— А как тебе больше нравится? — хитро спросила я.

— Чтобы через пять минут ты была при полном параде!

И он, споткнувшись о валяющуюся на полу дверь, почти выпал в коридор. Служанки бросились врассыпную. Я издевательски пискнула ему вслед и показала язык. А что мне еще оставалось делать? Предсвадебная истерика.

Меня несли в главный зал, где должно было проходить столь курьезное бракосочетание, на бархатной ярко-красной подушечке, расшитой золотыми цветами (совершенно безвкусными, с моей точки зрения, но сейчас не до эстетики) и свисающими по углам длинными кистями. Я восседала на ней с поистине королевским видом, высоко держа голову и выпятив нижнюю челюсть. Прямо картину с меня писать можно было. Маслом. Растительным. Принимать человеческий облик я отказалась категорически, заявив, что если уж кому приспичило жениться, то пусть меня берет такой, какая есть, а не нравится — скатертью дорога, катапультой обеспечу. Скрывать и дальше мою истинную сущность я посчитала бессмысленным, пусть теперь все знают, кто я такая на самом деле. Ведь ради этого мой жених незваный и враг теперь уже личный собирается терпеть муки брачной жизни.

Однако нас ждали. Нетерпеливо, я думаю. Похоже, действительно приспичило. Опоздание невесты на собственное бракосочетание не способствует нормальному душевному равновесию жениха, слышала я где-то такое. Ничего, помучается немного, свадьба не мне нужна. Пусть заранее знает, что ни одно хорошее дело браком не назовут. И я собиралась это подтвердить на практике. Не одной же мне отдуваться!

Едва служанка, которой выпала ответственность и честь доставить меня к месту назначения, показалась в дверях зала, в нашу сторону тут же обратились взоры многочисленных присутствующих. Оказывается, отец уже и гостей насобирать где-то успел. Оперативно у него это получилось! Хотя чего я удивляюсь, волшебное слово «халява» — и все в сборе.

Но гости меня интересовали сейчас меньше всего, хотя среди них были и очень даже оригинальные представители других рас, прибывшие по государственным делам. Одни зеленые циклопы и водяной в бочке чего стоили. Про странствующих монахов, стихоплетов, разных купцов и прочий непонятный, а то и просто подозрительный люд я вообще молчу. Такое впечатление, что отцу важно было не качество, а количество. И все это разномастное «количество» при моем появлении словно потеряло дар речи, в зале воцарилась гробовая тишина. Удивленно-ошарашенно-непонимающие взоры устремились на маленькую ящерку.

Но мне было откровенно безразлично столь повышенное внимание, я жадно высматривала того, кто должен был в необозримом будущем стать моим мужем на всю оставшуюся кошмарную жизнь. До боли в глазах знакомые физиономии министров, чиновников и прочих придворных прихлебателей, у большинства которых ума с комариный… носик, я даже особо не разглядывала. Ну и где этот ненормальный? Покажите мне его. Неужели сбежал? Или от волнения и длительного ожидания у него случилось расстройство желудка, и он отлучился по причине более важной, чем встреча невесты?

Мои губы уже стали растягиваться в торжествующей улыбке, но тут один из двух закутанных в плащ «монахов», стоящих особняком, неторопливо повернулся в нашу сторону, капюшон небрежно съехал на плечи… Моя улыбка скрючилась в предсмертной судороге.

Унесите меня отсюда! Срочно! Спасите любым способом! Умертвите! Предайте вечному забвению! Отправьте в пожизненную ссылку! Но я не хочу замуж за НЕГО!!!

На меня смотрели золотистые холодные глаза с узкими вертикальными зрачками. Может быть, мой жених и красив, и строен, и вообще душка, но глаза… Глаза равнодушной змеи, присмотревшей себе жертву и уверенной, что эта самая жертва уже никуда не денется. Так же спокойно и бездушно бывает само золото, которому абсолютно без разницы, чья кровь проливается за право обладания им.

По коже пробежал ледяной сквознячок. Если бы я в своей второй ипостаси могла, то еще и мурашками покрылась бы. Но хорошо, что не умею, вряд ли мне пойдет пупырчатость.

