти целиком состоит в том, чтобы эти добрые люди вокруг, убивали не друг друга, а врагов. Но сказать молодой ярл ничего не успел.

— Плывут. Ярл, иди и посмотри! — раздался голос наблюдателя на южном проходе. Шикнув на всех, и отдельно на Кранка, Хродвальд осторожно прокрался тенями, приказав остальным остаться на месте. Он не боялся, что их заметят — на них падала тень от обрыва, заливая всё чернильной темнотой. За ярлом увязался Нарви, и Хродвальд не стал его прогонять. Пока они поднимались к дозорному, Нарви шепнул:

— Бьёт по Клеппу, а метит в тебя — Хродвальд остановился, и задумался. Нарви воспользовался этим чтобы достать из плотного кожаного мешочка тетиву, и застонав от напряжения, натянул её на лук. Вокруг грохотало о скалы безразличное к делам людей холодное море.

— Я понял — наконец кивнул Хродвальд, и полез дальше. Он бросил взгляд в сторону стоянки драккара. Яркий свет костра на берегу не столько разгонял тьму, сколько сгущал тени. Несколько раненых ходили мимо настороженных пленников. Отсюда не было видно, что это пленники, и что они связаны. На некоторых из деревенских были надеты запасные кожаные шлема, шапки и шкуры. Хродвальд остался доволен — ловушка выглядела правдоподобно. Он подобрался к посту дозорного. Тот встретил его пустым, холодным взглядом. Все звали его Веслолицым. И действительно, если бы его лицо было еще чуть чуть больше похожим на весло, то им можно было бы грести. Скрюченный и почерневший от ветров и времени лучник, уже наверно и сам забыл своё имя. Его длинное, непропорциональное лицо редко выражало эмоции. С молчаливой сосредоточенностью он выцеливал врагов из-за стены щитов, с холодной отрешённостью принимал свою долю добычи. Даже когда он стоял над могилой своей жены, год назад, его лицо было бесстрастным, только слёзы с трудом прокладывали мокрые дорожки по его иссечённой шрамами и морщинами, обветренной, похожей на старое дерево, коже. Неестественно чистые, эти капли сверкали как бриллианты. Хродвальд помнил, как Веслолицый спокойно выслушал его предложение о походе на север, и кивнул. Разве что свой любимый боевой лук отдал сыну, а себе взял другой, похуже. Веслолицый искал в этом походе смерть, а нашёл богатую добычу. Причудливы игры богов, и любят они обманывать смертных.

Как всегда, Веслолицый смотрел на ярла без всякого выражения и не торопился говорить.

— Вот ты вшё ржёшь, Вешлолицый, рожи нам штроишь, а ярл велел тебе пивка дать — тут же начал хохмить Нарви, и даже в самом деле вытащил из сумки мех, и тут его взгляд метнулся на море Глаза Нарви расширились — Локи меня выдери в уши, что за Хельмово корыто?!

Хродвальд уже и сам увидел врага. «Галера» сказал Брагги. Старый бог мог бы и немного рассказать, что это такое. Хродвальда к такому жизнь не готовила. Корабль был огромен. Если в длину он может и не превышал самых больших, восьмидесятивесельных драккаров, то уж в ширину превышал точно. Его борта вздымались над водой, как деревянные стены замка, под которым Снор растерял свои руки. На носу и корме, словно башни того же замка, высились надстройки. На носу уместилась даже метательная машина.

Куча народу, гигантская башня, десятки весёл… У молодого ярла подкосились ноги, и он опёрся на скалу. Страха не было, была растерянность и удивление.

— Ну вот, встречай наш, Один. Мы не вшкарабкаемся на это ш наших лодок! — голос Нарви наполнился паникой. Хродвальд, просто по привычке, одёрнул его твёрдым и властным голосом:

— Не хнычь! — но ему и самому бы не помешал грозный окрик, чтобы прийти в себя. Его мысли испуганными оленями метались, ища новые тропы. Спрятаться в скалах? На лодках до дома точно не добраться. Штурмовать эту громадину на баркасах? Сомнительно, до края борта едва дотянуться. Попытаться вернуться к драккару и уйти на нем? Но Брагги четко сказал что драккар медленее этого… Этой хелевой галеры!

— Он тут пройдёт — равнодушно сказал Веслолицый — я в него постреляю сверху. Удобно будет.

— Почему тут? — удивился Хродвальд, — Узко же очень.

— Ну посмотри на него. Он же на семь локтей в воде сидит. Тяжёлый очень. С севера бы сразу подходил, и опасно там. А тут под скалой, вон как в море жизнью светит. Глубоко. Я бы таким курсом шел, если бы сюда целил.

Хродвальд задумчиво кивнул. Потом перевёл взгляд вниз, на воду. Они стояли на скальном выступе, который выступал вперед, будто крыша стадира над стеной.

— Ладно, сиди тихо, без нас не начинай — Ярл развернулся и быстрым шагом пошёл обратно. Вернее, почти усевшись на задницу, заскользил среди камней.

Через несколько шагов Нарви нагнал ярла и горячо зашептал ему на ухо.

— Тебе нельжя дать шлабину, ярл. Шкальд только и думает, что о саге, но Кленг наштраивает их на тебя. Как бы не доплыть драккару до родных фьёрдов без тебя. Они ишпуганы, хоть не покажывают, и они не верят тебе. Веди их на скалу, мы прыгнем ш неё на лодку мертвяков. Просто не дай им жадуматься!

Хродвальд встал, и задумался сам.

Его старший брат Торвальд говорил: «Дружину нужно собирать как кольчугу, колечко к колечку, ни одного плохого, и все на своих местах». Торвальд держал фьёрд Семи Битв уже девять лет, и мог выставить ополчение из сотни бондов, тем самым занимая место в середине списка из десяти самых сильных конунгов севера. Все знали Торвальда Большие Объятья как плохого врага, хорошего союзника и хитрого торговца. Хродвальд его внимательно слушал, но собрал дружину из сумасшедших и никому не нужных отщепенцев, среди которых вряд ли нашлось бы пятеро знающих друг друга по именам до этого похода…