Мумий гневно вращал глазами, скрипел зубами и делал обиженное лицо.

— Всё, на сегодня я закончила. Завтра буду тебя начисто бинтовать. Ты полежи, тебе сейчас бегать противопоказано. Да-да, лежи тихо и не дёргайся. Нет, читать нельзя. Глаза закрой и отдохни. А я твоим внуком займусь, его тоже надо подлечить. Ну-ка, Ваня, сядь поближе к свету.

Бабушка наклонилась, рассматривая моё лицо.

— Эк тебя обожгло, ничего сейчас поправим, будешь, как новенький. Нет, не трогай руками! Вон там зеркало лежит, можешь посмотреть.

Тёмные боги! Я взглянул на своё отражение — левая половина рожи была красной и покрыта пузырями. Это меня в башне, когда мумия вытаскивал. Ну всё, теперь я с такой обожжённой рожей точно страшный и ужасный тёмный властелин.

— Не болит? Ничего, сейчас будет щипать.

Бабушка намазала мне лицо прохладной мазью.

— Мой собственный рецепт. Не бойся, следов не останется вовсе.

— Угу.

— Ты не угукай. Снимай рубашку.

На мои возражения бабушка нахмурилась и погрозила пальцем.

— Снимай, я должна убедиться, что ты нигде больше не поджарился.

Пришлось стянуть рубашку через голову.

— А это что такое? Ты видел?

На боку у меня протянулась длинная глубокая царапина.

— Ты почему без доспехов на стене был?

Бабушка отвесила мне подзатыльник.

— Ещё раз замечу — не посмотрю, что ты Владыка, поставлю в угол и оставлю без сладкого. Без доспехов он сражаться полез!

— Хррр — сердито заворочался на койке мумий.

— Тихо там, — цыкнула бабушка, — сама внушение сделаю. Ваня, серьёзно тебе говорю. Чтобы до конца осады я тебя не видела без брони. Даже близко к стене не подходи. Понял?

— Ладно.

— Никаких “ладно”. Одна стрела — и никакого больше Владыки. Что прикажешь, тоже мумию из тебя делать? Мне одного Гебизе хватает.

— Обещаю, ба.

— Пойдём, накормлю тебя ужином, — бабушка обернулась к мумию, — а ты лежи. Узнаю, что вставал — привяжу цепями.

Я хотел повернуть к столовой, но бабушка покачала головой.

— Не до церемоний сейчас. Время военное, на кухне поужинаем.

По дороге бабушка выловила Шагру, Дитя Тьмы и Уру-Буку.

— Все ужинать, режим питания нарушать нельзя.

Сеню ловить не надо было — он сам появился, стоило только сказать про еду.

В духовке нас дожидался тёплый пирог с картошкой и грибами, а на плите уже закипал чайник. Никак бабушка его магией удаленно поставила. Однако, удобно, надо попросить, чтобы научила такому трюку.

Пока мы жевали, бабушка пила чай и задумчиво крутила чашечку.

— Плохо наше дело, — вдруг заговорила она, — Гебизе минимум неделю колдовать не сможет. А мне одной не справиться. Ещё один такой штурм и всё, светлые войдут в замок.

— А я их короля с сорона уронила, — похвасталась Дитя Тьмы, — подвесила на дыбу вудукуклу и маленьким факелом тыкала. Он взял и упал, прямо на рыцаря с красным пером.

— Молодец, — бабушка погладила девочку по голове, — ты кушай, я тебе ещё добавки положу.

— Угук! — Сеня сразу же отреагировал на добавку и протянул пустую тарелку.

— И тебе дам, чудовище. Только не угукай так громко, — бабушка вздохнула, — нам бы хоть парочку магов. Продержаться, пока мумий не восстановится.

— Может, шами по ним ударим? — Уру-Бука нахмурился, — чтобы им не до штурма было.

— Нечем. Твоих бойцов задавят массой.

Над столом повисло молчание.

— Грозу бы, — вздохнула Шагра, — чтобы дорогу грязью развезло.

— Да, в дождь рыцари не полезут, и маги колдовать побоятся.

— Чтобы молния не ударила? — уточнил я.

— Нет, мокрые волшебные палочки сбоят. Может самого волшебника шарахнуть откатом.

— Понятно, — я вдруг вспомнил одну штуку, — бабушка, Гебизе говорил, что Владыка может управлять погодой. Это правда?

— Не то что управлять. Погода зависит от настроения Владыки. Весело — будет солнечно, грустно — будет дождь. Необязательно, но с большой вероятностью.