Я с трудом оторвала взгляд от этого решившего на мне жениться кошмара и перевела его на того, кто стоял с ним рядом. Он был намного старше, наверное, даже ровесник моего отца, и у него были такие же жуткие глаза с вертикальными зрачками, но только зеленые, и они рассматривали мое пятнистое маленькое тельце с гораздо большим, чем у жениха, любопытством. Так, значит, сам Владыка Золотоносных Гор приехал сватать своего сына! Вот почему отец не только не отказал, но и согласился на свадьбу в тот же день. Хотя странно все это.

Я судорожно сглотнула и попятилась. Нет! Ни за что! Никогда! Ни за какие сокровища мира! Все, я точно решила уйти в монастырь! Где тут священник? Постригите меня в монахини! Правда, на мне в данный момент ни одной волосинки нет, но это уже мелочи жизни, меньше мороки.

Но тут подушка предательски кончилась, и мои задние лапки дальше нащупали пустоту. И быть бы мне распластанной на полу, если бы одна из стоящих рядом служанок не успела вовремя меня подхватить и водрузить обратно.

— Обалдела, что ли, лягушка свежемороженая?! — истошно заверещала я. — Холодными руками меня хватать! Я же так простудиться могу!

— Н-н-но ваше в-в-высочество т-т-тогда бы уп-п-па-ло… — безжизненным голосом прошелестела она.

— А так я заболею и умру, невелика разница. И не смей ко мне обращаться «оно», я — царевна, а не существо неопределенного пола и классовой принадлежности!

Премного благодарна ей, конечно, за помощь, орала-то я больше от страха, чем по существу, но лучше бы она меня отсюда унесла. И чем быстрей, тем лучше. Спрятаться где-нибудь под плинтусом, и пусть весь мир подождет, а когда мой женишок состарится и умрет, вылезу.

По залу пробежал неуверенный ропот, окружающие постепенно приходили в себя. Кто-то сдавленно хихикнул, а моя несушка затряслась так, что подушка опасно завибрировала. Край опять очень быстро приближался, но мне удалось в последний момент уцепиться за свисающую золотую кисточку и, раскачиваясь, зависнуть над полом. Подхватывать меня больше никто не рискнул, а вот уронить всем на радость — это пожалуйста!

— А вот и наша невеста! — громогласно объявил мой трехглавый отец, приближаясь ко мне, и зашипел, низко склонившись над бедной перепуганной ящеркой: — Ты что же это, паршивка хвостатая, делаешь?! Все наше царство опозорить хочешь? А ну быстро прими подобающий облик! Свадебный! Или хотя бы просто человеческий.

Вот всегда, когда намечается хорошая пьянка (а любые гости — это именно винопой), отец предстает в своем чешуйчатом обличье. По его многолетним подсчетам, так больше вина влезает, а вот утром, в моменты тяжелого отходняка, он более приемлет человеческий облик. Еще бы! Всегда лучше, когда у тебя одна голова болит, а не три сразу.

— Чем тебе мой облик не нравится? — нагло заявила я, даже не понижая голоса. — Ну маленькая! Ну пятнистенькая! И дальше что? Кто-то против? — и вперила взгляд в своего жениха: — Ты против, дорогой?

По залу снова пробежал шумок недоумения и негодования. Кто-то из дам даже в обморок попытался упасть, но желание узнать, что ответит жених на мою откровенную наглость, оказалось сильнее, поэтому дело ограничилось лишь закатыванием глаз и шипящими репликами.

— Она с ума от счастья сошла, потому и не знает, что творит.

— Счастье-то довольно сомнительное, хотя давно надо было ее замуж выдать!

— Совсем от рук девчонка отбилась!

— Может, хоть там присмиреет?

— Я бы на ее месте присмирела.

— Откуда столько нахальства в ней? И не боится ведь!

— А когда она кого-нибудь боялась? Вся в отца…

— А Змей-то хорош, такое чудо ото всех прятал…

Я с удовольствием выслушала все эти «комплименты» в свой адрес и кокетливо помахала хвостиком. Какая прелесть! Всегда приятно узнать, что о тебе думают на самом деле.

Взоры всех присутствующих были теперь устремлены на Полоза, который не отрывал от меня немигающего взгляда с того момента, как я появилась в поле его зрения. Надо сказать, уверенности это мне не прибавляло, скорее наоборот, вводило в состояние неописуемого ужаса, от которого я обнаглела еще больше. На нервной почве.