Он не знал, сколько времени стоял он так, глядя на дверь своей комнаты, но голос вдруг затих. Понадеявшись, что незнакомка вышла, он приоткрыл дверь и выглянул. В кухне и вправду никого не было. Он, поплотнее запахнув старухин халат, пулей промчался в ванную комнату, успев заметить лишь то, что и окна, и дверь на веранду распахнуты настежь, и по кухне с удовольствием гуляет сквозняк.

Закончив стандартные утренние процедуры, он уставился на свое отражение в зеркале и в очередной раз задумался над проблемой бороды. Бриться или нет? Быть или не быть ему лохматым лесовиком? Или лучше приобрести вид несколько более цивилизованный?

Его раздумья были прерваны все тем же голосом, на этот раз обращавшимся к нему:

— Эй, вы там навсегда в ванной поселились? Или будете все-таки завтракать?

Встряхнувшись и глубоко вздохнув, он вышел из-за баррикады.

Солнце проникало в кухню лишь во второй половине дня, и в слабом свете отраженного утра, в неявственности полутьмы он увидел… ну да, ему показалось, что он увидел живое чудо.

Перед ним стояла девушка — молодая, но отнюдь не девчонка, как Лиза… высокая, удивительно стройная, с тонкими чертами лица и огромными глазами, со светлыми пышными волосами, окружавшими ее голову на манер золотистого нимба… и она смеялась.

— Здравствуйте, — сказало чудо. — Бабуля уехала в гости и попросила за вами присмотреть. Я тут отдыхаю все лето, делать все равно нечего.

На чуде были старые светло-голубые джинсы и ярко-малиновая футболка. Ногти босых ног сверкали зеленым перламутровым лаком.

Он осторожно откашлялся.

— Здравствуйте… а… а когда она уехала?

— Ночью, — весело объяснило чудо. — Позвонила мне в три часа, чертова старуха, и потребовала, чтобы я быстренько перебралась сюда. Ну, с ней спорить не приходится, наверное, вы уже и сами это поняли.

— Понял, — кивнул он.

— Вы вот так в халате будете завтракать? — поинтересовалось чудо, критически оглядев наряд постояльца. — Или все-таки переоденетесь?

— Переоденусь, — снова кивнул он и на негнущихся ногах удалился в свою комнату.

Плотно прикрыв за собой дверь, он прижался к ней спиной и сполз на пол, ошеломленный. Ну, дела, думал он, сидя на корточках… ведь ему на какое-то мгновение показалось, что это старуха… ну да, что это старуха вдруг вновь стала молодой… но почему ему так показалось? Он немножко подумал. Да… да, потому что в огромных серых глазах девушки (таких же огромных, как у старухи) светилось нечто… нечто такое, чего не может быть в глазах молодого существа. Ум. Глубокий, мощный ум. Старческий ум? Нет, подлинный ум не имеет возрастных определений. Просто — УМ.

Ну и ладно, решил он наконец, сбежала старуха — значит, так тому и быть. Натянув джинсы и чистую футболку (сначала он схватил светло-малиновую, но вдруг понял, что его руку подтолкнуло неосознанное желание соответствовать чуду… и тогда уже нарочно выбрал густо-желтую майку, чтобы создать явный цветовой диссонанс), он храбро вышел на кухню, забыв надеть носки.

На плите что-то скворчало и булькало, стол был застелен льняной клетчатой скатертью, и на крупных серо-голубых клетках стояли простенькие тарелки рижского фарфора. А рядом с ними лежали мельхиоровые ножи и вилки. Максим улыбнулся. Похоже, явившееся в дом чудо не склонно к китайским церемониям. Чудо немедленно подтвердило догадку постояльца, сообщив:

— Если вы ждете, что я стану таскать туда-сюда все эти бабулины фарфоровые прибамбасы, то напрасно. И не подумаю. И серебро чистить каждый день тоже не стану. Обойдетесь и так. На завтрак — вареная картошка и котлеты. Имейте в виду, я их не сама строила, эти котлеты. Купила в гастрономе. Так что с претензиями по части вкусовых ощущений вам придется обращаться на мясокомбинат.

— Согласен, — фыркнул он, садясь к столу. Кажется, он уже почти не боится ее……горячая картошка с черными глазками на толстых, грубых фаянсовых тарелках с мутным синим ободком… тарелки не слишком чистые, и клеенка под ними тоже далеко не стерильна… и чей-то голос… резкий, визгливый… «Не рассчитывай, что я ради тебя погрязну во всем этом кухонном дерьме… обедай в столовой, если не нравится…»

Чудо быстро раскидало по тарелкам картошку и котлеты, щедро посыпало все мелко нарезанным укропом и скомандовало:

— Ешьте, а то остынет!

