Герцог Уэр нуждался в наследнике. Словно школьная дразнилка, эта отвратительная фраза то и дело мелькала в его сознании, всплывая на поверхность на волне бренди. И хотя его светлость обычно вел воздержанную жизнь, сегодня он был лишь пьяной тенью самого себя. Но потребуется нечто большее, чем тень, чтобы заставить его отправиться в «Олмак».

– Ад и все дьяволы! – Лиланд Уоррингтон, пятый и на данный момент, вероятно, последний герцог Уэр, снова посмотрел на часы. Десять часов, а все знают, что патронессы «Олмака» запирают двери в одиннадцать. Даже главный холостяк Лондона, обладающий богатством, титулом и приятной внешностью, не сможет попасть туда после колдовского часа.

– Проклятые ведьмы, – еще раз выругался Уэр, со стуком поставив бокал на столик, весьма кстати располагавшийся рядом с его очень удобным кожаным креслом в «Уайтс». – Будь оно проклято.

Его компаньон встрепенулся и выпрямился в кресле, обращенном к креслу герцога.

– Что такое? Вино испортилось? – Достопочтенный Кросби Фэншоу осторожно пригубил жидкость из своего бокала. – На мой вкус оно отличное. – И он заказал еще одну бутылку.

Баронет, которого с любовью называли Кроу [1] за далеко не мрачную манеру одеваться, выглядел намеренным контрастом своему давнему другу. Герцог был одет в лучшее, что мог предложить Уэстон: строгий вечерний черный с белым костюм, облегавший его широкие плечи и мускулистые бедра, тогда как тщедушная фигура Кроу Фэншоу была украшена малиновыми панталонами, шафрановым жилетом, лимонно-зеленым сюртуком с узкой талией. Герцог ответ взгляд. Фэншоу никогда не попадет в «Олмак» в подобной экипировке. Кроме того, Фэншоу и не нужно попадать в «Олмак».

– Нет, это не вино, Кроу. Это жена. Мне нужна жена.

Баронет просунул палец с маникюром под завязанный сложным узлом шейный платок, чтобы ослабить петлю, образовавшуюся при одной мысли о браке. Он вздрогнул.

– Дьявольские создания эти жены.

– Я выпью за это, – проговорил Уэр, и сделал это. – Но мне все равно она нужна, если я собираюсь произвести на свет следующего герцога.

– Ах. – Кроу понимающе кивнул, стараясь не потревожить свои напомаженные кудри. – Положение обязывает и все такое. Священная обязанность сословия пэров: произвести на свет других маленьких аристократов с голубой кровью, которые продолжат род. Я благодарю Небо за то, что титул носит мой брат. Пусть Верджил беспокоится насчет преемственности и поместий.

– Учитывая, что ты его наследник, ему следовало заняться этим. – Кроу Фэншоу не сумеет отличить кормовую свеклу от навоза, и они оба знали об этом.

Баронет не стал обижаться на замечание друга.

– Портить свои сапоги в грязи? Мой камердинер уволится, и что я тогда стану делать? Кроме того, Верджил сумел отлично заполнить свою детскую: у него два мальчика и девочка. Затем есть еще выводок сорванцов моей сестры, если ему понадобятся дополнительные силы. Я в безопасности. – Он поднял бокал, провозглашая тост. – Мои соболезнования, старина.

Уэр нахмурился, его густые темные брови нависли над карими глазами. Кроу легко смеяться, ведь в его душе не был выгравирован фамильный девиз Уэров: Semperservimus. Мы служим вечно. Вечно, черт бы все побрал, без необходимости напомнил себе герцог. Его наследие, все, для чего он был рожден и выкормлен, во что он верил – все это требовало наследника. Этого требовали последующие поколения, все эти акры земли и люди, зависящие от него, требовали это, тетя Юдора требовала этого! Бог, Король и Страна, вот чему служат Уэры, настаивала она. Что ж, Лиланд делал пожертвования церкви, занимал утомительное место в Парламенте, и служил в качестве дипломата, когда министерству иностранных дел требовались его услуги. Этого было недостаточно. В Библии написано «Плодитесь и размножайтесь», цитировала его бездетная тетушка. Королю, да благословит Бог его сумасшедшую душу, нужно было больше верных пэров, чтобы советовать и направлять его возмутительных потомков. А вся страна, если верить Юдоре Уоррингтон, придет к полному разорению без ватаги маленьких Уоррингтонов, подготовленных управлять обширными имениями и инвестициями Уэров. По крайней мере, под угрозой могла оказаться ее ежегодная рента.

