Впрочем, насчёт самого попа он был спокоен. Сейчас специальная команда его спаивала в одном из трактиров неподалёку.

Григорий как раз вознамерился засунуть пачку в одно из самых "надёжных" мест, когда дверь в хату внезапно отворилась.

Итого картина достойная Репина: поп, ныкающий в явно тайник какую-то пачку бумаги перевязанную верёвкой, и судя по всему, некая баба лет тридцати, кто имеет право заходить в помещение в отсутствие "батюшки". Или не имеет? Ведь сия бабенция вполне могла заметить нечто, типа той же открытки, торчащей из-под кровати... Ведь компромат. И если поп оставлял такие вещи...

Григорий понял, что попался.

Но положение как ни странно, спасла та самая баба.

- Ой! Звиняйте, батюшка! Не знали мы...

Но увидев сверкающие гневом глаза "батюшки", она пулей вылетела за дверь.

Григорий осторожно выпустил воздух из лёгких и завершил процесс припрятывания "компромата". При этом покрывшись липким потом. Благо, через перчатки костюма, пот не попал на старательно запихиваемую под оторванную доску пола макулатуру.

Чертыхнувшись, и аккуратно приладив на место доску пола, он только сейчас понял, как не сам подставился, а как подставил того самого попа. Ведь ту бабёнку явно будут допрашивать и она упомянет этот эпизод.

Хорошо вышло.

Вышел во двор, по-хозяйски осмотрелся, сгорбился и поочерёдно зыркая по сторонам поспешил убраться.

Во второй раз, уже днём, подкладывать компромат надо было уже самому вражине. Так что Григорию предстояла непосредственная встреча с подставляемым. Процесс опаивания попа вусмерть как раз приближался к завершению, когда он прибыл в район местонахождения того самого питейного заведения.

Григорий, юркнув в неприметный проход между домами, которые иные числили за целую улицу, почти бегом двинул в сторону трактира. По пути забыв, что в рясе, со страшной силой навернулся, чуть не пропахав носом многочисленные здесь экскременты.

Поднялся, осмотрел себя. На одежде к счастью, каких-либо следов дерьма не оказалось но так как сама почва, хоть и ныне сухая, по давно стоящей жаре, была крепко пропитана мочой, от рясы теперь явно должно было разить.

Впрочем, для надёжности разыгрываемой роли это годилось. Хоть и не прибавило Григорию хорошего настроения. Вообще вся операция уже пошла как-то вкривь. Мелкие пакости от реальности уже доставали. Как это вполне случайное падение.

Завернув в тёмный закуток, он быстренько сменил личину, с козлообразного недоумка, на седовласого патлатого мужика. Теперь он выглядел лет на пятьдесят. Если не больше. Впрочем, в этих временах, даже сорокалетний часто выглядел как древний старик.

Огляделся.

Поблизости по-прежнему никого не оказалось. Выпрямился, выпятил грудь и важно направился к выходу из прохода. Туда, где как раз за углом, находился трактирчик для местных.

Но тут, как назло из-за какой-то кучи мусора вывернулась местная шавка и залилась лаем учуяв чужого. Да так агрессивно, что Григорий не выдержал.

Ускорился, и что было силы пнул вздорную псину.

Видно, привыкнув, что прохожие от неё шарахаются, она не сразу сообразила, что ей грозит. А когда сообразила... Пришлось полетать.

Со стороны это, наверное, выглядело комично: из глухого переулка, раздаётся злобный лай, затем как мячик по воздуху, впереди своего визга вылетает та самая собака и кидается со сковчанием наутёк. Через некоторое время оттуда же появляется мрачный, худой святой отец и злобно озирается.

Не найдя больше препятствий в виде агрессивной живности, будь то собак или человеков, Григорий вышел таки на улицу.

А на улице благоухало. Да как и обычно, на задворках столицы, где не убиралось. Пришлось аккуратно обойти "стандартную" большую лужу из конской мочи, которая адски смердела под палящим солнцем, прежде чем зайти в сам "ТрактирЪ".

Цель, собственно, посещения сего питейно-едального заведения была проста: проконтролировать процесс, а в нужный момент, подсунуть попу маленький фрагмент того самого сатанистского опуса. Чтобы после, когда поп попадёт в лапки полиции листы с ним попали по нужному адресу.

