Могучей спине тети Ксаны позавидовал бы и молотобоец, но Христо решил не возражать.
– Сейчас-сейчас, – торопливо зачастил он, отступая от тесака на безопасное расстояние, – туточки ворота облупились, и я… – он продемонстрировал хозяйке банку краски с полузатопленной кистью.
– Я велела не малевать забор, а чистить рыбу, поганец!
«Нет, – подумал мальчик, – только не это». Он надеялся, что за утро хозяйка забудет про поручение, и потому оттягивал его выполнение, отвлекаясь на мелкие дела.
– Сейчас-сейчас, – пролепетал он, – я только…
– Вы гляньте на этого негодяя, – возмутилась тетя Ксана, всплескивая руками. Куры, единственные зрители этой сцены, отчаянно хлопая крыльями, с кудахтаньем метнулись прочь, приняв взмах тесака на свой счет. – Я его кормлю и пою, волоку на слабой спине дом и дело, а он… Сейчас же выкинь эту вонючую банку и иди чистить рыб!
– Уже иду, тетенька Ксана, – пролепетал мальчик. «Почищу синюю. И скажу, что я…»
– Обеих рыб! Понял?!
Сглотнув, мальчик кивнул. Он не знал, чего больше сейчас боится – тети Ксаны или Белой рыбы. Синяя еще ладно, Синяя смирная, а Белая…
Они серьезно поссорились в первый раз.
– Ты не понимаешь! – кричала Аська.
– Нет, это ты не понимаешь! – перебил он, с трудом удержавшись, чтобы вообще не назвать ее дурой. Но Аська, кажется, почувствовала это непроизнесенное, как обычно чувствовала другие, ласковые слова в одной улыбке, беззвучно отвечая смеющимися губами: «Я тебя тоже». И обиделась. Ушла на кухню и молча уселась там над кружкой остывшего чая. Одинокая, никем не понятая и печальная. Рисовать замерзшим пальчиком на холодном стекле отчаянные письма в надежде, что хотя бы в зазеркалье найдется кто-то сочувствующий.
Долго Андрей не выдержал. Обнял вздернутые плечи, тронул губами теплую щеку.
– Асенька…
– Я никогда-никогда, – тихо сказала Аська, – …я никогда не видела моря. Оно мне снится, понимаешь?
– Я знаю, – Андрей вздохнул. Море было Аськиной мечтой, и глупо надеяться, что можно всю жизнь морочить ей голову расплывчатыми обещаниями «вот через пару лет обязательно, а сейчас сама понимаешь»… Но он думал, что хотя бы не так скоро, что хотя бы эта пара лет у них еще будет…
– Если бы была какая-то опасность, если хоть что-то из этих слухов было по-настоящему, они бы не разыгрывали эти путевки, – убежденно сказала Аська, шмыгнув носом. – Ну да? Скажи – да? Ты ведь сам говорил мне, что все под контролем, что нечего беспокоиться?
– Говорил, – с неохотой согласился Андрей. – Чтобы ты не беспокоилась зря. Потому что…
– Потому что – что? Ну? Договаривай, я же не маленькая.
– Маленькая, – усмехнулся Андрей, целуя ее в висок, в завитки светлых и нежных, как пух, волос – Потому что мы все равно ничего не можем изменить. Только бояться или не бояться. Но от того, что мы не боимся и не думаем, это никуда не девается.
– И ты решил за меня – думать мне или нет? – возмутилась Аська.
– Асенька… – Было невыносимо так с ней говорить. Хотелось ее обнять, защитить. Убедить в том, что мир вокруг предсказуем и безопасен. То есть – наврать что-нибудь утешительное.
– Ты сам говорил, что нечего верить слухам. И что если в официальных источниках…
– Они врут, Ася. Они всегда нам врали, – Андрей понизил голос – О том, что происходит за границей. Что происходит у нас. Что они все контролируют. Потому что это в принципе нельзя контролировать. Талантливо сплетенная паутина вранья, чтобы мы запутались и не смогли выбраться. Чтобы одним движением липкой нити можно было бы каждого… – он осекся. Вряд ли кухню прослушивают, но есть вещи, которых не стоит говорить ни при каких обстоятельствах.
Аська смотрела на него округлившимися глазами. Потом вдруг сказала, сбросив его руку со своих плеч:
– Тогда чем ты лучше? Если ты со мной – так же, как они?
