— Как я и говорил, — начал Хродвальд — Льдистое Море можно пройти. Вы убедились в этом сами, — все молчали, слушая — и как это сделать, придумал мой дед. Тогда его никто не называл ярлом, но у него уже было одно не самое дырявое корыто, и на нём он, с десятком друзей, ушёл за тюленями на северные острова. И на обратном пути попал в бурю. Его вынесло в открытое море и сломало мачту. А когда он попытался плыть на юг, к берегам Брагланда, ему начали попадаться льдины. Он понял, что попал в Льдистое Море и решил, что теперь ему точно конец. Так как мачту сломало, они шли на вёслах. Может быть благодаря этому, они и заметили тёплое течение. И главное — на нём не было льдин. Они оседлали это течение и пошли дальше на юг. Скоро показалась земля, и стало понятно, что это Зубы Хель. Тут все бы повернули на запад, но не мой дед.

— Все знают о тёплом течении в Льдистом Море, — хмуро сказал Атли, — охотники на тюленей называют его Струёй Тора, оно доходит до самых северных островов. Оно часто спасало людей.

— Но никто не пытался плыть по нему, чтобы увидеть, где оно начинается, — кивнул Хродвальд.

— Твоего деда вроде звали Хродвальдом, как тебя? — нахмурился Клёнг, — вот только не помню как его прозвали люди…

— Придурковатый, — тут же предположил Нарви Зубоскал.

— Угадал — невозмутимо кивнул Хродвальд, — и мы плывём по его следам. — Немного помолчал и продолжил — видели бы свои хари, вытянулись как у вобл. Мой дед вернулся. Живым.

— А когда он получил своё прошвише? До, или после того, как поплавал в Штруе Тора? — опять встрял Нарви Зубоскал.

Все засмеялись. Нарви действительно смешно шепелявил, когда говорил. Иногда и его шутки тоже бывали смешны. Но Хродвальд все же решил, что однажды убьет его.

— Что он там нашёл? — рыкнул оставшийся серьёзным Клёнг, — ты сказал, что плыть туда двенадцать дней, и на тринадцатый день пути ты нам покажешь то, за чем мы плывём. По-моему, этот день был ещё вчера! — от других северян послышались возгласы в поддержку Клёнга.

— Они увидели огромную льдину с вмерзшим в неё бревнами, причалили к ней, вырубили мачту, поставили парус, сшитый из рубах и подштанников, и доплыли домой.

— Отличная история! — хохотнул Атли, — Да эту льдину могло носить по морю сотню лет! — Потом встал, стряхнув шкуры с себя, обнажив прикрытые только нижней рубахой крепкое тело с толстыми узлами мышц и, положил руку на висящий на поясе нож, посмотрел прямо в лицо рулевому, — по-моему, пора поворачивать, Клёнг.

Хотя последнее было сказано спокойным голосом, в лодке вдруг стало очень тихо. Начали подниматься другие люди, и у всех неожиданно оказалось в руках оружие. Гребцы подняли вёсла. Все смотрели на молодого ярла.

Хродвальд засмеялся:

— Какой грустный конец для твоей саги, Атли! Или ты, наконец, решил, что это твой шанс сменить кличку? Неужели, даже если тебя будут называть Скучным Атли, то тебя это устроит больше?!

— Прости Хродвальд, но Атли говорит дело, — вмешался Клёнг, придерживая за плечо побледневшего от ярости Атли — еды, если не считать Хелеву солёную рыбу, осталось только на обратный путь, и то воду придётся топить из льдин. Ты обещал нам не это, я расторгаю договор.

— Хорошо, хорошо, но перед тем, как ты заберёшь у меня свою верность, можно мне сказать ещё пару фраз? — сказал Хродвальд. Он внимательно осмотрел команду, — Просто, когда люди моего деда ставили парус, они заметили кое-что на юге.

Несколько мгновений все стояли молча. Первым понял Атли. Он зарычал:

— Нарви, лезь на мачту! Быстро!

В старых сагах пелось о том, что в благолепном мидгарде море было изогнуто, как днище пузатого грузового корабля — кнорра, и потому видно было на десять тысяч шагов. Но про Мидгард рассказывали столько небылиц, что хоть одна из них должна была оказаться ложью. Почему бы не эта. Хродвальд не мог представить себе вспучивающееся огромным пузырем морем. В Свартальфхейме море было плоское и прямое, как лезвие меча. Но вдоль берегов всегда клубился туман, закрывая взгляду все, что находилось дальше трех тысяч шагов днем, и даже меньше по утрам и вечерам. Если отойти от берега дальше в море, туман рассеивался, но для этого надо было уйти очень далеко. Неудивительно что все люди, которых не называли Придурковатыми, всегда плыли вдоль берегов. Но если залезть повыше, то можно было подняться над туманом, туда где он был не такой густой, и увидеть далекий берег.