С порога шибанул в нос запах кислых щей пополам с лютым перегаром. Видать пьянка была в самом разгаре.

- Челове-ек!!! - рыкнул Григорий размашисто перекрестившись на угол. - Водки!

Тут же подскочивший худой и козлобородый половой преподнёс на маленьком подносе стопарик. Важно крякнув, Григорий перекинул, и как бы лениво и нехотя благословил работника.

Кстати, на последнее ему очень долго пришлось тренироваться, чтобы хотя бы малейшей мелочью, не выдать себя. Ведь играл он сейчас роль именно священника. А вокруг них было всегда так много всяких и всяческих ритуалов, что голова кругом шла. Но, тем не менее, пришлось заучивать. Наблюдать за поведением этой публики, подмечая малейшие нюансы и заучивать.

Демонстративно не глядя по углам Григорий направился как бы случайно, в противоположную сторону гуляющей кампании. Плюхнулся на лавку и бухнув кулаком по столу запросил "чаго-нить пожрать".

Принесли кулебяку и ещё кое-что на закуску. Но в таком количестве, что он засомневался -- сможет ли он всё это поглотить до того, как придётся вмешаться. А то... оставленная еда она подозрительна... и подозрение тут же ляжет именно на того, кто не доел. Ибо для постоянно недоедающей России это даже слишком нетипично.

Тем не менее, "на всякий случАй" он расплатился и неспешно принялся поглощать принесённое, попутно прислушиваясь к тому, что творится. А творилась нормальная пьянка, которая, кстати, уже вызывала серьёзные опасения хозяина заведения. И он был прав. Такие шумные застолья редко заканчивались мирно. И именно потому, в сём заведении не только столы, но и скамейки были дубовыми. Григорий сразу же оценил это, только усаживаясь за стол.

И тут... как по расписанию, началось.

Начали двое. Те, что должны были. Которые были посвящены. Остальные же, увидев такую веселуху немедленно "подхватили". Благо за выпивку "добрые люди" уже давно заплатили. Можно было и "размяться". Что характерно, отключившегося, от изобилия выпитого, попа не трогали. От чего тот расслабившись скользнул под стол и там успокоился окончательно. Но такое явно не входило в расчёт. Пора было вмешаться.

Благо как раз некая туша пролетев половину помещения трактира смачно врезалась в тяжёлый стол, за которым сидел Григорий. Изображая крайнее возмущение за опрокинутую на землю еду, Григорий выбрался из за стола, закатал рукава и со смаком вступил в общее махалово. Впрочем, много он не намахал. Пропустив в нужное время удар в корпус, он отлетел в сторону лежащего под столом попа. Подскочил. Отправил в полёт подоспевшего обидчика и посмотрел под ноги "узнавая".

- Ах ты рожа сатанинска! - злобно взревел Григорий как мешок вздёргивая в стоячее положение так и не пришедшего в себя попа. - Вот тебя-то я и искал!

При этом свёрнутые трубочкой листы "рукописи" аккуратно и незаметно скользнули попу за пазуху.

Григорий встряхнул за грудки своего противника. Тот замычал и попытался разлепить глаза, что ему хоть и с трудом, но удалось. Увидев пред собой незнакомого собрата по культу, он непонимающе уставился на него, однако уже в следующий момент полетел на пол заполучив смачный хук слева.

Расчёт оказался верным.

Слабо перевязанный свёрток выскользнул из-за пазухи злополучного попа, развернулся и красиво, веером, рассыпался по полу.

Пока поп мыча что-то невразумительное катался по полу и пытался подняться, под ногами дерущихся, хотя бы на четвереньки, Григорий метнулся вперёд и сцапал нужный листик.

Это тоже входило в расчёт.

Сделав вид, что вчитывается, Григорий пошевелил губами, как будто повторяет про себя каждое слово. Но через пару мгновений он взревел как буйвол и воздел как знамя тот листок.

Подойдя к причитающему хозяину, он всучил ему в руки уже слегка помятый лист со словами: "В полицию! В Синод!". Затем вернулся к так и не вставшему даже на четвереньки попу. Перевернув его лицом к себе он стал старательно наводить на его физиономии фиолетовые разводы синяков. Бил, ясное дело не настолько сильно, как мог. А только бы синяки на харе остались. Хотя и сильно руки чесались приложить "от души". За всё то, что этот хмырь им доставил.