Элана посмотрела на Спархока.

— А что ты думаешь, дорогой? Нам повесить кузена?

Спархок несколько мгновений стоял молча, потрясенный тем холодящим кровь голосом, которым она произнесла эти фразы.

— Э-э… — наконец вымолвил он. — Дело в том, моя королева, что прежде следовало бы хорошенько допросить его, ему много что известно?

— Верно, — согласилась Элана. — Скажи-ка мне, Личеас, захочешь ли ты поделиться с нами всем, что тебе известно.

— Я расскажу все, что ты пожелаешь, Элана, — раболепно залепетал он.

Улэф врезал ему кулаком по затылку.

— Ваше величество, — напомнил Личеасу рыцарь.

— Что? — не понял тот.

— Ты должен обращаться к своей королеве «ваше величество», — пояснил Улэф, повторяя свой воспитательный метод.

— В-ваше Величество, — запинаясь проскулил Личеас.

— И вот еще что, моя королева, — продолжил Спархок. — Если вы помните, Личеас — сын Энниаса.

— Откуда вам это известно? — взвизгнул Личеас и тут же снова получил удар от Улэфа.

— Говори только тогда, когда тебе будет позволено, — мрачно заметил талесиец.

— Так вот, как я уже сказал, — снова заговорил Спархок, — Личеас — сын Энниаса, и он может оказаться очень крупным козырем в наших руках против первосвященника при выборе нового Архипрелата в Чиреллосе.

— Ну, так и быть, — с раздражением в голосе произнесла королева, — но как только с этим будет покончено, передайте его сэру Келтэну и сэру Улэфу. Я думаю, они сами поделят Личеаса между собой.

— Будем тянуть жребий на соломинках? — весело предложил Келтэн.

— Или бросим кости, — добавил Улэф.

— Милорд Лэндийский, — сказала затем Элана, — заберите с лордом Вэнион этого негодяя и допросите его хорошенько. Мои глаза устали от его вида. Да прихватите с собой сэра Келтэна и сэра Улэфа, в их присутствие он быстрее развяжет свой язык.

— Да, моя королева, — ответил лорд Лэнда, пряча улыбку.

После того как Личеаса вывели из палаты, Сефрения, глядя прямо в глаза молодой королевы, спросила ее:

— Ты говорила все это серьезно, Элана?

— Ну, конечно нет, не совсем серьезно. Мне просто хотелось заставить Личеаса хорошенько пропотеть, и кажется, мне это удалось. — Она устало вздохнула и сказала: — А теперь мне бы хотелось отдохнуть. Спархок, подойди ко мне, дорогой, и отнеси меня в спальню.

— Элана, это неприлично.

— Очень даже прилично. И ты должен побыстрее привыкнуть к тому, мой дорогой, что будешь делать это каждый день.

— Элана!

Элана в ответ звонко рассмеялась и протянула к нему руки.

Спархоку ничего не оставалось делать, как подойти к королеве и взять ее на руки, при этом он почувствовал на себе взгляд Берита. В нем читалось нескрываемая ненависть. Про себя Спархок подумал о том, что теперь стало одной проблемой больше, и решил обязательно поговорить с молодым послушником, как только представится возможность.

Спархок отнес Элану в королевскую опочивальню и положил ее на огромную мягкую кровать.

— Ты сильно изменилась, моя королева, — хмуро заметил Спархок. — Ты уже совсем не та девочка, которой я тебя покинул десять лет назад.

— Наконец-то ты это заметил, — весело рассмеялась Элана.

— Элана, тебе только восемнадцать лет, — тоном наставника продолжил Спархок. — И тебе совсем не идет так важничать и строить из себя уже все повидавшую и все познавшую взрослую женщину. Я бы очень тебе посоветовал, по крайней мере в обществе, держать более скромную позу.

— Например, такую, — игриво спросила юная королева и развернулась на постели так, что теперь она лежала на животе, а ноги ее покоились на подушках. Подперев руками подбородок, она широко распахнула свои и без того огромные сияющие глаза и, невинно моргая ресницами, забила ножкой по подушке.