— Спасибо, — пробормотал он, берясь за вилку и невольно рассматривая ее. Вилка сверкала чистотой. Он перевел взгляд на тарелку… нет, в этом доме грязи не отыщешь.

— Спасибо после скажешь, когда съешь все и не отравишься, — хихикнуло чудо. — Кулинарка я, честно признаться, никакая. Неинтересно мне это. А как тебя зовут? Бабуля забыла сказать.

— Меня? Максим. Пока.

— А я Лиза. Всегда.

— Лиза?!!

Он уронил вилку с насаженной на нее картофелиной, и та со звоном скатилась на пол, расшвыряв вокруг себя обломки горячего корнеплода. Мадам Софья Львовна, сидевшая, как оказалось, под столом, у ног чуда, возмущенно завопила и пулей выскочила на веранду, со свистом рассекая воздух тощим черным хвостом.

— Эй, — растерянно произнесло чудо, сползая с табуретки и зеленой бумажной салфеткой собирая картофельные крошки, — чем я тебя так перепугала?

— Нет… ничего… ничем… — Он попытался помочь ей, но пальцы дрожали, и он снова уселся на место, зажав руки между коленями и глядя сверху вниз на светлые золотистые волосы. — Это долго объяснять… трудно объяснить… да ерунда все… просто… нет, это не так…

— Чего ты бормочешь? — удивленно подняла огромные глаза девушка. — Я поняла, что с моим именем для тебя связано нечто особенное. Ну и что? Мало ли на свете Елизавет? Стоит ли каждый раз так пугаться?

— Я не испугался, — соврал он. — Просто это было настолько неожиданно, что…

— Ну и ладно, — сказало чудо, выбрасывая салфетку в мусорное ведро и споласкивая руки над кухонной раковиной. — Если для тебя все это настолько серьезно, зови меня как хочешь.

Он подумал над предложением и вполне оценил его изысканность и простоту. Да, имена принадлежат нам с рождения… но все равно имя — это всего лишь звук, никоим образом не связанный с телом… и хотя мы привыкаем к этому звуку, его замена никак не отражается на нас.

— Я буду звать тебя Елизаветой Второй. Не возражаешь?

— Ничуть. Мне нравится. Но могу предложить вариант и покороче. Если, конечно, он устроит тебя по существу. Лиза-дубль. Как?

Он подумал и над этим тоже. Вариант «Лиза-дубль» предполагал, что основные, сущностные свойства двух Елизавет совпадают. Так ли это? Ну, судя по тому, что он уже успел услышать от чуда — совпадают. А если еще учесть зеленый лак на ногтях ног… и отношение к невероятной старухе… ну, может быть, Елизавета Вторая кое в чем и превзойдет Первую.

— Да, — твердо сказал он. — Да. Отлично.

Лиза— дубль расхохоталась и принялась за картошку с котлетами. Максим с удовольствием последовал ее примеру. Котлеты оказались вполне съедобными, а картошка так просто замечательной. К тому же все недостающие оттенки вкуса восполнял живой и насыщенный укропный дух.

После завтрака вместо торжественного ритуала мытья драгоценного английского фарфора состоялось совместное ополаскивание рижских тарелок и мельхиоровых вилок в мойке, куда Лиза-дубль щедро плеснула «Fairy». Ослепительный фартук старухи куда-то исчез, Елизавета Вторая обвязалась обычным кухонным полотенцем, а Максим и вовсе обошелся без защитных приспособлений, благо его джинсы и не стоили особых хлопот.

Водрузив чистую посуду на сушилку, Елизавета Вторая заявила:

— Ну, я пошла по своим делам, а ты как хочешь. До обеда свободен. Обед в три… или лучше в два?

— Мне все равно, — улыбнулся он. Теперь он и понять не мог, почему Лиза-дубль поначалу вызвала у него такой страх. — Как тебе удобнее.

— Я отдыхаю, — терпеливым тоном напомнила она. — Мне без разницы.

— Тогда лучше в два, — сказал он, потому что ему уже не хотелось надолго расставаться с Елизаветой Второй.

— Договорились, — кивнула она. — Пока! Не забудь запереть калитку.