Они быстро смекнули, что если как конфетка, как слоны, присутствуют на их сборище братья, то от публики отбоя не будет. Уже по валу приглашений Григорий понял, что та волна, что он поднял -- как книгами, так и полётами -- скоро может захлестнуть с головой. И, что самое пикантное, отказаться было часто изрядно сложно.

Примерно так же было и с дамами.

Менее всех были "загружены" приглашениями офицеры Воздухоплавательного парка. Всякая официальная муть присутствовала. Но больше для генерала Кованько, нежели для всех остальных. Эти самые "остальные", впрочем, не страдали от избытка внимания и вообще не страдали -- они с превеликим удовольствием гуляли по Парижу.

Оставалось лишь завидовать такому.

Более комично обстояло дело с круговертью вокруг "валькирии" - Ольги Смирновой.

Сначала её запомнили как некое солнечное создание, с наивным взором и с ясной улыбкой. После памятного полёта, она хранила ледяное молчание и больше соответствовала образу той самой чью роль на неё взгромоздили. Гордая, мрачная, холодная.

Впрочем, общая атмосфера сенсаций и шумихи сделала своё дело. Теперь Ольга отбивалась от разных ухажёров, разной степени богатства, а также шизоидности. Успела отказаться от множества предложений руки и сердца, чем заработала уважение у одних, и недоумение у других. Особенно, когда всплыла история с отказом какому-то романтичному отроку "толстого" и богатого графского рода.

Натин, наблюдая за суетой вокруг них и, особенно, вокруг Ольги, сначала с некоторой опаской относилась ко всем ухажёрам. Но потом, поняв, в какую сторону Ольга неровно дышит, и что у всех прочих элементарно нет шансов, просто веселилась. А когда обнаружила в своей протеже -- Паоле, - не только благодарную слушательницу, но и весьма остроумную собеседницу, смотрела на всё как на непрекращающийся бесплатный цирк с толпой клоунов.

Иного мнения был Григорий.

Ему вся та возня была не так важна как чуть не случившаяся катастрофа. Поэтому, улучшив момент, он решил завершить затянувшийся "скандал" в их тёплой компании.

Как и предполагалось, как только речь зашла о недавнем конфузе (как считала Ольга), виновница тут же надулась.

Да, она осознала то, что чуть было не угробилась. И аргумент насчёт матери она тоже восприняла довольно близко к сердцу. Но...

- Есть ещё одна причина... - уперев в Ольгу свой колючий взор, начал Григорий, от чего та ещё больше съёжилась. - Ты сейчас стала Первой. Именно так -- с большой буквы Первой. А это значит, что на тебя налагаются дополнительные обязанности. И главная из них -- не делать глупости. Ведь если ты сейчас по глупости убьёшься, злые языки тут же скажут: "Ей просто везло. С самого начала. А на самом деле она была дурой. Что показывает её гибель. И все, кто за ней идут неизбежно повторят её судьбу. Рано или поздно. Ведь дуры. Доказано судьбой первой же". И не только в злых языках дело. Неизбежно, глядя на глупости, тобой совершённые, вылезет бесчисленное количество уже реальных дураков и дур, которые возомнят себя великими и везучими. И, что самое поганое, будут пытаться превзойти во что бы то ни стало. Тебя. Но и брать пример будут с тебя. А значит, повторять твои глупости. К чему это приведёт -- очевидно. Будет очень много бессмысленных и глупых смертей. Которых при ином раскладе можно было бы избежать.

Уже с самого начала монолога Григория, как только до Ольги начал доходить смысл, её лицо становилось всё более и более удивлённым. Было хорошо видно, что о таком она даже и близко не задумывалась. Особенно сильно от неё был сокрыт тот факт, что она действительно ПЕРВАЯ.

Первая женщина-пилот. Или как её величала парижская пресса - "авиатрисса". По мере того, как до неё доходил смысл сказанного, она всё больше втягивала голову в плечи. А в глазах зажигался страх. Страх и удивление. И осознание истинного своего положения.