— После ужина, — я обвёл взглядом компанию за столом, — будем рассказывать мне печальные истории. Чем грустнее, тем лучше. В идеале надо меня довести до слёз. Вспоминайте всё, что знаете самого горестного. Кто не знает грустных историй — придумывайте.

За столом все задумались.

— Угук! Угук!

— Да, Сеня, я знаю, что из тебя плохой рассказчик. Но ты можешь жалобно угукать, для создания атмосферы.

— Угугук.

Когда с ужином было покончено, бабушка строго постучала пальцем по столу.

— Посуду в раковину отнесите, я вам не служанка, за каждым убирать.

Даже Сене и Дитю Тьмы пришлось убрать за собой тарелки. Куча грязной посуды получилась впечатляющей — будто взвод гномов закусил почти до сытости.

— Ба, — я тихонько спросил бабушку, — может нам её помыть? Тебе тяжело такую гору будет в одиночку.

— А кухонные заклинания на что? Сама помоется.

В дверях я обернулся — действительно, сама. Вооружившись губками, тарелки тёрли друг друга. Вот это я понимаю — настоящее волшебство! А не все эти боевые заклятья.

Рассказывать печальные истории мы решили в большом зале с камином. Уру-Бука разжёг огонь, создавая уют, а вся компания устроилась на большом пушистом ковре. Обложились подушками, разлеглись и уставились на меня. Словно ждали: вот сейчас Владыка сам расскажет грустную байку и сам же разрыдается.

— Кто первый?

Я сел в кресло, подперев голову рукой и приготовился слушать. Мои домашние переглянулись. Горестные истории были сегодня в дефиците.

— Можно я попробую?

— Давай, Шагра.

— Мне бабушка рассказывала, когда я маленькая была. Жил один орк могучий, красивый. Звали его Джултет. Никто с ним не мог сравниться в метании топора. И вот пришёл он однажды в город.

— Кемнаро? — влез Уру-Бука.

— Нет, в другой.

— А зачем?

— Дела у него там были. Пришёл Джултет в город. Ходит, смотрит, себя показывает. И увидел он в окне эльфийскую принцессу Ромуальду. Красота неземная: ушки острые, волосы золотые, губки бантиком, брови выщипанные.

— А брови жачем?

— Надо, так красивее. В общем, смотрит, а в животе, там, где душа, аж тепло стало. Влюбился наш орк, даже забыл, зачем в город пришёл. Ходит мимо дома эльфийки, чтобы ещё раз её красоту увидеть. Уже и серенаду пел, и горшки с цветами на балкон забрасывал. А в окне только папа-эльф стоит — прищурился с подозрением, на орка зыркает, будто убить хочет. В общем, папа-эльф был против межвидовых браков. Говорит: родите мне непонятно каких внуков, то ли умных, то ли красивых, а мне потом мучайся.

— Топором его, — заворчал Уру-Бука.

— Вилкой! — пискнула дитя тьмы.

— Не перебивайте! И вот решили Джултет и эльфийка бежать из города. Подготовили всё, собрали вещи. Эльфийка из своих волос сплела верёвочную лестницу, а орк топор наточил, чтобы от папы-эльфа отбиваться. И убежали.

— Как романтично! — Дитя Тьмы вздохнула и подпёрла щеку ладошкой.

— Не детская это история, — покосилась на неё бабушка, но прерывать рассказ не стала.

— А дальше? Поженились и жили долго и счастливо?

Шагра покачала головой.

— Это же грустная история. После первой же ночёвки в лесу эльфийка сбежала от Джултета. И спать жёстко, и комары кусают, и служанка утром завтрак не подаёт. Вернулась она к отцу и больше на орков не смотрела. А Джултет вернулся к родне и очень долго горевал.

— Разбилась семейная лодка о быт, — подытожил я, — немного печальненько, но маловато.

Орка развела руками.

— Других грустных историй я не знаю.

— Можно я? Можно?! — Дитя Тьмы чуть не подпрыгивала, — я знаю очень печальную историю!

— Давай.

Девочка уселась поудобнее, сделала страшное лицо и начала рассказывать.

— В далёкой-далёкой стране, жил Тёмный Властелин. Не как наш, чуть-чуть хуже. Ему тоже служили орки, драконы всякие, слуги были в тёмных одеждах. Жил он, никого не трогал, и в свободное время занимался поделками из золота. То корону сделает, то браслет, то диадему. Но особенно удавались ему кольца. Такие красивые, что глаз не отвести. И всем кто попросит — делал он по кольцу. И эльфам, и людям, и гномам. А однажды сделал он кольцо самому себе. Прелестное — глаз не отвести. Вот так на пальце носил.