— Иди сюда. — Просунул руку под полотенце, начал ласкать.
Но Лёня не этого хотел. Он показал, чего именно. Кирилл выдохнул:
— Слушай, у меня нет ни резинки, ни…
— Ничего, обойдёмся... пожалуйста…
— Что ж ты делаешь...
Кирилл развернул Лёню и нагнул над столом, снимая полотенце.
Леночка чуть не застала их, вернувшись раньше родителей. Скрылась за печкой, переодеваясь и что-то недовольно бурча. Лёня успел вытереть бумажной салфеткой капли со стола. Степаныч с Ольгой вернулись через полчаса, красные, как помидоры. На стол собрали быстро — котёл с тушёной олениной, картошка, овощи. Степаныч выставил свой фирменный напиток, а у Кирилла нашлась ополовиненная бутылка водки. Лёня жадно набросился на еду. Ничего вкуснее в своей жизни он не ел.
На тёплой печке разместилась женская часть семьи Бабенко, а Лёня лёг спать на продавленном диване, укрываясь старыми одеялами. Степаныч с Кириллом долго сидели за столом, их неразборчивый разговор музыкой шумел в голове Лёни, который и хотел бы полежать, понаслаждаться расслабухой после бани, секса и ужина, но моментально заснул. Ему приснился лохматый саройд. Сошёл со скалы, прижал Лёню к своему пылающему сердцу и прошептал в ухо: «Ты принёс мне сладенького?» Лёня проснулся от холода. К утру печь остыла и щелястый дом впустил осеннюю стылость. Лёня обнаружил себя у ледяной стены, посередине спал Кирилл, а на краю дивана громко храпел Степаныч. Лёня придвинул голову поближе к тёплой флисовой груди Кирилла, чтоб хотя бы нос погреть, а Кирилл почувствовал его движение, обнял обеими руками и подтащил к себе. Вжимаясь лицом и животом в сонную теплоту Кирилла, Лёня вдыхал запах знакомого тела, а ещё пахло немного дымом, немного осенью, немного любовью.
Часть 2
Степаныч проснулся раньше всех, ещё темно было. Навалил на Кирилла и Лёню своё одеяло и принялся растапливать печь. Носил в дом дрова, скрипел половицами и кряхтел, шуруя в печи. Лёня просыпался и снова засыпал, каждое мгновение наслаждаясь объятиями, которые к утру сделались более жаркими и настойчивыми. К сожалению, можно было только прижиматься, горячо дышать и незаметно гладить руками. Может, и этого бы хватило, но тут Ольга слезла с печи: «Мишань, налей мне кофе», и пришлось отлипнуть друг от друга.
После завтрака Кирилл на своей моторке повёз всех на другую сторону озера к саройду. Утро было тихое, а вода спокойная. Лодка неслась к скале и Лёня хотел смотреть, как приближается фигура с красным сердцем, но вместо этого смотрел на Кирилла. Тот сидел на корме, держась за рукоятку мотора. Ветер бил в лицо, и Кирилл натянул синюю вязаную шапку. Щёки раскраснелись. Лёня не мог не улыбаться ему.
У подножия скалы Степаныч подхватил Кирилла под руку и повёл вдоль берега, подробно рассказывая, как в прошлом году попал со своими подопечными мальчишками в снежный буран. Кирилл не сопротивлялся. Ещё вчера Лёня поразился, как стойко Кирилл выдерживает бесконечные россказни старого походника. Лёня немного ревновал.
По традиции к саройду пошли только лопы и неопределившиеся. Ольга остановилась у старого кострища недалеко от стены. Тут же — несколько брёвен для сидения и куст с линялыми ленточками. Словно прирождённая шаманка, она вдруг запричитала на лопском и начала разводить костёр. Лёня стоял поодаль, опасаясь приближаться, а Леночка ещё дальше отошла. Хорошо хоть наушники вытащила. Пока Ольга нараспев произносила непонятные фразы, Лёня рассматривал саройда. Вблизи изображение расплывалось, и только буйно-красное сердце выглядело красивее, чем издалека. Леночка приблизилась и впервые заговорила:
— Чего ты у него попросишь? — кивнула на саройда.
— А что можно?
— Всё можно.
— Не знаю… я ещё не придумал…
— Попроси, чтобы Кирилл в тебя влюбился.
— Что?! — вспыхнул Лёня.
