Побывав в центральном пункте приисков и пройдя по земле, состоявшей главным образом из кварца, глинистого сланца и песка, когда-то содержавших в себе золото, наши путешественники подошли к банку.
Это было обширное здание. Гленарван обратился к главному инспектору банка, и тот любезно согласился показать ему и его спутникам свое учреждение. В этот банк компании сдают на хранение под расписку золото, вырванное из недр земли.
Инспектор показал своим посетителям любопытные образцы золота и сообщил им ряд интересных подробностей о различных способах добывания этого металла.
Обычно золото встречается в двух видах: в слитках и размельченное. Его находят в руде либо смешанным с наносной землей, либо заключенным в кварцевую оболочку. Поэтому при его добывании, сообразуясь со свойствами почвы, производят либо поверхностные, либо глубинные раскопки. Золото обычно находится на дне потоков, долин и оврагов и лежит соответственно своему объему: от крупинок внизу до песчинок наверху.
У горы Александр золото большей частью встречается в глинистых пластах и в расщелинах сланцевых скал. Здесь попадаются целые гнезда самородков.
Осмотрев различные образцы золота, посетители прошлись затем по минералогическому музею банка. Он был в большом порядке: все породы, из которых состоит почва Австралии, были представлены в образцах и классифицированы, и к каждому образцу был прикреплен ярлычок. Золото не является единственным богатством этой страны: она по справедливости может быть названа обширным ларцом, в котором природа хранит свои драгоценности. Под стеклами витрин блестели белые топазы, могущие соперничать с бразильскими, гранаты, рубины необыкновенной красоты — ярко-красные и розовые, сапфиры — бледно-голубые и темно-синие, так же высоко ценимые, как сапфиры Малабара и Тибета, блестящие рутилы и, наконец, маленький кристаллик алмаза, найденный на берегах Терона.
Поблагодарив инспектора за любезность, Гленарван простился с ним, а затем продолжал со своими спутниками осмотр золотых россыпей.
Как ни был Паганель равнодушен к благам сего мира, однако он не мог оторвать глаз от этой изобилующей драгоценностями почвы и не переставал внимательнейшим образом рассматривать ее. Он, видимо, был не в силах справиться с собой, и даже шутки его спутников не могли удержать его. Он ежеминутно нагибался, поднимал то камешек, то кусок жильной породы, то осколок кварца. Внимательно осмотрев, географ отшвыривал их с пренебрежением. И так в течение всей прогулки.
— Что с вами, Паганель? Потеряли вы что-нибудь? — спросил его майор.
— Конечно, потерял, — ответил ученый — в этой стране золота и драгоценных камней если вы ничего не нашли, то, значит, потеряли. Не знаю почему, но мне очень хотелось бы увезти отсюда самородок в несколько унций или даже фунтов в двадцать, не больше.
— А что бы вы стали делать с ним, мой почтенный друг? — поинтересовался Гленарван.
— О, я поднес бы его в дар моей родине, — ответил Паганель: — положил бы его в государственный банк Франции.
— И его приняли бы?
— Без сомнения, под видом железнодорожных облигаций.
Все поздравили Паганеля с его мыслью «облагодетельствовать» таким способом свою родину, а Элен не преминула пожелать ему найти самый крупный самородок в мире.
Так, весело разговаривая, наши путешественники обошли большую часть приисков. Всюду работы шли правильно, но механически, без воодушевления. После двухчасовой прогулки Паганелю бросился в глаза приличного вида трактир, и он предложил своим спутникам посидеть там, пока не придет время догонять колымагу.
Каждому из них принесли по стакану ноблера. Это, в сущности, грог навыворот. Вместо того чтобы в большой стакан воды влить маленькую рюмку водки, здесь в большой стакан водки вливают маленькую рюмку воды, затем кладут туда сахар и пьют. Это было уж слишком по-австралийски, поэтому, к удивлению трактирщика, его посетители потребовали графин воды, и ноблер, разбавленный водой, превратился в британский грог.
Затем, естественно, заговорили о приисках и рудокопах.
Паганель, очень довольный всем виденным, однако ж сказал, что было бы интереснее побывать в этих местах в первые годы разработки золотых приисков.
