— Я претпочел пы не опсуштать потопные перспективы, — несколько надменно проговорил герр Сироп. Сармишкиду передернуло:

— И кто бы мог подумать, что честному бизнесмену придется… Donnerwetter! Was ist das?[58]

Оглушительный треск потряс корабль подобно землетрясению. Герра Сиропа сбило с ног. Палуба под ним дрожала, как в лихорадке. Инженер рывком встал на ноги и метнулся к выходу.

— Это на корме! — прокричал он.

Проскочив через люк, герр Сироп поднялся по лесенке и выбежал в главный коридор. Эмили Крофт, в фартучке, повязанном поверх классического пеплума, и со сковородкой в руке, выглянула из кухни.

— О Боже! — крикнула она. — Я уронила пирог, который готовила для Рори! Что там за шум?

— Я тоше хотел пы это снать! — Инженер помчался по коридору к корме. В нос ему ударил слабый, но едкий запах. — Поюсь, что-то стряслось в машинном оттелении! — пробормотал он на бегу.

— В машинном… Рори! — взвизгнула девушка.

— Я здесь, macushla! — ответил ей радостный бас, и гигантская фигура, увенчанная рыжей копной, вывалилась из люка, ведущего на корму.

Рори Макконнелл, засунув большие пальцы за пояс и широко расставив обутые в сапоги ножищи, усмехался во весь рот, белевший на черной от копоти физиономии. Герр Сироп застыл на месте, по-жабьи выпучив глаза. Зеленый мундир гэла был изодран в клочья, из носа сочилась кровь, но белозубая усмешка на черном лице сияла просто ослепительно, глаза горели высоковольтной синевой, а обнаженный торс оказался еще более мускулистым, чем можно было себе представить.

— Так, так, так! — веселился майор. — Вот мы и снова вместе! Эмили, любовь моя, я нижайше прошу прощения за причиненный ущерб, но мне не терпелось поскорее увидеть тебя воочию!

— Что вы там натворили? — простонал герр Сироп.

— Да ничего особенного, сэр. У меня были патроны, и консервный нож, и зубы, и еще кое-какие инструменты, а потому я просто вытряхнул порох, набил им пустую пивную бутылку, вставил фитиль и взорвал одну из этих чертовых дверей. А теперь вы мне покажете, чем вы тут занимались всю неделю, после чего мы все вместе вернемся на зеленые холмы Гренделя.

— О-о-ох! — сказал герр Сирой.

Макконнелл затрясся от хохота. Стены в коридоре подхватили его смех и тоже затряслись. Майор заглянул в расширенные глаза своей возлюбленной и раскрыл ей объятия.

— Могу я рассчитывать на поцелуй в знак закрепления нашей помолвки? — спросил он.

— О… да… Прости меня, любимый! — Эмили бросилась к нему. — Прости! — выдохнула она, разразившись слезами и треснув его сковородкой по голове.

Макконнелл зашатался, поскользнулся и вальсирующей походкой описал полукруг.

— Бегите! — вскрикнула Эмили. — Скорей! Герр Сироп застыл как завороженный. Затем, преодолев оцепенение, выругался, развернулся и помчался обратно по коридору. Добежав до лестницы, он столкнулся с неуклюже карабкавшимся вверх марсианином.

— Что там стряслось? — спросил Сармишкиду. Герр Сироп подхватил его под мышку и поскакал вниз.

— Эй! — возопил марсианин. — Отпустите меня! Bist du ganz geistegestort?[59] Что это значит, сэр? Уруш нергатар шалму ишкадан! Сию же минуту! Versteh'st du?[60]

Рори Макконнелл прислонился на миг к переборке. Глаза его прояснились. Испустив хриплый рык, он бросился в погоню за инженером. Эмили подставила ему изящную подножку. Майор рухнул.

— Пожалуйста! — всхлипнула она. — Пожалуйста, милый, не вынуждай меня это делать!

— Но они же сбегут! — проревел Макконнелл, поднимаясь на ноги. Эмили стукнула его сковородкой. Он опустился на четвереньки. Девушка в отчаянии склонилась над ним и поцеловала побитую макушку. Майор распрямился, как пружина. Эмили стукнула его еще раз.

— Какой ты жестокий! — прорыдала она. Дверь люка закрылась за герром Сиропом. Он тут же включил систему разгрузки.

— Нато поскорее упираться отсюта! — задыхаясь, промолвил он. — Пока кэл не вырупил всю энеркию.

— Какой кэл? — возмущенно осведомился Сармишкиду.