Она с надеждой покосилась на Натин, ища у неё поддержки или, как минимум, следа чего-то напоминающего розыгрыш. Но встретилась с очень серьёзным взглядом.

Натин еле заметно кивнула, как бы подтверждая сказанное "господином Руматой". От этого ей ещё больше стало неуютно.

Ольга посмотрела на Паолу.

Паола же пребывала в своей обычной последнее время, ипостаси "крайне любопытной Варвары". Она аж светилась любопытством и предвкушением.

Только Василий смотрел то на Григория, то на Ольгу и с тревогой, и с сожалением. То, что на такую юную студентку как Ольга, внезапно свалилась такая слава и ответственность, он находил несколько несправедливым. И жалел её. Но, вместе с тем, находил слова брата очень своевременными.

Последующие дни Ольга ходила уже больше не мрачная как "та самая валькирия", а грустная и обиженная на весь свет. А на даже случайных ухажёров, огрызалась настолько резко, что уже через пару дней вокруг них образовался целый круг страха.

Никто из посторонних не понимал, чего это произошло с ранее таким ясновзорным ангелочком и чего это она превратилась в такую злюку. Газетчики тоже обратили на это своё внимание, но тут же связали с "некоторыми неполадками в летательном аппарате", что "внезапно обнаружились" после того, достопамятного полёта.

Кстати поломки действительно были. Мелкие. Но от полётов, во избежание серьёзных отказов двигателя и поломок самой конструкции самолёта, решили временно отказаться, пока не прибудет замена попорченных деталей.

******

Всемирная энциклопедия год 2015

Статья: Высший пилотаж(фигуры).

Глава: История.

"Мёртвая петля", "Петля Хельги", "Вираж Валькирии".

Впервые выполнен Руматой Эсторским на самолёте "модель N4" 16 марта 1900 года. Исполнению этого манёвра предшествовал длительный этап расчётов возможности данного манёвра и испытательные полёты на этой модели. Промежуточным считается манёвр "полупетля Руматы" или "подъём с переворотом" исторически выполненный ранее.

В Российской авиационной практике, манёвр получил своё название "мёртвая петля". Однако, в зарубежье, данный манёвр больше известен как "Петля Хельги" или "Вираж Валькирии". Название манёвр получил благодаря первой женщине-пилоту Ольге Владимировне Смирновой, выполнившей этот манёвр на показе под Парижем в рамках Всемирной Выставки22 апреля 1900 года.

Вероятно, само название родилось из театрализованного представления перед тем историческим полётом, когда Ольге Смирновой был вручён полётный шлем, выполненный в виде "Шлема Валькирии". Это обстоятельство сыграло роль в дальнейшем - в искажении имени авиатриссы в назывании манёвра(стилизации под норманнское звучание), и в получении им имени "Вираж Валькирии".

Длительное время, никто кроме русских авиаторов повторить данный манёвр не мог, в виду несовершенства конструкции используемых самолётов. Первые попытки повторить привели к гибели двух пилотов - в Англии и Франции. Повторен удачно в октябре 1901 года Куртом Зайделем, на самолёте германского производства, на авиашоу под Берлином.

******

Пока Григорий с Александром Матвеевичем Кованько "строили" своих пилотов, и суетились вокруг самолёта, у Василия была другая, не менее серьёзная головная боль.

В Париже собралась очень представительная компания финансовых воротил, владельцев заводов и инженеров почти со всего мира. Стоило это обстоятельство использовать по-полной.

Василий чётко отдавал себе отчёт в том, что все его контакты и контракты будут тщательно отслежены, записаны и проверены. Разведками держав. В том числе и Российской контрразведкой. Но... Уже то, что Великие Князья были в курсе их договоров с бурами, и были заинтересованы в авантюре братьев в Южной Африке, сильно "извиняло" его перед дотошными наблюдателями родной державы. Но вот наблюдатели остальных, часто терялись... От изобилия и противоречивости поступающей информации.