До пансионата надо было еще ехать на автобусе вдоль побережья, но Аська не утерпела.
– Смотри, смотри, – крикнула она, – море!
И потащила Андрея за рукав туда, где за крышами домов проблескивала серебристо-лазурная полоса. Андрей вздохнул, перехватил поудобнее тяжелый чемодан и поплелся следом.
Пыльная каменистая дорога вильнула за угол дома, ощерившегося пустыми глазницами окон, и неожиданно вывернула к маленькой бухте. Аська восхищенно ахнула. В оправе золотого песка изумрудная, пронизанная светом вода сияла, как драгоценный камень. Мелкие волны с шелестом накатывались на берег, солнечное кружево мерцало на зыбкой морской поверхности. Аська выронила сумку прямо на дорогу и, как завороженная, медленно пошла к воде.
Андрей хотел было ее окрикнуть, остановить, но заметил на краю бухты, на камнях, купающихся мальчишек, загорелых до черноты, похожих на маленьких вертлявых чертенят, и осекся. Аська, наверное, почувствовала его несостоявшийся крик, обернулась, махнула рукой. На ее лице сияла улыбка.
– Эй, – позвала она, – давай сюда!
Он кивнул, плюхнул у дороги осточертевший чемодан. Рванул ворот промокшей от пота рубахи.
Все было не так. Слишком яркое солнце, слишком душный воздух, слишком безобидное море, слишком… Тут он увидел Аськины небрежно сброшенные туфли – один на боку, второй – нахлебавшийся песка. Как утонувшие кораблики. И Андрея вдруг захлестнул ужас. Дикий, необъяснимый; материализовавшаяся холодная тень тех кошмаров, что не давали ему толком высыпаться в последнее время и забывались сразу же, как он открывал глаза. Андрей, оцепенев и не имея сил отвести взгляд от утонувших в песке туфель, стоял под жарким полуденным солнцем и трясся от озноба.
В себя его привел слегка обиженный окрик Аськи:
– Эй, ты что там?
Он вздрогнул, заставил себя отвести взгляд от брошенных туфель, посмотреть на Аську – живую, здоровую и очень счастливую. С усилием, будто в финальном рывке выжимая штангу, Андрей поднял руку, махнул в ответ.
– Иди, иди скорее! Вода теплючая!
Вода и вправду была теплая. Песчинки щекотали ступни, иногда под ногу попадала ракушка, Аська теряла равновесие, взвизгивала, хваталась за Андрея. Сперва они вдвоем поплескались на мелководье, смеясь и дурачась. Андрей заставлял себя улыбаться в ответ, и ослеп ленная морем Аська не замечала фальши. А потом она сказала:
– Поплыли? – и махнула рукой вперед, где бирюзовая вода становилась сперва темно-синей, а потом почти черной.
– Аська, я… – глухо пробормотал Андрей, холодея в один миг и покрываясь мурашками. – Я устал очень. И голова кружится от солнца. Давай как-нибудь потом, а? Пойдем сейчас в пансионат уже? Пожалуйста.
Аська посмотрела на него с удивлением. Потом растерянно кивнула. Андрей выдохнул, обнял ее за плечи и почти вытащил на берег. Ему очень хотелось обернуться и снова посмотреть туда, где светлая вода становилась черной, но он сдержался.
И решил не говорить Аське ни слова про свои сны.
Начальник пансионата, представившись – Краснов Игорь Степаныч, – выдал им для изучения по тонкой книжице.
– Инструктаж по ТБ. Прочесть, – строго велел он, сдвинув на лоб квадратные очки, отчего сразу стал похож на учителя, – вопросы потом – мне, подпись, дату – в журнал. Чтобы после, если чего…
– Если – чего? – спросил Андрей.
– Вопросы – потом, – строго повторил Игорь Степаныч и углубился в бумаги, наваленные на столе.
Первой спросила Аська, полистав книжицу до конца.
– Простите, а что…
– Да, девушка? – доброжелательно улыбнулся Игорь Степаныч. Андрею его улыбка не понравилась.
– А что, в море купаться нельзя?
– Там непонятно написано?
– Понятно. Но ведь…
– Два бассейна, – сказал начальник и поморщился; наверное, ему приходилось повторять это не раз. – Один с пресной водой, другой с соленой. С восьми до двадцати. По пятницам – до двадцати двух. Чего непонятно?