— Наш! — пояснил герр Сироп, подбегая к пивной ракете.

— Ах наш! — Сармишкиду поспешил за инженером. Герр Сироп забрался на вершину конструкции и поднял подвижно закрепленный скафандр. Сармишкиду взлетел за ним, как обезумевший осьминог. Датчанин пихнул его в кабину, бросил кругом прощальный взгляд и тоже спустился в ящик. Закрепив скафандр на место, он наконец уселся на пол и перевел дух.

Единственным светильником в кабине была передняя велосипедная фара. Она освещала велосипед с прикрепленным к заднему колесу генератором; штаны от скафандра, восседающие на ящике с пивом; кучку навигационных приборов — таблицы, карандаши, логарифмическую линейку и блокнот; ящик с инструментами; два кислородных баллона и поглотитель СО2 и Н2 О вместе с электровентилятором; наскоро приляпанные рычаги, с помощью которых инженер надеялся управлять полетом; Сармишкиду, распластавшегося на ящике с крендельками, и, наконец, Клауса, нагло ворующего из пачки попкорн. А также, естественно, самого датчанина.

Кабина, прямо скажем, была набита под завязку. Воздушная помпа с урчанием начала высасывать из отсека воздух. Герр Сироп увидел, как за окнами сгустилась тьма, ибо флюоресцентный свет прекратил рассеиваться. А затем огромный люк открылся, словно по мановению волшебной палочки, и металлическая рама засверкала в звёздном сиянии.

— Тершись! — крикнул инженер. — Поехали! Деррик-кран изучил ракетку круглыми фотоэлектрическими глазами, схватил четырьмя клешнями, приподнял и осторожненько выпихнул в люк, который мгновенно закрылся с таким видом, будто благополучно избавился от кучи мусора. Поскольку снаружи не было никакой машины, чтобы принять ракету, она перевернулась вверх тормашками, отлетела на несколько метров от «Меркурианской девчонки» и поплыла за ней по орбите, вращаясь вокруг трех осей одновременно.

Герр Сироп сглотнул. Переход к невесомости был безобразно резким, и звезды, кружащиеся за окном, вызывали тошноту. Желудок у инженера нехорошо завибрировал. Сармишкиду стонал, уцепившись за ящик с крендельками всеми шестью щупальцами и прикрыв ушами глаза. Клаус верещал, кувыркаясь посреди кабины и тщетно пытаясь взлететь. Герр Сироп потянулся к рычагам управления, но ухватиться за них не сумел. Сармишкиду, приоткрыв один больной глаз, пробормотал:

«Бредовая дерьмовая хреновая сила Кориолиса». Герр Сироп с силой сжал зубы, прикусив заодно усы, поморщился, выплюнул их и сделал еще одну попытку. На сей раз ему удалось уцепиться за рычаг и дернуть его.

Облако моментально замерзшей пивной пены выплыло из боковой трубки. После нескольких неудачных попыток герр Сироп остановил-таки вращение ракеты и осмотрелся. Он висел в черноте, посреди ослепительных звезд. Справа по борту громадным месяцем горбился Грендель. «Меркурианская девчонка», похожая на длинную ржавую шпульку, плыла слева. Солнце, крохотное, но тем не менее яркое для человеческого глаза, заливало светом лысину инженера, проникая сквозь шлем скафандра.

Датчанин резко сглотнул, чтобы напомнить желудку, кто здесь хозяин, и начал обдумывать дальнейший курс. Сармишкиду злобно взирал на Клауса, который, зажмурив глаза и нахохлившись, отчаянно вцепился когтями в голову марсианина.

Герр Сироп продолжал размышлять. Разумнее всего было бы подождать еще немного, чтобы стартовать к Нью-Винчестеру с наиболее выгодной точки орбиты; но Макконнелл ждать не будет. К тому же любые преимущества старта с оптимальной точки все равно будут сведены на нет фантастической неуправляемостью самой ракеты. А потому лучше просто положиться на Бога. Инженер решительно взялся за рычаги.

Тихое урчание наполнило кабину, когда бочка первой ступени выпустила в космос свои пары. Сидящие почувствовали даже слабое давление, постепенно усиливавшееся по мере уменьшения массы. Направление стартового рывка не было абсолютно точным, и, естественно, сбалансирована вся конструкция была на авось, так что ракета опять попыталась закрутиться юлой. Руководствуясь показаниями собственного желудка и парочки примитивных измерительных приборов, герр Сироп пресек эту тенденцию с помощью боковых выхлопов.