— Земля тогда, — пояснил он свою мысль, — была вся изрешечена ямами, в которых кишело бесчисленное множество трудолюбивых муравьев, да еще каких трудолюбивых! Однако эмигранты переняли у муравьев их пыл в работе, но не их предусмотрительность. Золото безумно растрачивалось: его пропивали, проигрывали, и этот самый трактир, где мы сейчас находимся, был, наверно, адом. Игра в кости заканчивалась поножовщиной. Полиция была бессильна что-либо сделать. Не раз губернатор колонии бывал принужден высылать регулярные войска для усмирения расходившихся золотоискателей. Все же ему удалось-таки образумить их: он, хотя и не без труда, заставил каждого из них выбирать патент, и, в общем, на здешних приисках было меньше буйств и беспорядка, чем в Калифорнии.
— Значит, золотоискателем может быть каждый? — спросила Элен.
— Да. Для этого нет необходимости кончать университет, довольно двух крепких рук. Гонимые нуждой, авантюристы являлись на прииски без гроша, богатые — с заступом, бедные — только с ножом, но все они бросались копать землю с такой бешеной страстью, с какой, конечно, они не занимались бы ни одним честным ремеслом. Какой своеобразный вид имели в ту пору эти золотоносные земли! На них были разбросаны палатки, брезентовые навесы, хижины, землянки, бараки из досок и ветвей. В центре возвышалась правительственная палатка, над которой развевался британский флаг. Вокруг нее располагались синие тиковые палатки государственных чиновников, а дальше лавки менял, скупщиков золота, торговцев — всех тех, кто спекулировал на этом смешении богатства и бедности. Эти-то господа наживались наверняка. Посмотрели бы вы на этих длиннобородых золотоискателей в красных шерстяных рубашках, живших здесь в грязи и сырости! В воздухе стоял несмолкаемый гул от ударов заступов и разносились зловонные испарения от валявшихся кругом трупов животных. Над несчастными золотоискателями облаком стояла удушливая пыль. Такие условия создавали, конечно, высокую смертность. И если бы все эти авантюристы добивались успеха! Но страдания не вознаграждались, и если посчитать хорошенько, оказалось бы, что на одного разбогатевшего золотоискателя приходится сто, двести, а то и тысяча погибших в нужде и отчаянии.
— Можете ли вы, Паганель, рассказать нам, как тогда добывалось золото? — спросил Гленарван.
— Делалось это как нельзя более просто, — ответил географ. — Первые золотоискатели промывали благородный металл почти так же, как это и теперь проделывается в некоторых местах во Франции. В настоящее время золотопромышленные компании добывают золото иначе: они добираются до самых истоков золота, до золотоносных жил, заключающих в себе самородки, чешуйки и песчинки. Но первые золотоискатели довольствовались всего-навсего лишь промывкой золотоносных песков. Они рыли землю, брали те ее пласты, которые им казались наиболее богатыми золотом, а затем, промывая их, добывали драгоценный металл. Промывка производилась посредством машины. Это был ящик длиной от пяти до шести футов, нечто вроде открытого гроба, разделенного на два отделения. В одном из этих отделений было несколько расположенных одно над другим сит, причем внизу ставились более частые. Второе отделение книзу суживалось. И вот на верхнее сито первого отделения сыпали золотоносный песок, лили на него воду, а затем начинали качать люльку. При этом на первом сите оставались камешки, на следующих — руда и песок. Разжиженная земля уходила с водой через второе, суживающееся книзу отделение. Такова была машина, какой тогда пользовались.
— Но и ее надо было иметь, — заметил Джон Манглс.
— Обыкновенно машину покупали у разбогатевших или разорившихся золотоискателей или обходились без нее.
— А чем ее заменяли? — спросила Мэри Грант.
— Железным листом, дорогая Мэри, простым железным листом. Землю веяли, как пшеницу, с той лишь разницей, что вместо пшеничных зерен иногда попадались крупинки золота. В первый год золотой горячки многие золотоискатели разбогатели, не прибегая ни к какому другому оборудованию. Видите, друзья мои, то было прибыльное время, хотя за сапоги и платили сто пятьдесят франков, а стакан лимонада стоил десять шиллингов. Ведь кто поспеет первым, тот всегда в выигрыше. Золото было повсюду в изобилии: и на поверхности земли, и на дне ручьев, и даже на улицах Мельбурна — ведь при мощении пускали в дело золотоносный песок. Таким образом, за время с двадцать шестого января по двадцать четвертое февраля 1852 года из горы Александр было вывезено в Мельбурн под охраной правительственных войск на восемь миллионов двести тридцать восемь тысяч семьсот пятьдесят франков драгоценного металла. Это составляет в среднем на каждый день сто шестьдесят четыре тысячи семьсот двадцать пять франков.