Некоторое время все, в напряжённом молчании наблюдали, как Нарви карабкается вверх по мачте. Наконец, он добрался до самого верха. Поправил штаны. Зябко повёл плечами. Начал чесаться в разных местах, но тут, наконец, Клёнг не выдержал и заорал:

— Что ты видишь?

— Нууу, — протянул Нарви, — Немного льдин, одна большая вооон там, — он махнул рукой на восток, — а вон там похоше, ещё больше.

— Зубоскал, смотри на юг или обещаю, я стряхну тебя вниз и сделаю так, что твоя кличка станет ещё смешнее, — не выдержал Атли.

— Шмотрю, шмотрю! — успокаивающе замахал руками Нарви — и действительно стал всматриваться в южную сторону, прямо по курсу корабля. Поза его была полна напряжённого внимания, он даже привстал на верхушке мачты, приложив одну руку козырьком к глазам, потом опустил её и, повернувшись к Атли, закричал, — Вы не поверите! Я шаметил море! Там такое огромное море!

Кто-то нервно засмеялся.

— Приготовиться к повороту, — глухо сказал Клёнг, и встал поудобней.

— Давай немного подождём, — сказал Хродвальд, отчаянно стараясь говорить твёрдо — день или два погоды не сделают, мы столько плыли… — и тут и сам почувствовал, что прося, он лишь потеряет лицо в глазах команды. Хродвальд замолчал.

Прокашлялся. Поднял взгляд на Атли.

— Ещё три дня, Атли. Мы плывём ещё три дня и возвращаемся.

Атли смотрел на Хродвальда тяжелым взглядом.

— Я Хродвальд, сын Снора, внук Хродвальда! Моя семья любимцы богов, я несу с собой удачу! Верь мне, Атли, и я приведу тебя к добыче! — Хродвальд обвел взглядом остальных. Атли не нужна была добыча, но она нужна была другим. Но все отводили взгляд. Кроме Клеппа, огромного как дом. Но Клепп был рабом до того как поднялся на драккар и взял в руки весло, за ним не было семьи, и это был его первый поход.

— Да чо! Ну долго же. Я за вперед! — пробасил Клепп. Хродвальд вспомнил, что Клепп еще и тупой.

— Даше ешли идти еше два дня, а потом повернуть, — неожиданно серьезно крикнул Нарви сверху мачты — то еды вше равно хватит до самого Брагихолла! А там любят иштории о дальних краях!

Люди одобрительно заулыбались.

— Прошто шкашем, что мы пять дней плыли на юг вдоль вошточного края Шубов Хель, так наш не отпуштят, пока мы не рашшкажем все!

— В Браггихольме не принято расспрашивать на голодный желудок — погладил бороду Кленг, и обменялся быстрым взглядом с Атли. Остальные восприняли это как одобрение. Со всех сторон раздались крики:

— Да нам закатят пир!

— Хмельного меда там точно хватит всем.

Атли снова глянул в глаза Хродвальду. Остро и неприятно, как зимний ветер кидает ледяную крошку в лицо. Медленно отвёл взгляд и кивнул. Гребцы вновь вонзили вёсла в холодную, тяжёлую воду Льдистого Моря. Все как-то незаметно, что удивительно для таких больших мужчин, расселись обратно. Но не по своим местам. Кто-то отсел от ярла, кто-то подсел поближе к Атли. Рядом с Хродвальдом осталось только двое — спустившийся с мачты Нарви Зубоскал и Клепп Угрюмый. Оба были бедны и оба были многим обязаны Хродвальду. Как, впрочем, и половина команды. Но сегодня его поддержали только эти двое. Хродвальд это запомнил.

К вечеру они нашли удобную бухту, образованную рухнувшим в море утёсом, и даже смогли развести костёр, чтобы наконец поесть горячую пищу. Настроение команды сразу улучшилось.

Следующим утром они увидели птиц, и это были не чайки.

— Может они гнездятся на скалах, — недовольно проворчал Атли и, помолчав, добавил — но я бы хотел, чтобы это было не так. И примирительно приобнял Хродвальда за плечи. Хродвальд запомнил и это. И когда днем, смотрящий вперёд Нарви закричал: «Шемля! И я не шучу, Хель мне в тёши!», Хродвальд встал рядом с Атли, всматривающимся в полоску на горизонте, и, обняв его за плечи, тихо сказал: