— Это почему же? — не унималась я.

— Потому что у него его просто нет.

— Кого нет?

— Чувства юмора, бестолочь. У Вальсии, кстати, тоже.

— Ты шутишь? — Естественно, я не поверила, но выражение его лица говорило само за себя — серьезное как никогда. — Что, правда, что ли? У-у-у… То-то меня чуть кондратий не обнял!

— Кто тебя чуть не обнял? — Полоз даже приостановился и непонимающе уставился на меня сверху вниз.

— Неважно, — небрежно махнула я лапкой и, когда наконец допетрила, что меня могло ожидать, если бы не Полоз, с такой силой сжала виноградину, что бедная ягода не выдержала и лопнула. Сладкий сок брызнул в разные стороны.

— Эй, ты чего там наделала? — Мой муженек потряс подозрительно быстро намокшим карманом, чуть не вытряхнув меня наружу. — Совсем, что ли?! Потерпеть не могла?

— Виноградинку раздавила, — честно призналась я, слизывая с лапок сладкий сок — А ты что подумал?

Если он что нехорошее и помыслил (а это, скорее всего, так и было), то вслух выражать свои истинные мысли не торопился и вместо этого возмущенно заявил:

— Ты мне рубашку испортила!

— Ну и ладно! Было бы из-за чего расстраиваться, — фыркнула я.

Тоже мне, нашел к чему придраться! Тряпки какой-то паршивой пожалел. Меня вон чуть не утащили кое-куда раньше времени, и то он так не переживал, хотя и заступился (если это так можно назвать), а тут чуть ли не истерику закатил.

— Между прочим, эта рубашка не из самых дешевых! — практично заявил мой благоверный, разглядывая причиненный его карману ущерб.

— Я себя тоже не на помойке нашла, — огрызнулась я. — Ничего, отстирается.

— Ты, что ли, стирать будешь?

— Вот еще! Лапки марать. Ты еще носки меня свои стирать заставь.

У него как с головой-то? Или прачек во всем дворце нет?

— Знаешь что? — тоже не на шутку разозлился мой муженек. — Ходи-ка ты теперь пешком. Лапы есть, вот ими и пользуйся. — И он спустил меня на пол. — От тебя одни убытки, а пользы ни на один карат. Надоела хуже горькой редьки.

— А тебя ею перекормили в детстве? — не осталась в долгу я. — Болел много?

Полоз скрипнул зубами, но сдержался. Видимо, просек, что со мной спорить себе дороже, а потому просто развернулся и зашагал дальше по длинному коридору, засунув руки в карманы брюк.

— Эй-эй! Подожди хотя бы! — крикнула я ему в спину и похромала в том же направлении. Левый бок и задняя лапка довольно ощутимо давали о себе знать, поэтому все попытки перейти хотя бы на быстрый шаг потерпели болезненную неудачу. — Я же не могу так быстро, еще потеряюсь.

— Какое счастье будет, — пробурчал он себе под нос, но так, чтобы я слышала.

— А если я в зачарованную комнату ненароком попаду? — выдала я свой главный козырь. — Как думаешь, какие будут последствия?

По одной короткой фразе, брошенной вчера Владыкой про эту комнатку, да еще и увидев результат ее посещения на чужом (слава Вершителю!) примере, я поняла, что это место не очень хорошее. Я бы даже сказала ужасное. Надо будет выведать поподробнее, что там за тайна такая скрывается. Во дворце моего папашки ничего подобного не было. Только фамильный склеп с привидениями, но это совсем не интересно. Буднично.

Полоз остановился и медленно повернулся ко мне. И чем я ему так не нравлюсь, интересно? От него холодом за версту тянет, хоть и руки обычно теплые, да и взгляд этот змеиный… Бр-р-р…

— Вряд ли ты туда попадешь, — хмыкнул он, наблюдая, как я медленно ковыляю к нему. И ни капли сострадания! — Но не удивлюсь, если узнаю, что именно туда-то тебя и занесло. Так что поосторожней.

— Что, все так плохо?

— В любом случае не советую туда соваться.

— Почему? — Я остановилась рядом с ним и, задрав голову, уставилась на его мокрый карман. Эх, жаль, что это пятно всего лишь от виноградины…

— Потому что эта комната оборудована специальными магическими заклинаниями и маячками, которым уже не одна сотня лет, и они до сих пор исправно работают. Любой, кто захочет проникнуть в замок с целью поправить свое материальное положение за наш счет, в первую очередь видит маячки и попадает в эту комнату — в ней, кстати, действительно лежат несметные сокровища, — а потом лишается разума, становясь похожим на двухлетнего ребенка. Собственно, ты вчера сама видела результат. По-моему, впечатляет.

— По-моему, тоже, — не стала отпираться я. — Слушай, а…

— Я вообще не хочу с тобой разговаривать, пока ты в виде этого пятнистого чудовища тут шастаешь, народ пугаешь, — неожиданно заявил Полоз, глядя на меня сверху, как на клопа.

Я даже задохнулась от несправедливого обвинения. Это я-то чудовище?! Это я-то народ пугаю?! Да он на себя в зеркало давно смотрел? А на окружающих? Говорят, с кем поведешься, так тебе и надо.

— Ах ты!.. Да я… — с шипящим придыханием пыталась совладать я с голосом, а потом обиженно выпалила: — Да я тут, можно сказать, самое приличное и нормальное существо во всем вашем царстве булыжников!

— Когда молчишь — возможно, — не стал отпираться он и, подумав, добавил: — Ты даже во сне разговаривать умудряешься. И зачем я только на тебе женился?

Тут уж я обиделась окончательно и смерила его презрительным взглядом.

— Спокойно жить надоело, наверное. — И, гордо задрав голову, отправилась куда глаза глядят. Глядели они явно куда-то не туда, потому что коридор на удивление быстро кончился и я впечаталась носом в стенку.

Да что же это такое-то? То падаю, то в преисподнюю чуть не попадаю, теперь вот еще нос чуть не расквасила. И все за один день, точнее — утро. А все из-за этого дурацкого замужества! Что же дальше будет? Шею сверну? Утопну? С горы свалюсь? Подушкой придушат? И ведь даже по душам поговорить не с кем, пожаловаться некому, и никто за меня не заступится, на больную лапку не подует.

Мне вдруг так стало себя жалко, что я вместо того, чтобы начать привычно ругаться и сыпать проклятиями, жалостливо всхлипнула. Раз… другой… Так! Только еще разреветься не хватает для полного счастья! А что делать-то, слезы уже сами льются. Вот они, побочные эффекты женской психики — на все стрессы реагировать выделением соленой влаги.

Я отчаянно всхлипнула в третий раз, утерла нос лапкой и не оглядываясь побрела вдоль стеночки. А будь что будет! Но покорности они от меня все равно не дождутся! И всего остального тоже. Фигушки!

— Саламандра! — Голос Полоза раздался прямо надо мной, и я чуть не подскочила от неожиданности. Я так сосредоточилась на самой себе, что даже не услышала, как он идет следом. Ну что ему еще от меня надо? Не все гадости еще высказал, или нам просто по пути? Так я и свернуть куда-нибудь могу, не проблема. Я прибавила шагу, стараясь хромать как можно незаметнее, но удрать мне все равно не удалось, лапки короткие, да и не все в нормальном рабочем состоянии. — Саламандра, остановись. — Мой муженек (глаза бы мои на него не смотрели!) осторожно подцепил меня на руки и подозрительно заботливо поинтересовался: — Сильно болит?

Я даже плакать забыла от удивления.

— Ты про какую часть тела спрашиваешь?

— Про все.

— Сильно. А что? Прикидываешь, не стоит ли меня просто добить, чтоб не мучилась? Лучше добей, потому что в противном случае мучиться будешь ты.

Мелькнувшее в его змеиных глазах участливое выражение снова сменилось на холодное равнодушие. Или мне показалось? Ну в самом деле, какого участия можно вообще дождаться от змеюки? Если только коллективного в групповом завтраке, да и то по причине личной выгоды и чувства собственного эгоизма.

— Может, тебя ветеринарам показать? — «любезно» решил позаботиться о моем здоровье Полоз, проигнорировав угрозу. — Вдруг у тебя что серьезное?

— Кому-кому ты меня показать хочешь? — Мне показалось, что я ослышалась.

— Ну не целителям же, они людей лечат, а ты…

Я хлюпнула носом и выдала ему очень подробный адрес, куда он должен пойти в самое ближайшее время и с максимально большой скоростью, прихватив с собой всех ветеринаров вместе взятых. Полоз серьезно обиделся, доставил меня в «нашу» спальню, куда мы довольно быстро успели дойти, сгрузил на кровать и, пожелав приятных размышлений над собственным поведением, отчалил. Даже ручкой не помахал на прощанье, только дверью хлопнул. Сильно. Упавшую сразу после этого и разлетевшуюся вдребезги вазу с цветами за проявление нежных чувств я не посчитала.