Лиланд снова посмотрел на часы. Десять минут одиннадцатого. Герцог ощущал себя так, словно ему нужно было отправляться выдергивать зуб: одновременно и страшась этого момента, и желая, чтобы он поскорее завершился.

– Сколько времени на твоих часах, Кроу?

Кросби неловко затеребил многочисленные цепочки, пересекавшие его узкую грудь.

– Послушай, должно быть, у тебя назначена важная встреча, раз ты не сводишь глаз со своих часов. Кто же это может быть: эта новая рыжеволосая танцовщица из оперы или та эффектная вдова, которую ты вчера катал в своем фаэтоне? – Пока герцог свирепо смотрел на него, Фэншоу вытащил свой лорнет, затем печатку с фамильным гербом, и, наконец, добрался до кармашка для часов. – Пятнадцать минут одиннадцатого.

Уэр застонал.

– «Олмак», – вот все, что он смог произнести. Этого было достаточно.

Фэншоу уронил часы и схватил лорнет за ручку, украшенную драгоценностями, свисающими лентами и цепочками, после чего начал изучать своего друга в поисках признаков маразма.

– Мне послышалось, что ты произнес «Олмак».

– Я так и сделал. Говорю тебе, мне нужен наследник.

– Но «Олмак», Ли? Боже, должно быть, ты совсем спятил. То есть напился до потери рассудка. – Он отодвинул бутылку так, чтобы герцог не смог достать ее.

– Я еще не настолько пьян, – ответил его светлость, подвинув вино на место и заново наполнив свой бокал. – Я пообещал тете Юдоре, что взгляну на последний урожай наивных дебютанток.

Кросби осушил свой бокал в знак сочувствия.

– Я понимаю насчет наследника и все такое, но должен же быть более легкий путь, клянусь Юпитером! Я имею в виду, дочь моего брата дебютирует в этом году. У нее прыщи на лице. А все ее подружки хихикают. Подумай об этом, старина, ведь им сколько лет? Семнадцать? Восемнадцать? А тебе тридцать один!

– Тридцать два, – проворчал его светлость, – как мне не устает напоминать тетушка.

– Даже хуже. Ради всего святого, что у тебя может быть общего с одной из этих пустоголовых малюток?

– А что у меня общего с той рыжеволосой из оперы? Ей только восемнадцать, и единственная проблема, которую ты видишь – это то, что она пребывает в моей постели, а не в твоей.

– Но она же твоя любовница! Тебе не нужно разговаривать с ней, не то, что с женой!

Герцог поднялся, как будто бы собрался уходить.

– Поверь мне, я не собираюсь проводить с той женщиной, на которой женюсь, больше времени, чем это понадобится для зачатия сына.

– Если сын – это все, что тебе нужно, почему бы тебе не усыновить кого-нибудь? В конечном итоге это будет намного легче, да и удобнее тоже. У моей сестры детей в избытке. Я уверен, что она будет рада избавиться от одного или двух, ведь она всегда пытается свалить их на мою матушку, чтобы посетить тот или иной загородный прием.

Герцог проигнорировал предложение друга о том, что следующий герцог Уэр окажется вовсе не из рода Уоррингтонов, но все-таки сел в кресло.

– Это еще не все: моего сына не будут растить няньки, гувернеры и школьные учителя, которым мало платят.

– А почему нет? Нас воспитывали точно таким же образом, и мы выросли не такими уж и плохими, не так ли?

Лиланд снял воображаемую пушинку с рукава сюртука из первоклассной ткани. Не такими уж и плохими? Но при том не такими уж и хорошими, подумал он. Кроу стал добродушным бездельником, в то время как он сам вырос распутником, искателем удовольствий, украшением общества. О, герцог был добросовестным землевладельцем, по большей части – отсутствующим, и умудрялся появляться в Палате Лордов для всех важных голосований. В других случаях, его собственные развлечения – женщины, карты и спорт – имели для него первостепенное значение. В его жизни не было ничего полезного. Лиланд намеревался сделать из своего сына лучшего человека.