— Перестань.

— Но я стараюсь угодить тебе, мой нареченный. Может быть, ты что-нибудь еще хотел бы изменить во мне?

— Ты повзрослела, дитя мое.

— Не называй меня больше так, Спархок, — твердо сказал Элана. — Я перестала быть ребенком с того самого дня, когда Алдреас отправил тебя в ссылку. Я могла оставаться ребенком, пока ты был здесь и защищал меня, но как только тебя не стало, мне пришлось позабыть об этом. — Она села на кровати, скрестив ноги. — Я чувствовала, что при дворе ко мне относятся очень недружелюбно, — печально продолжила Элана. — Меня, как куклу, наряжали в дорогие пышные платья и выставляли напоказ на дворцовых торжествах и приемах, где я вдоволь могла наглядеться на то, как украдкой ласкались Алдреас со своей сестрой, и на самодовольную ухмылку Энниаса, от взгляда которого ничто не ускользало. Все мои друзья были отправлены в ссылку или убиты, так что я развлекала себя, слушая пересуды и сплетни пустоголовых слуг, которые к тому же еще и очень распутны. Однажды, сидя в своей комнате, я слышала, как наверху, в помещении для слуг, творилось нечто невообразимое, и агрессивная молодая особа, усердствовавшая там, явно превзошла в своих стараниях саму Ариссу. И если я кажусь тебе слишком зрелой и искушенной в жизни, то можешь поблагодарить за это моих учителей, которые взялись за мое образование, как только ты уехал. Прошло несколько лет с тех пор как я потеряла всех людей, к которым питала дружеские чувства, и мне приходилось больше общаться со слугами. А слуги ждали от меня только приказов, и я приказывала. Теперь это вошло в привычку. Хотя из общения с ними я извлекла и массу полезного. Ведь что бы ни происходило во дворце, становилось сразу же известным слугам. Вот от них-то я все и узнавала, чем могла защитить себя от своих врагов, а каждый при дворе, за исключением лорда Лэнда, был теперь моим врагом. Это не было похоже на детство, Спархок, я не крутила обруч, чем обычно любят заниматься девочки моего возраста, не играла в куклы и не возилась с котятами и со щенками, зато прошла отличное обучение как будущая королева. Если я иногда покажусь тебе суровой и безжалостной, это оттого, что росла я не в любви и дружбе, а среди чужих и враждебно настроенных ко мне людей. Может, тебе удастся со временем смягчить мой характер, и я обещаю быть старательной ученицей.

Элана обаятельно улыбнулась, но красивые глаза ее были полны тоски и печали.

— Моя бедная Элана, — произнес Спархок дрогнувшим голосом.

— Не бедная, мой любимый рыцарь. Теперь у меня есть ты, и я самая счастливая на свете.

— Однако, Элана, нам надо серьезно поговорить.

— Не хочу, Спархок. Не сейчас.

— Я думаю, ты неправильно поняла меня, когда по ошибке я отдал тебе свое кольцо, — произнес Спархок и тут же пожалел об этом. Выражение лица ее было таким несчастным, а глаза такими огромными и печальными, словно то были не слова, а увесистая пощечина. — Пожалуйста, не пойми меня неправильно, — поспешно сказал Спархок. — Просто, мне кажется, я слишком стар для тебя, вот и все.

— Для меня твой возраст не имеет значения, — упрямо возразила Элана. — Ты мой, Спархок, и я никогда не позволю тебе уйти от меня.

— Я был обязан сказать тебе об этом, — бормотал растерянный Спархок. — Это мой долг.

— Хорошо, теперь, когда ты покончил со своими обязанностями, поговорим о более приятном. Когда мы с тобой обвенчаемся — до или после того, как вы с Вэнионом отправитесь в Чиреллос и убьете Энниаса? Ты знаешь, я всякое слышала о том, что происходит между мужем и женой, когда они остаются наедине, и мне все это так любопытно.

Спархок стоял красный как рак.