— Я не слепая идиотка, — отрезала Леночка, — Да, попроси, чтобы Кирилл ни спать, ни есть без тебя не мог, чтобы скучал по тебе, и в каждом прохожем тебя искал.
— Ну ты даёшь! Классное заклинание. А ты что попросишь?
— Это и попрошу. Но только не для Кирилла. Он, конечно, симпатичный, но старый и голубой. Мне не подойдёт.
— Ничего не старый. Лет тридцать ему.
Леночка посмотрела так, будто тридцать — чудовищная старость.
— Ты в кого-то влюблена?
— Догадливый...
— Хочешь, я так тебя постригу, что он только на тебя смотреть будет? И краситься научу, я ведь визажист…
— Я знаю, ты на конкурсе «Краса Университета» девочек красил и укладывал… У меня денег на тебя не хватит.
— Да я бесплатно всё сделаю. Я знаю, что такое, когда… очень хочешь понравиться…
Впервые за последние сутки Леночка заулыбалась.
Ольга позвала их к костру и велела поклониться и положить в огонь подношения для саройда. Не хихикать, сделать всё с уважением. И деликатно упомянуть свою просьбу, только без глупостей. Лёня и Леночка переглянулись, подозревая, что их просьбы по меркам Ольги будут считаться эталонными глупостями. Лёня поклонился в сторону скалы и перекатил с ладони в огонь горсть «Гусиных лапок». Хотел повторить заклинание Леночки, но забыл слова, поэтому прошептал:
— Пожалуйста, охотник, я прошу любви, — потом спохватился и добавил: — Взаимной.
Сразу после возвращения к домику Степаныч приказал собираться. Сердце у Лёни сжалось, он почувствовал себя таким жалким. Он знал, что влюбился — с первого взгляда и отчаянно. И знал, что не способен подойти к Кириллу и сказать: «Слушай, дай мне номер своего телефона, я хочу тебе позвонить». Кирилл держался отстранённо и не проявлял желания пообщаться. Может, презирал Лёню за вчерашние пьяные домогательства? Или у него кто-то есть? Лёня мрачно задумался, но потом вспомнил, как нежно Кирилл гладил его сегодня утром, как крепко прижимал к себе, и решил, что тело врать не может. Если бы Лёня не нравился — не грел бы его Кирилл всю ночь своим теплом…
Распрощались и уже прошли метров сто, когда Лёня буркнул: «Вы идите, я вас догоню» и бросился обратно к домику. Увидел на крыльце задумчивого Кирилла, который удивлённо обернулся и спросил:
— Что? Ну что?
Лёня запустил руку в карман и вытащил пригоршню «Гусиных лапок»:
— Возьми, пожалуйста. Чаю попьёшь... — не знал, что ещё сказать. «Не спи и не ешь без меня, и в каждом прохожем ищи меня». Так глупо. — Извини, если… если я…
Лёня засмотрелся в блестящие глаза — такие голубые на фоне загорелого лица и тёмных волос. Цветотип — контрастная зима. Кириллу нужно носить яркие, чистые цвета, этот хаки — не для него, убивает красоту… Лёня потерял мысль. Просто кивнул, развернулся и побежал догонять Степаныча.
Леночка не сдержала любопытства:
— Телефонами обменялись?
— Нет.
— Тьфу, дураки! Вроде, взрослые, а такие дураки, сил моих нет!
***
После того похода Лёня стал плохо спать. Засыпал нормально, но по утрам приходил саройд и пользовался его беззащитностью. Туго накручивал длинный хвост на кулак и тянул к себе. Лица Лёня не видел, но и без того знал: лохматый со сверкающими глазами. Пахнет, как ангел. Этот запах преследовал Лёню и днём. Он стриг клиентов, наносил шампунь, бальзам, краску, лечебное средство из маленькой ампулы — и всё равно ощущал запах тёплой кожи охотника. Он разделял прядки и укутывал каждую в одеяльце из фольги, а сам представлял, как охотник сидит в засаде, наблюдая за птицами в бинокль. Он же птиц бьёт, наверное? Ну, кроме человеческих сердец. Умом Лёня не верил, что саройды до сих пор бродят по таёжным лесам, но уж больно всё совпадало: большой, волосатый и глаза горят. Охотник. Сна лишил. Кирилл.
Мелькала мысль вернуться на озеро, рывком открыть дверь и встретить удивлённый взгляд:
